Откройте Америку!

находят бесценный антиквариат, а предметы домашнего обихода и обстановки

выгодней всего покупать на распродажах по случаю переезда, когда и новое,

и старое спускают подчистую за гроши.

Сообщив мне всё это, галерейщик осведомился, откуда я буду сам, и узнав,

что недавно из России, посоветовал заниматься торговлей русским искусством,

которое сейчас тут очень хорошо идёт, затем пожелал удачи и, взяв за плечи,

поворотил меня к выходу лицом и на прощание хлопнул по спине, воскликнув:

« Добро пожаловать в Америку ! ».

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Я медленно шёл по молу в сторону «Дубов » и размышлял над услышанным.

Ясно, оказавшиеся в моих руках картины не представляют особой ценности,

поэтому мне вовсе не стоит беспокоиться о попрании права собственности

их бывшего владельца.

А вот сказанное стариком относительно популярности русского искусства

заслуживает всяческого внимания.

Видит Читатель, мне не чужды музы, среди физиков это бывает нередко,

вспомним скрипку Эйнштейна, и в прошлом Имперскую Академию Наук

отмечал особый артистизм её учёных. Так, Институт Физических Проблем,

где царил великий Капица, гордился обширным выставочным залом и даже

обладал должностью референта по изобразительному искусству.

Воспитанник Физпроблем, я весьма успевал в живописи и выставлял её

не только там, но и в других местах ослепительной тогда ещё столицы,

имел постоянный, хоть и небольшой круг поклонников и, когда вздумается,

продавал свои полотна по неплохой цене.

И теперь, кажется, наступило самое время попробовать заработать этим,

таким приличествующим человеку большой науки хобби.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Кроме галереек с индейцами и ковбоями, в моле находилась и другая,

называвшаяся « Мастерская изящного », голый цементный пол её витрины

был художественно запятнан и на нём стоял мольберт с написанным яркими

и плоскими акриловыми красками абстрактным панно.

Большинство работ внутри относилось к различным течениям экспрессионизма,

обычно, нефигуративного, однако попадались пейзажи, портреты и натюрморты,

выполненные в этакой лёгкой манере a la prima.

Ещё моё внимание привлекли симпатичные композиции-коллажики, собранные

из потемневших металлических пуговиц и пряжек, подёрнутых патиной монет,

потёртых кожаных портмоне и прочего.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Навстречу мне из-за столика с табличкой « Лиса Мэй, продавец-ассистент »,

поднялась медноволосая девица в крошечном платьице изумрудного шёлка

и вышколенно справилась, есть ли у меня вопросы или просьбы. Я попросил

позвать хозяина, и ко мне вышел тучный вальяжный усач с курчавой гривой,

зачёсанной назад; чёрные радужки и блеск его больших глаз не позволяли

видеть зрачков и понять, в какую точку он смотрит, и оттого казалось, будто

лучащийся улыбкою взгляд его беспрерывно движется по лицу собеседника;

галерейщик назвал себя Томом и спросил, чем он может служить.

Я представился художником из России, и Том очень оживился. Он тут же

принялся расспрашивать меня про сюжеты моих картин, технику и материалы,

и я подробно рассказал обо всём. Том всё одобрил и заметил, что хотя ему

самому никогда в жизни не приходилось продавать русского искусства, но он

знает одно место, и совсем близко отсюда, где им определённо интересуются.

Рыжая протянула своему боссу планшетку, и толстяк быстро черкнул

цедульку владельцу той галереи, положил её в конверт и заклеил его,

и, надписав адрес, подал мне, сопроводив рукопожатием и приглашением

заходить к ним без стеснения всякий раз, когда я буду нуждаться в совете

или какой-либо помощи.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Место, действительно, оказалось неподалёку на Университетском проспекте,

и я по горячим следам отправился туда. Однако на полдороги к номеру дома

указанному на конверте, я увидел вывеску, заворожившую меня, поскольку

на ней стояло волшебное слово, вызывавшее из глубин врождённой памяти

образ утраченного тысячелетия назад Сада, где меж мраморных колонн бродит

грустный Аристотель и твердит, что Платон-то ему друг, но истина дороже.

Да, на непримечательном одноэтажном строении с подслеповатыми окнами

было обозначено « Академия Изящных Искусств », и, конечно, я никак не мог

преодолеть желания заглянуть внутрь хоть одним глазком.

Вход был открыт, и пройдя коридором, я попал в зал, где в ряд у стола сидели

девять глубоких старух и рисовали пастелью на листах, лежавших перед ними,

плетёную корзину с восковыми яблоками, помещённую на железной треноге

подле белёной стены. Наблюдал за их действиями костлявый седой старик

с острыми усами и бородой-эспаньолкой. Он поднял голову и взглянул на меня

тёмным печальным взором, и я поспешно закрыл дверь и тихо ретировался,

избегая ненужных вопросов.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Галерея, куда меня направил Том, занимала обширное отдельное здание

и называлась « Эсмановское искусство », очевидно, по имени её владельца.

В центральном фойе за полукруглым прилавком, напоминавшим стойку бара,

возвышались три совершенно одинаковые крашеные платиновые блондинки

с короткими стрижками, в белых свободно падающих платьях, схваченных

золотыми поясками. Я подал сёстрам в искусстве записку Тома, и девушки,

прочтя послание, сказали, что мадам Эсман должна через минуту появиться

и предложили пока осмотреть экспозицию.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Здесь царил совсем другой стиль, воскрешавший времена импрессионизма,