Отклонение от нормы, Или приключения томбоя, обыкновенные и невероятные

– Не только на жизнь… – хотел поправить я.

– У нас вся жизнь – борьба, - ответил Саша.

– Это так. Сейчас вот придётся бороться за борьбу.

В это время стукнула входная дверь

– Папа пришёл! – сказал я и вышел в коридор. Папа Саши разувался.

– Папа! – кинулся я ему на шею.

– Ух, ты, моя красавица! – растаял он, подхватывая меня на руки, - Ух ты, лиса!

– Я не рыжая! – притворно надул я губки.

– Всё равно лиса! Я же вижу, хочешь отпроситься погулять с друзьями!

– Ну и… хотим!

– Страшновато мне вас отпускать, влипните опять во что-нибудь.

– Саша с Толиком ходили ко мне домой, одежду принесли.

– Ты себя в зеркале видела?

– Видела, - буркнул я, - мама Лена ещё раз замаскирует, и будет порядок.

– Сейчас посоветуюсь с мамой.

Я вздохнул и слез с папиных рук. Когда мамы отпускали?

– Какая вам разница, где сидеть, здесь, или у Саши. Тем более, там тесно. Друзьям, наверно, отзвонились?

– Отзвонились, - согласились мы, - но не мешало бы посетить клуб…

– Погулять, поискать приключений. Полиция, поди, спит и видит, как вы гуляете, - предположила мама Лена.

– Завтра пойдёте на поиски приключений, - прогудел папа.

– Мама Лена, - вспомнил я, - где мне форму развесить, она уже постиралась.

– Я её уже развесила, пока вы бесились.

– Хорошо! – решил я, - пошли, обсудим паши планы.

Обсудили. Боям – быть! Надо согласовать с Дмитрием Алексеевичем.

Почему бы не делать постановочные гладиаторские бои?

До чего могут довести подобные игры? Зависит от жадности кураторов.

Зритель жаден до крови. Потребует жертв? Будут им жертвы! Мало они видели крови на площади? Сделаем!

С такими радостными и оптимистическими мыслями мы и легли спать.

Втроём на тесной Сашиной кровати. Правда, попытались расширить с помощью стульев.

– Странные у вас отношения, - проворчал папа.

– Обычные, дружеские, - пожал плечами я, - так ещё безопаснее!

Саша на это имел собственное мнение, но промолчал.

«Хорошего помаленьку», думал я, стиснутый с двух сторон горячими мальчишечьими телами.

На другой день я не стал вылёживаться в постели. Я решил устроить побег.

Спозаранку посетив в ванную и оценив состояние своего лица, понял, что без грима будет некрасиво.

«С каких пор ты стал заботиться о собственной красоте» - поинтересовался внутренний голос.

– Потому, что буду похож на бомжиху, - ответил я, - форму где - то надо найти, гладить, значит, бежать надо, в чём есть.

Пройдя на кухню, подумал, делать завтрак, иди обойтись чаем?

Какие беглецы завтракали?

С другой стороны, мы можем прогулять целый день, а вечером нас опять поставят в угол.

Почесав затылок, я взялся за холодильник. Не слишком ли это нагло, думал я, разогревая блинчики на сковороде. Они предательски трещали.

Закрыв сковородку крышкой, пошёл будить ребят.

Любезничать не стал, стащил обоих на пол.

Возмутиться не дал, закрыв им рты руками.

– Побег! – прошипел я, и побежал следить за готовящимся завтраком.

Мальчики всё-таки нашумели, но никто нас не побеспокоил.

– И куда же мы пойдём в такую рань? – проснулся Саша.

– Я думаю, сначала ко мне домой, я переоденусь, потом подумаем. Надо пройтись по городу, зайти в клуб, к дяде Коле, или папе Толика. Надо узнать последние новости. Что мы, крысы, сидеть по норам. Это унизительно!

– А если схватят?

– Какое они имеют право хватать детей?

– Эти имеют.

– Будем сопротивляться.

– За сопротивление полиции…

– Это уже будет не полиция, а разбойники. За что нас хватать? Мы хулиганим? Дерёмся?

Ребята промолчали.

– Я не понял, - нахмурился я.

– Мы, наверно, ещё не проснулись, - признался Саша.

– Мне надоело сидеть взаперти, тем более, папа нам сказал, что сегодня можно будет искать приключений.

– На свою…

– Я не узнаю тебя, Саша, - удивился я.

– Папа твой меня вчера просветил. Сказал, что, если с тобой что - то случиться, шкуру с меня спустит. Только зачем мне шкура без тебя?

– Может, мне заняться вышиванием? – язвительно спросил я, - где у тебя пяльцы? Неси!

– Чего у меня? – не понял Саша.

– Пяльцы. Это такая штука, на которой натягивается материя, чтобы вышивать. Крестиком. Будем сидеть, и вышивать. Тоже интересное занятие, требует повышенной концентрации и внимания.

Саша обиженно засопел, Толик увлечённо поглощал свой блинчик, и в разговор не вступал.

– Всё! Пьём чай и уходим.

Нас, наверно, пасли. Потому что из-за угла выехала полицейская машина и перегородила нам дорогу. Из машины выскочили трое в серой форме.

Я оценил ситуацию: трое с пистолетами, один с автоматом. Но у всех пистолеты в кобурах, автомат висит на плече и на предохранителе.

– Давайте, ребята, садитесь в машину, подвезём.

– Вам там и без нас тесно, - ответил я, - мы пешком.

– Ничего, мы уступим вам.

– Берём! – коротко скомандовал я, и в следующую секунду менты валялись на снегу, а я снял автомат с предохранителя и передёрнул затвор.

– Лежать и не дёргаться, - тихо сказал я, - потом передал автомат Толику:

– Держи их под прицелом, не забудь про водителя.

Толик рывком открыл дверь, наставив автомат на водителя, который уже достал пистолет.

– Ты же не будешь в меня стрелять, мальчик? – спросил он.

– Конечно, не буду, - ответил Толик, засветив ему прикладом между глаз.

Водитель обмяк, и Толик быстро приковал его наручниками к рулю.

– Остальные – лежать! – сердито сказал он, наводя автомат на дёрнувшихся было полицейских.

Между тем мы быстро освободили их от оружия и сковали наручниками.