Откуда взялся этот Клемент?

— Ладно, — вздыхаю я. — Буду признательна вам за любую помощь.

— Клёво, — расплывается Клемент в улыбке.

— Есть идеи?

— Думаю, да. Раз уж нельзя просто отметелить этого Стерлинга, единственный вариант — раздобыть деньги. Верно?

Я киваю.

— Следовательно, в течение следующих пяти дней нам необходимо раздобыть двадцать штук. Верно?

Снова киваю, с трудом удерживаясь от того, чтобы не закатить глаза.

— А для этого нам нужно кое-куда съездить.

— И куда же?

— В Лондон. Далеко до него отсюда?

— Поездом минут пятьдесят.

— Значит, договорились. Я готов.

И с этим Клемент достает из кармана очки и надевает их.

— Что? Я не могу просто так сорваться и поехать в Лондон.

— Почему?

— Во-первых, этим утром мне нужно забрать из больницы маму, а во-вторых, кто-то должен заниматься магазином.

— Время уходит, пупсик. Решать только тебе.

— А зачем мне вообще с вами ехать? Один вы не можете?

— He-а. Так не выйдет.

«Опять двадцать пять».

— Объясните.

— Я не смогу защитить тебя, если мы не будем вместе. И если с тобой что-нибудь случится, моя последняя возможность пойдет прахом.

— Хм, а еще говорят, время рыцарства прошло.

У меня такое чувство, будто я заблудилась в лабиринте, все выходы из которого заложены кирпичами. Проблема никуда не денется, если я отвергну бестолковый план Клемента. И, если даже бросить все дела, стоит ли вообще отправляться искать неизвестно чего в Лондоне?

Бестолковый план или никакого плана. Что выбрать?

— А почему именно Лондон?

— Лондон — моя вотчина. Думаю, я знаю, где раздобыть двадцать штук.

— Думаете, значит?

— Не бывает ничего определенного, пупсик. У тебя есть предложения получше?

Я молчу.

— Хорошо. Но я не могу просто все бросить и сесть в поезд. Нужно забрать маму, а раз уж придется закрывать магазин, нужно повесить объявление на витрине.

— Тогда поторопись.

— Может, все-таки позавтракаете сначала?

Клемент снова критически изучает коробку с гранолой.

— He-а. Пожалуй, воздержусь.

Я мчусь наверх и по-быстрому принимаю душ. Припоминая свои прошлые визиты в Лондон, роюсь в шкафу в поисках чего-нибудь практичного и в конце концов останавливаю выбор на эластичных джинсах, сиреневом джемпере и мягкой кожаной куртке. С обувью проще, никаких каблуков. Достаю с нижней полки спортивные тапки и обуваюсь.

Двадцать пять минут спустя мы уже едем в «фиате» в магазин. Клемент, как и вчера вечером, словно придурок, с раскрытым ртом таращится по сторонам.

— А что такое «Старбакс»? — спрашивает он.

— Кофейня.

Через минуту:

— А «Нандос»?

— Ресторан, жареной курицей кормят.

Еще через минуту:

— Что такое «широкополосная сеть»?

— А?

— Мы только что проехали мимо рекламы, которая обещала неограниченную широкополосную сеть за десятку.

— Нет, вы серьезно? — взрываюсь я. — Широкополосная сеть для доступа в интернет.

— Что такое интернет?

Мне надоедает его игра, о чем я даю понять хмурой миной. Клемент меня понимает и дальше воздерживается от идиотских вопросов. Остаток дороги проходит в тишине.

Мы паркуемся за магазином, и Клемент настаивает, что первым войдет он. Все спокойно, и я сразу же направляюсь к прилавку. Открываю на компьютере текстовый редактор и пишу объявление, что ввиду «непредвиденных обстоятельств» магазин сегодня закрыт. Никогда еще принтер не печатал столь правдивых слов.

Приклеиваю объявление к стеклу и звоню в больницу узнать, можно ли уже забирать маму.

Меня отфутболивают с одного номера на другой, но в конце концов соединяют с нужной медсестрой, и та сообщает, что в течение часа маму выпишут. Я прошу дождаться моего приезда.

По возвращении в комнату для персонала обнаруживаю Клемента развалившимся в кресле с задранными на стол ногами.

— Значит, так. Мне нужно ехать в больницу за мамой и потом отвезти ее домой. Это займет пару часов, и после этого мы отправимся в Лондон.

— Я с тобой.

— Нет, не со мной. Вы не думаете, что моей матери покажется несколько странным, если я притащу с собой музыканта из трибьют-группы «Статус Кво»?

— Но, пупсик…

— Клемент, я только до больницы. Места безопаснее и не придумать. Ничего со мной не случится.

Клемент качает головой, однако от дальнейших возражений воздерживается.

— Ладно, как скажешь. И чем же мне заниматься целых два часа, черт побери?

— Хм, здесь уйма всякого чтива.

— Ну, зашибись, — фыркает он.

— А в буфете есть кофе, чай и печенье, если проголодаетесь.

— Музыка-то есть какая-нибудь?

Я указываю на радиоприемник в сторонке.

— Крутите сколько влезет. Что-нибудь еще?

— He-а, больше ничего.

Записываю на бумажке свой мобильный номер и показываю Клементу, где в магазине находится телефон.

— Только в крайнем случае. Понятно?

Он кивает, и я снова пытаюсь убедиться, что ему не составит проблем дождаться меня в одиночестве.

— Ради бога, пупсик, мне же не двенадцать.

Смущенно извиняюсь и ухожу.

И все пятнадцать минут езды до больницы терзаюсь раскаянием. Оставила совершенно незнакомого человека в магазине. Я пытаюсь унять тревогу напоминанием, что там и красть-то нечего, а будь у Клемента какие зловещие намерения, он бы их уже давно осуществил. И уж точно оставлять его в магазине менее рискованно, чем пускать домой. А ночью он вел себя вполне прилично.

В больнице я прохожу уже знакомым путем от регистратуры до отделения, хотя далеко не в той спешке, что вчера.

За двойными дверьми санитар везет мне навстречу старушку в инвалидной коляске. Я придерживаю двери, пропуская их. Судя по тщедушному тельцу и редким седым волосам, ей уже прилично за восемьдесят. Взгляд запавших глаз неподвижно устремлен вперед, а выражение лица говорит, что пункт назначения ей явно не по душе.

Пару секунд я смотрю паре вслед, и меня пробирает дрожь при мысли, что в не столь отдаленном будущем на месте этой женщины может оказаться и моя мать. Никому не пожелаю завершать вот так преклонные годы.