Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

– Ну-у?
– воскликнул обрадованно дядя Родя и толкнул локтем Аладьина.
– Слышишь, Никита?

– Шевелится Расея, стало быть, - сказал шепотом Аладьин и сам тихонько пошевелился. Голова его закачалась на тонкой шее, потом совсем упала на плечо.

Дядя Родя вскочил на ноги, оглянулся вокруг. Шагнул к ребятам.

– Это вы кого же заводили там? Моего Якова?
– строго-весело спросил он.
– А ну, дай я ему еще подбавлю!

Вот это дело! Давно бы так, чем с ненастоящим питерщиком попусту разговаривать!

– Да ты, дядя Родя, не умеешь, - отвечает Шурка,

подзадоривая.

– Ой ли? "Курочка", Александр, птица древняя. В мальчишках и мы с ней знакомство имели... Ну-тка, я поздороваюсь с приятельницей.

Он берет у Шурки в свою большую руку палку, ударяет по деревяшке, похожей на толстый карандаш, очиненный с обоих концов. "Кура" свистнула, взвилась - только ее и видели.

Восхищенный шепот проносится среди ребят. Поди ты, какой славный удар! Не каждый день такую красоту увидишь.

– За мостом упала, - определяет Шурка.

– Не в зачет!
– сердито кричит Яшка.
– Какой хват! Сам, тятька, води, коли играть с нами хочешь.

Такое предложение всем приходится по душе. Дружный хор, перебивая гармоники и песни, гремит на всю улицу:

– Новенькому водить!

– Дяде Роде водить!

– И повожу, - соглашается тот, посмеиваясь в бороду.

Ну что за дядя Родя! Будь все мужики такие, куда веселее жилось бы ребятам на свете.

– Чур, мазурики, не плутовать!
– строго предупреждает дядя Родя.

– Нет, нет, по-честному... вот те крест!
– обещают ребята.

Горев, продолжая сидеть на луговине с молчуном Аладьиным, залился тихим смехом.

– Узнаю Родиона... Погоняйте этого старого мерина, ребята, хорошенько!

Гм!.. Пожалуй, этот питерщик все-таки стоящий человек.

– Руки зачесались, - откликается дядя Родя, крепко потирая ладони.

Он смотрит поверх мальчишеских голов куда-то вдаль загоревшимися глазами. Наверное, высматривает, как ему ловчей бежать за "курой".

– Руки - мало. Надо, чтобы мозги зачесались, - говорит Горев, покусывая кренделек уса.
– Эк, наигрывают! Не гармони - оркестр на Марсовом поле, - восторженно мотает он головой, жмурясь и притопывая. Зря не взял я Володьку своего. Посмотрел бы, сорванец, на тихвинскую, красавицу... Люблю, грешный, этот праздничек. Девки-то, девки как зазывают, негодницы! Теперь бы мужикам песенку затянуть. То-то хорошо было бы.

– Вывелись настоящие певуны. Последний, Игнат, помер, - сказал Никита.

– Да... слышал. Доконала матушка-чахотка... А певуны, Никита Петрович, не могут перевестись. Без песни - хоть тресни, жить скучно. Горев помолчал.
– А ведь я нарочно приноровил, к этому деньку приехал, ей-богу!
– тихонько признался он и опять залился слабым смехом.

Между тем Яшка принес из-за моста "куру". Посовещавшись, ребята уступили черед Шурке, как самому ловкому игроку. Надо заводить дядю Родю до седьмого пота.

Гордый и счастливый, Шурка, с трудом сдерживая пробиравший его смех, бьет палкой не по деревяшке, а по земле. Дядя Родя, обманутый, кидается к кругу, растопырив руки.

А ловить-то нечего - "кура" смирнехонько лежит на траве.

– Что, тятька, съел?
– ехидно спрашивает Яшка и от радости

пляшет.

Шурка обманул подряд несколько раз, потом неожиданно так хватил по деревяшке, что дядя Родя опомниться не успел, как "кура" пролетела над его растрепанной головой.

– Лови!

– Жулик ты, Александр!
– непритворно, по-настоящему сердито сказал дядя Родя, отправляясь искать деревяшку.

В круг он, конечно, издалека не попал, промазал, но и Шурка маху дал: ему не надо было отбивать, а он, раззадорясь и понадеявшись на себя, отбил и неловко - только самым кончиком палки - задел "куру". Она отлетела близехонько.

– Попался, мошенник? Не плутуй, поделом!
– проговорил безжалостно дядя Родя.

Шурка надеялся, что Яшкин отец все-таки плохо знает правила игры, опять кинет деревяшку и он успеет исправить ошибку. Но дядя Родя, оказывается, не хуже ребят разбирался в игре. Он не поленился, с удовольствием растянулся на траве и, выкинув вперед руку, достал деревяшкой до черты. Ничего не скажешь, не заспоришь, все правильно.

– Еще бы! Такому длинному это очень просто, - сконфуженно пробормотал Шурка, оправдываясь, потому что слышен был ропот приятелей.
– А вот был бы ты маленький, как мы, тогда тебе не достать бы во веки веков. И опять водить бы пришлось.

– Ладно, уступаю, - примирительно ответил дядя Родя, не снисходительно - этого бы Шурка не потерпел, - а по самой правде.
– Вижу, охота вам заводить меня до смерти... Погодите же, ведь я тоже мазурничать умею, - стращал он.

И принялся, в свою очередь, обманывать Шурку. Притворялся, что кидает деревяшку в круг. Шурка взмахивал палкой - и попусту: "кура" и не думала расставаться с ладонью дяди Роди.

Все ребята пришли на помощь Шурке. Целая изгородь палок защищала заветное местечко. Яшкин отец протестовал, но в ответ неслись хохот, крики, визг.

– Сдаюсь!
– взмолился наконец дядя Родя.

– Отступного давай, отступного!
– требовали ребята.

– Копейку могу.

Пять!

– Две, - набавил дядя Родя.

– Три, - уступил, перемигнувшись с друзьями, Шурка.
– Три копейки последнее наше слово... Или будешь водить до самого утра, - пригрозил он.

– Караул... грабят! Спасай, Афанасий Сергеич!

И тут произошло невероятное. Ненастоящий питерщик полез в кармашек-кошелек, что был пришит на поясе, и дал ребятам двугривенный.

– Спасибо, - сказал за всех Шурка.

Он здорово ошибся - питерщик был настоящий.

Теперь, играя, Шурка поглядывал уважительно на черную, заправленную в брюки косоворотку Афанасия Горева, на его широкий матерчатый пояс с кошелечками, на мятую кепку с пуговкой.

Шурка видел, как сельские мужики, направляясь по шоссейке к казенке, где вот-вот должна была начаться беседа, заворачивали на лужайку у моста, чтобы поздороваться с Горевым, трясли ему руку, одни молча, с любопытством, другие с усмешкой, большинство же справлялись о здоровье и о том, каким таким хорошим ветром занесло его из Питера. Бороды у мужиков в улыбках топорщились вениками. Мужики доставали кисеты, присаживались на минутку на луговину да так на ней и оставались.

Поделиться с друзьями: