Открытие

— Рубли к рубли! — обиженно кричал ему вслед Ваня. — Фенюшка придет, подарки ей хорошо будут!

— И так слишком уж, — огрызнулся Игорь, — а беду надо поровну делить!

Он вышел на улицу и оглядел кривую цепочку огней на берегу Витима. Острые штыри их отражений против барака достигали середины плеса. Вся остальная Подгорная отбрасывала клинышки меньше. Их новое жилье располагалось на самом берегу Витима. Барак был еще крепкий, и пустовала в нем всего одна квартира. Они с матерью и заняли ее, среднюю секцию, разделенную на кухню и комнату тонкой перегородкой. Но Игорь не сомневался, что жить они будут здесь недолго: следствие кончится благополучно — Васька найдется живой, и им дадут квартиру в итеэровском доме, где живет Куликов.

Игорь разогнался, как обычно, по знакомому тротуару и на углу Старательского переулка, под самым забором Лукиных, чуть не столкнулся с каким-то парнем. Был этот парень в кепке, надвинутой на брови, но приплюснутый нос выдавал Митьку Шмеля. Игорь уклонился к забору, но Митька шагнул наперерез.

Из переулка вышли еще три человека и стали у Митьки за спиной.

Игорь выронил чемодан, там что-то брякнуло.

— Следы заметаете, бандуреевское отродье? — процедил Митька.

Игорь нагнулся, чтобы подобрать камень, и тут перед носом мелькнул Митькин кулак.

Огни подпрыгнули к верхушкам гольцов. Игорь ударился о чемодан, повалился на забор и услышал треск планок ограды. Он видел, как трое парней двинулись на него. Добивать!

Игорь закрыл руками лицо. И вдруг кто-то кинулся из переулка наперерез Митькиным дружкам.

— А ну, перестаньте! — раздался Любин гортанный голос. — Вам не стыдно — четверо на одного, а? — Люба загородила собою Игоря и выставила кулаки. — Не ожидала я от тебя такого, Митя!

— А мы ему на дорожку, чтоб легче было бежать.

— Он не бежит, а переезжает, к вам же, на Подгорку! И только троньте еще его, с отцом моим дело иметь будете!

— Ладно, парни, — выдавил Митька. — Мы их по-другому прижмем. По-идейному! Землю грызть будут, когда мы Васькину жилу найдем!

— Будут, Мить, слово-олово!

Их сапоги забухали по хлюпающим доскам тротуара, и тогда Игорь вскочил, выломал планку от забора и рванулся за Митькой. Но Люба повисла на его плечах.

— Не надо, Игорь, милый, прошу тебя, не надо!..

— Я его, гада, одного поймаю, — Игорь сжимал в руке доску и все порывался бежать за Митькой. — Я ему зубы пересчитаю, бандитской харе. Он еще поплачет у меня. Я ему покажу...

Люба гладила его руку и постепенно отнимала занозистую доску. Игорь подчинился. Он послал все положенные проклятия на голову Митьки, ухватил чемодан за жесткую ручку и побрел вниз по тротуару.

Люба держалась за его рукав, стараясь шагать в ногу. От ее присутствия боль в подбородке казалась сильнее, жгла обида, что не ответил на удар. И когда они подошли к берегу, он погрозил кулаком в сторону Митькиного дома.

— Он у меня сам будет камни грызть!

— Игорь, — умоляюще сказала Люба, — тебе надо забыть... Надо покаяться и установить мир...

— Покаяться? — хриплый смешок вырвался из его груди. — Тоже мне словечко нашла! У Фени подхватила?

— Папа тоже любит это слово...

— И папа твой не лучше!

— Папу ты оставь в покое!

— А он пусть не тянет на моего отца!

— Он не тянет, а правду говорит.

— Правду?! — Игорь вынул из кармана авторучку, подарок Лукина, показал Любе: — Видала, правдистка? — и вышвырнул ее в темную воду.

— Ты еще пожалеешь! — сказала Люба, всхлипнув.

— Катись к своему папаше!

— Ну и пойду...

Они, не оглядываясь, разошлись в разные стороны. Но Игорь в первый раз по-иному подумал о тех разозленных мужиках, что накинулись на отца и чуть не сожгли его. «Старатели могут отомстить другим способом. Что, если в самом деле они отыщут жилу? Как тогда оберечь тебя, отец, от справедливого возмездия?»

11

Ветер пересчитывал остатки листьев. Посветлела вода в Витиме, и отгорели на гольцах золотые лиственницы.

Соседи по бараку приносили из тайги полные ведра алой брусники. Звали новеньких, но Игорю с матерью было не до ягоды. Уже полмесяца отец искал в тайге Ваську вместе с милицией, добровольцами и нанятыми охотниками, но Гиблое Дело исчез без следа. Деньги, переданные отцу, ждала, видно, та же участь.

У матери все валилось из рук. А Игорь не ходил в школу. Он целые дни простаивал у окна и до серых мурашек в глазах глядел на Витим и гольцы противоположного берега. Он следил, как сползает с вершин снежная граница. Он уже знал: со снегом прекратятся и поиски Васьки. Тогда отец возвратится в дом.

А пока и в новой их квартире редко нарушалась тишина. Игорь все ждал размашистых громких шагов отца. Но в ответ доносились шажочки матери. «Пойти бы к самому Силищеву, рассказать, как отец переживает за порядок на производстве». Игорю представлялось, как начальник подъерошит мизинцем свои партизанские усы. «Да, Игорь, твой отец неплохой человек, горячий, правда, но смелый, отважный товарищ, радеющий за общее дело, за государственное добро. Но он должен сам найти Чурсеева». «Найдет», — ответит Игорь. И отец подтвердит обещание на деле. И раздадутся отцовские шаги в новом их узком дворике, возле сеней.

Но сейчас он слышал только заискивающий голос матери. Она все выясняла, нет ли каких новостей в городе, будто Васька мог дать круг по тайге и неожиданно выйти в Витимск. Соседи ничего не слышали о Чурсееве и вообще говорили о нем с неохотой. «И Силищев не станет со мной разговаривать, — опечалился Игорь. — Кто я пока есть? Ноль целых, ноль десятых».

Мать прервала его размышления.

— Ты бы пошел в школу, сынок. Учиться, однако, надо...

— Не до школы! — оборвал ее Игорь.

— Так и будешь торчать у окна? Что отец скажет, когда из тайги вернется? Там упущено, здесь запущено, кругом один разор.

Она бы еще долго вымещала на нем свою тоску, если бы в сенях не заскрипели доски под мужскими шагами.

Игорь в три прыжка оказался у порога и столкнулся с Куликовым.

— Матвей Андреевич! — не сдержал он радостного и горького вскрика.

— Здравствуйте, дорогие... — Куликов снял фуражку, вздыбив кудри на голове. Казалось, волосы поднялись у гостя от вида этих стен с бугристой штукатуркой, топчана, расколотой плиты, лавок, стола, накрытого дырявой клеенкой.