Откровение Луны

(«Какое странное чувство… Никогда я не горела со стыда так, как сгораю сейчас, желая отдаться неизвестному мужчине.»)

Он плотно прижал Николь худым мускулистым телом к бревенчатой стене, пылко целуя шею. Николь на мгновение прикрыла глаза. Разгоряченные тела горели от низменного желания совершить то, за что общество непременно осудит их… Он продолжал откровенно гулять губами от шеи до изящного подбородка, покалывая кожу волосками мягкой щетины усов и бороды. Достигнув высшей точки её подбородка, он слегка прикусил его. В тот момент Николь разглядела в нём кровожадное животное, которое невозможно остановить при помощи внешних сил. Но ей вовсе не хотелось останавливаться. Слова были излишне. Они бы нарушили хрупкое равновесие подсознательных импульсов, передаваемых во взгляде. Потому она наслаждалась тем, с какой жадностью он впивался в её сладкие уста. Прелюдии быстро наскучили; порочная власть взяла верх, и он, обхватив Николь двумя худыми, но невероятно сильными руками, в одно движение перенес её на бильярдный стол. Необъяснимое смятение внутри замолкло, и она предалась воле случая. Обвивав руками его жилистую шею, на дерзкие самодостаточные поцелуи парня она отвечала довольно пылко. Шершавые руки скользили от обнаженных коленей по внутренней стороне бедра Николь… Всё выше… Всё настойчивее… Раздвигая в стороны соблазнительно длинные ноги девушки, он пробирался к заветной цели, и как только неугомонная рука нырнула под платье, невольный протяжный стон вырвался из груди Николь, и она откинулась назад.

«Он безумен, ровно как и я…» – подумала она, отдаваясь ему…без остатка.

«Золотая Подкова», того же дня. Ночное время.

Довольный собой незнакомец, натянув джемпер, одарил Николь лучезарной заигрывающей улыбкой. Осматривая его снизу вверх, она поражалась собственной доступности и как и прежде не понимала, что толкнуло её на опрометчивый поступок.

(«Он мне отнюдь не симпатичен. Но ведь что-то так волнует меня в нём… Неясно, зачем я это сделала.»).

Пока они молча приводили себя в порядок, за дверью послышались тяжёлые шаги. Незнакомец посмотрел на закрытую дверь, а сердце журналистки бешено заколотилось.

– Это Мексиканец. Прячься! – скомандовал он. – Я отвлеку его, а ты выходи через пару минут.

Николь спрыгнула с бильярдного стола и спряталась за тумбочкой в углу. («Не хватало, чтоб меня подстрелили из дробовика вместо голубя… Но, черт возьми, это так весело!»)

Послышался грубый мужской голос, а затем хрипловатый голос незнакомца. Спустя минуту шаги стали отдаляться, а потом и вовсе затихли. Николь, сидя на корточках, поправила растрепанные волосы и огляделась. Тусклый свет лампочки без плафона навивал ощущение подвального помещения, где в противоположном углу громоздились заржавелые инструменты, поломанные стулья и книги, связанные веревкой. С потолка, покрытого копотью, массивными сетками свисала паутина; на невыкрашенном полу возлежал толстый слой застарелой пыли, а на местах, где они ступали ногами, виднелись чёткие следы от ботинок.

(«Страстные вакханалии в заброшенной комнате – эксклюзивно даже для меня!»)

Она инстинктивно потянулась за рюкзаком, чтобы достать фотоаппарат. Не обнаружив его под рукой, Николь пробежалась взглядом по поверхностям, но женского аксессуара нигде не было. Она усиленно напрягала память, но тщетно.

(«Неужели я оставила его на стуле? Надо выбираться отсюда.»)

Она тихонько подошла к двери и открыла её. Сквозь темноту коридора Николь увидела полоску света и зашагала вперёд. Снаружи было тихо, и она торопливо проскользнула в полумрак опустевшего зала.

Из всех посетителей осталось только двое мужчин, играющих в шахматы. Она бегло осмотрела свободные столы, лавки и поторопилась к барной стойке. Но рюкзака и там не нашлось. («Только бы его не украли, ведь там фотографии галереи!»).

Смирившись с потерей, ей захотелось отыскать безумца, который втянул её в опасную авантюру. Она полагала застать его на улице. Переполненная чувством необъяснимого трепета, Николь покинула здание кабака.

На улице господствовала ночь. Небосвод рассыпался светом мерцающих звезд; и величавая луна пролилась откровением на благодатную землю. Воздух был свежим и прохладным, но несмотря на это Николь ощутила лёгкое недомогание, за которым последовала нарастающая боль в затылке. Она окинула взором пустынные улицы, но ни единая душа не скиталась по ним. Ожидание длилось вот уже десять минут, но она продолжала надеяться, что парень вскоре появится. Прошло ещё некоторое время, но тот не появился, исчез, ровно как рюкзак.

Она вернулась на постоялый двор Мучи. Коридор был залит лунным светом из бокового окна. Кругом стояла тишина, и лишь старинные часы громко тикали на кухне. Она тихонько прошла в комнату. Противный скрип двери не нарушил безмятежного покоя уставшего журналиста. Хоть Николь и расстроило внезапное исчезновение парня, но зацикливаться на плохом было не в её натуре, потому она абсолютно счастливой нырнула под одеяло.

(«Знал бы господин Булавин, чем я занималась…Наверняка бы то смутило его намного больше, чем наличие в комнате мышей…И где я оставила рюкзак? Надеюсь, в этом посёлке не вымерли честные люди, которые вернут мне личную вещь»).

Глава 4.

Непутевые заметки Николь Вернер

«20 мая 2017 г., утро.

Едва занимался рассвет, как непонятные женские крики нарушили мой чуткий сон. Стук в барабан звучал, как призыв на войну мирового масштаба. Я так испугалась, что тотчас подскочила к окну. Они доносились издалека, но каждый удар по барабану отражался атомным взрывом в моей голове. Муча стояла на холме за домом; на её шее висел огромный барабан. Она перестала стучать и развела руки в стороны. Её несчастный взгляд устремился в небо. Она проворно шевелила губами, и тот неразборчивый лепет, словно проклятие, доносился до моих ушей. Рядом с ногами находился сложенный колодец из веток, который разгорался силой порыва теплого ветра. Очень походило на языческий обряд. Ума не приложу, какой в этом смысл? Может, она призывает на помощь всевозможных вурдалаков или представителей иных тёмных сил? Не знаю, но выглядит ужасающе!

Мигрень прогрессирует. Благо, спасают болеутоляющие средства. После командировки планирую взять отпуск и наконец заняться здоровьем.»

Сидя на кровати, Николь закончила запись в личном дневнике, который старалась вести ежедневно. Она неосознанно улыбнулась, вспоминая заброшенную комнату, безумный взгляд властного парня и надменную улыбку. Всё то, что вчера дико смущало белокурую девушку, сегодня казалось ей таким очаровательным! Их несуразные действия перечеркнули все правила благопристойного поведения в обществе. Но чем больше она о том думала, тем сильнее хотелось повторить непристойные минуты блаженного удовольствия.

– Я родилась в счастливой рубашке! – усмехнулась она. – Меня ведь могли закрыть в том помещении, а затем обвинить в преступлении и утром предать суду…

В комнату вошёл Булавин и бойко поздоровался. На его бархатистой коже гладкого выбритого лица рдел здоровый румянец.

– Мне кажется, я сегодня вообще не спал.

Николь покосилась на Кира.

(«Да уж, никогда б не подумала, что неспящие люди умеют так сильно храпеть.»)

Но вместо правдивой иронии вслух любезно спросила.

– Ты уже завтракал?

– Я попил кофе. Старушка варит его лучше моей мамы.

Николь убрала дневник в чемодан и достала пудреницу.

– Ну вот, а ты жалуешься на неблагосклонное отношение к тебе вездесущей планиды! – рассмеялась Николь своим звонким заразительным смехом, который не знал себе равных. – В любой ситуации нужно видеть и обратную сторону монеты.

– Только не на сей раз, потому что эта монета имеет только одну сторону, причём довольно мрачную.

Кир отошёл к окну.

– Не слышал, как ты вчера вернулась…– он посмотрел на Николь подозревающим взглядом опытного следопыта. – И как прошёл вечер?

(«От неудобной позы на столе ломит в шее! Я даже не знаю его имени, зато точно знаю, как бесподобен он в постели. Ха-ха! Что и говорить: на этот раз, Николь, ты переплюнула даже саму себя!»)

– Ты абсолютно ничего не потерял. – она замолчала, а затем прибавила спустя минуту. – Думаю, пойти поискать что-нибудь вкусненькое.

– А я собираюсь в гараж, хочу уточнить, как обстоят дела с машиной.