Открытый прицел и запах напалма

Собравшиеся вокруг люди были озадачены, у многих на лицах появилось недоумение от происходящего. Но никто не знал, как вести себя.

А в это время Ходаковский взял рупор в руки.

– Настоящие бойцы давно покинули это здание и воюют в Славянске!
– сказал он, обращаясь к тем, кто находился в ОГА.
– А крысы и мародеры остались здесь! Просим без боя освободить помещения!

Затем Ходаковский начал успокаивать митингующих, обрисовал им ситуацию. И вскоре головы большинства людей начали согласно кивать, кто-то молчал, кто-то просто удалился, решив, что ему тут делать нечего. Народ быстро уразумел, что к чему, когда бойцы "Востока" принесли из палаток картонный ящик и большой целлофановый пакет, набитые женскими туфлями с вызывающе тонкими каблучками, парфюмированной водой и нейлоновыми колготками. Товар был с пришпиленными жесткими датчиками и ценниками гипермаркета "Метро". Высыпали содержимое людям под ноги. Больше ничего и доказывать не нужно было.

– Вот сволочи!
– сконфузилась молодая девушка с приколотой георгиевской лентой на пышной груди, добавив с досадой: - А мы их грудью прикрываем, козлов.

– Гоните в шею этих позорных тварей!

– Их трактором надо раскатать вместе со всем награбленным!
– крикнул высокий мужик, полный "колхоз" по внешнему виду. Какая-то газета была зажата у него под мышкой заголовком вниз.
– Молодцы, "Восток"!

– Паскудники!
– вскинул к небу сжатый кулак на согнутой в локте руке другой мужик.
– Наказать их надо!

– Под суд!

– Да мы их сами сейчас приговорим!

Толпа снова заволновалась, многие негодовали, начали меняться в лице. А кто-то продолжал настаивать, что никто ни в чем не виноват, дескать, надо еще во всем тщательно разобраться. Несколько человек захотели рвануть в здание "разобраться по-своему", но их остановили.

Начали прибывать журналисты, но их пока близко не подпускали, вежливо просили обождать.

Молодчики с битами под мышкой и без, те, кто ранее был на баррикадах, тоже пытались приставать с вопросами, но их отгоняли более суровым тоном.

Пятеро "востоковцев", по команде, направились к зданию и вошли внутрь. А через десять минут двое из них вынесли на руках своего раненого товарища, держа его под мышки и обхватив голени. Тот был в сознании, но лицо побледнело, рот жадно хватал воздух. Судя по всему, пуля попала ему в живот. Но самих выстрелов снаружи никто не слышал - их заглушили толстые стены, окна со стеклопакетами и расстояние.

– Чем это его?
– спросил у них Ник, когда те поравнялись с ним.

– Из пистолета, - неохотно, на ходу, ответили ему.

Ник тихо выругался.

– Давайте его к нам, в бусик!
– крикнул кто-то стороны.

Раненого живенько погрузили в машину, и она рванула с места.

Вот-вот должна была начаться заварушка, ибо ситуация требовала соответствующего реагирования. Лица многих "востоковцев" стали каменными, обозленными.

– Мы спалим этих гребаных крыс!
– заявил Ходаковский и отдал приказ: - Разгружайте и подносите бочки с горючкой!

Похоже, дальнейшая судьба тех, кто сидел в ОГА, была заказана.

Синие емкости по сорок литров быстро перенесли в здание, расставив их по первому этажу и на лестничных маршах. Отрыли крышки бочек. Внутри была какая-то коричневатая вязкая масса с резким запахом нефтепродуктов. Роман спросил у Ника:

– Ник, а что это?

– Похоже, напалм, - ответил тот, находясь в состоянии полнейшего пофигизма.
– Сейчас устроим этим грешным пидорам Хиросиму. Ибо не хер по нам стрелять.

В голове у Са**нова был сумбур, который не удавалось разложить по полочкам. Попробуй тут отличить врагов от друзей! Но Ник был прав: они первыми выстрелили. Поэтому Роман абстрагировался от этих тяжелых мыслей, решив отложить их до поры до времени в сторону.

Когда бойцы "Востока" покинули здание, Ходаковский снова поднес громкоговоритель ко рту:

– У вас пятнадцать минут, чтоб выйти! Потом, крысы, мы вас спалим! Время пошло!

Толпа митингующих остолбенела.

Все было сказано до конца. До самого-самого.

Каждая минута, казалось, тянулась бесконечно долго.

"Дуристика какая-то! Блин, что же это за день такой сегодня?!" - мысленно расстроился Роман.

Похоже, у всех была одна и та же проблема: одни не хотели убивать, другие не хотели умирать. Времени подумать у всех оставалось немного. Можно было только представить, какая сейчас творилась паника внутри здания.

Ходаковский, как заметил Роман, тоже немного нервничал, но был готов выполнить свое страшное обещание. Комбат инспектировал позиции, по ходу давая указания, посматривал на часы.

Роман бросил взгляд на Адика. Взводный тоже следил за временем.

Еще минута - и ухнет пламя, сорвутся пулеметные и автоматные очереди. Ад начнется кромешный. Это вообще будет мрак.

По логике вещей, мародеры должны были сдаться.

И они, без запоздания, начали выходить - гуськом, вобрав голову в плечи, обеспокоенно озираясь вокруг. Разумеется, без оружия.

Ну, а коли так, то раздалась команда:

– Не стрелять! Не стрелять!

Что ж, победа верным псом легла к ногам батальона "Восток". Хотя это и был полнейший дурдом.

Роман облегченно выдохнул - ну и слава богу! Разум, наверное, все-таки есть. Он начал мысленно считать: один, два, три, четыре...

Стоп!

Среди сдававшихся людей Роман увидел Павла Губарева с печально-обеспокоенным выражением лица. Нет, от страха тот не трясся, но напуган был.

Е-мое! Неужели и он, действительно, оказался среди них? Приплыли, блин!

Народного губернатора быстро отделили от тесной компашки мародеров и отвели в автобус. А остальных сгоняли на боковую аллею, в одну кучу, где их заставили раздеться до пояса и ждать своей участи. Так они там и стояли, понурив головы.

– Первый взвод - ко мне!
– скомандовал Адик.

Бойцы мигом подтянулись.

– Четыре автоматчика в автобус!
– продолжил взводный.
– Охраняйте Губарева. Остальные - выносят все украденное из здания и следят за порядком. Разошлись!

Роман сначала заскочил в автобус, поздоровался с Губаревым и спросил:

– Паша, ты хоть ни в чем не виноват?

Губарев посмотрел на него так, будто отыскивал зарубку в памяти: где он мог видеть этого человека ранее? Похоже, так и не вспомнил.

– Конечно, нет, - убито улыбнувшись, ответил он.

Странно было видеть таким этого ранее волевого человека. Роман в его словах даже засомневался.

В автобус заглянул Адик:

– Румын, а ты чего залез? Я же сказал: автоматчики! Иди вещи охраняй, снаружи.

И закружилась карусель.

Ходаковский оказался прав.