Открытие мира
Шрифт:
Что там этот бутуз-крикун, который ходит теперь один, таская за собой свою игрушку, и которого сторонятся другие дети. Можно спокойно собрать пирамидку, чередуя кольца так, чтобы она то раздувалась бочкой, то вытягивалась стройной елочкой. Можно взять большой кубик и сесть на него, а можно взять маленькие и начать собирать из них дом или ставить их один на другой, стремясь, чтобы этот столб не рассыпался. К тебе подойдет маленькая девочка и будет стоять в стороне, наблюдая за тобой и столбом, но не вмешиваясь. Потом столб рассыплется, и она станет помогать тебе собирать кубики и подавать их тебе, с восхищением глядя, как растет столб, а когда он снова не удержит равновесия, бросится подхватывать его, чтобы он не упал, но он все равно рассыплется, и вы будете снова вместе собирать его. Да, девочки явно внимательнее и деликатнее мальчишек. Вот только с незнакомыми девочками как-то все же стеснительно…
Мир
И здесь куда-то надо бежать и зачем-то махать руками, выказывая при этом ничем не объяснимый восторг. (Видели бы они, как рвется по полю танк или сходятся на горизонте рельсы железной дороги!..)
Или еще, не менее достойное: все берутся за руки, становятся в круг и – кто скучая, кто с преувеличенным усердием – поют, расхаживая по кругу то в одну, то в другую сторону, обязательно сталкиваясь и спотыкаясь при этом:
– Как на наши имениныИспекли мы каравай.Вот такой вышины!Тут надо поднимать руки вверх и сбегаться в одну кучу.
– Вот такой ширины!А здесь надо пятиться назад, опуская руки (при этом кто-то обязательно падает).
– Каравай-каравай,Кого хочешь, выбирай!И так далее.
– Алик! Ты зачем трогаешь цветок?.. Цветы трогать нельзя!..
– Алик! Почему ты не ешь? Ты о чем думаешь? Надо есть быстрее…
– Алик! Ты почему стоишь в стороне?.. Иди в круг, берись за руки и делай как все!..
Что такое «гуси», Альке объясняет дома всезнающая Рита – она до войны успела с ними познакомиться, – но почему при этом надо кричать «Га-га-га» и махать руками, изображая гусей, непонятно. Что такое именины и каравай и зачем нужна такая сложная процедура выборов, не может объяснить даже Рита, и приходится обратиться к маме. Но зачем этот каравай пекли такой вышины и ширины, ведь его совершенно неудобно есть, и какое отношение имеет этот уникальный хлеб к выбору кого-то из круга, объяснить не может даже мама. Приходится удовлетворяться тем, что это – «такая игра». Правда, в «Каравае» еще можно попеть, но что это за пение! Что это за спевка и голоса!.. Один бубнит на одной ноте куда-то себе под нос, другой кричит с радостным энтузиазмом, вряд ли понимая, что именно он кричит, третья выводит тонюсеньким фальцетом: «Кававай-кававай, кава хочишь выпивай…» Разве это похоже на то, как они поют с мамой, когда она берет в руки гитару и, опирая ее о колено, перебирает струны: «По-за-ра-аста-али стежки-и-доро-ожки, где про-о-о-оходи-или мило-о-ого-о но-ожки, по-зараста-а-али мохо-о-ом, траво-ою, где мы гуля-яли, милый, с тобо-ою» [1] .
1
Русская народная песня.
Или еще:
Что так жадно глядишь на дорогу,В стороне от веселых подруг?Знать, забило сердечко тревогу… [2]И еще интереснее:
В глубокой теснине Дарьяла,Где кроется Терек во мгле,Высокая башня стояла,Чернея на черной скале [3] .Здесь тоже многое непонятно: и Дарьял, и Терек, и теснина, и скалы, и тем более – ничем не объяснимое поведение башенной царицы. Но зато как славно петь под гитару, рисуя себе картины неведомых гор и ущелий:
2
Из
стихотворения «Тройка» Н. Некрасова.3
Из стихотворения «Тамара» М. Лермонтова.
В той башне, высокой и тесной, Царица Тамара жила: Прекрасна, как ангел небесный, Как демон, коварна, и зла [4] .
(Далее смотри по тексту М. Ю. Лермонтова и некоторым смущенным комментариям мамы.)
Песен так много, и так много узнаешь, когда их поешь, что даже дух захватывает.
По долинам и по взгорьямШла дивизия вперед,Чтобы с боя взять Приморье —Белой армии оплот.И надо узнать, что такое дивизия, как это она такая большая шла, как сороконожка?.. и что такое Приморье, и оплот, и «знамена кумачом последних ран», – оказывается, раны, это болячки, из которых льется кровь, а кумач – красное, как кровь, полотно, из которого делают флаги… и еще «эскадроны», «партизаны», «атаманы», «воеводы»…
4
Там же.
Или другая, которая ему особенно нравилась:
Артиллеристы, Сталин дал приказ!Артиллеристы, зовет Отчизна нас!Из сотен тысяч батарей,За слезы наших матерей,За нашу Родину – огонь! Огонь! [5]Что тут какие-то «Гуси-гуси, га-га-га»! Вот только выговаривать эти «сотни тысяч батарей за слезы наших матерей» не очень удобно: язык все время во рту заплетается.
Он, конечно, не понимал, что уже начал изучать и историю, и географию, и даже математику из песен, но зато какие картины рисовало воображение!..
5
Из песни «Марш артиллеристов», слова В. Гусева.
Катюша – это, оказывается, девушка по имени Катя, яблоки он уже видел, а груш – нет, как расцветают деревья – не видел, а чтобы на них сами росли и просто висели такие вкусные вещи – и представить себе не мог. Он-то и деревья представлял себе плохо, потому что на их пустыре, кроме бурьяна и мелких кустов, ничего не было, а вокруг яслей росли одни сосны.
6
Из песни «Катюша», слова М. Исаковского.
Жаль только, что маме все время приходится что-то делать: то стирать, то штопать, то варить еду – и уговорить ее взять гитару и попеть удается нечасто. А учитывая, что ей утром нужно бежать на работу, а Рите – в школу и оставлять Альку просто не с кем, приходится соглашаться с яслями, несмотря на раннее вставание и необходимость ложиться днем в холодную постель. («Дети днем должны спать!» – это говорится строгим, категоричным тоном и не подлежит обсуждению. Здесь в яслях, кажется, все не подлежит обсуждению.) Но если хотя бы не еда и не процедура кормления: вот это – действительно трудно.
…Алька еще не знает голода или не помнит его. Он еще не понимает сосущего чувства в желудке, от которого начинает мутить и болеть голова, чувства, выбивающего все мысли и даже желания, кроме одного – желания что-нибудь пожевать. Когда это возникает, Алька начинает рефлекторно жевать оставшуюся еще с «до войны» соску и сглатывает слюну, забивая это чувство. Алька не помнит, что папа на «Пятом участке» привозил из командировок серые замерзшие лепешки бараньего жира и мать строгала этот жир в кипящую воду и подсыпала пшенной крупы, чтобы сварить подобие супа, – может быть, от этого у Альки и разболелся желудок. Алька не знает, что сейчас Рита со всей детворой барака бегает после школы к заводской проходной, и родители, работающие на заводе, выносят им то, что экономят на своих рабочих пайках: кто хлеб, кто капустный суп, кто вареную картошку, завернутую в обрывок газеты.