Отметчик и разносчица

Комендант невольно вспомнил, как первое время вайвайского президента Пута с женой, закованных в цепи, держали в одной камере. Сначала всё шло хорошо. Президента мучили двадцать пять часов в сутки. Но пытки не давали нужного результата – крепкий орешек не кололся. Тогда взялись за его жену. На глазах у мужа женщину стали насиловать все, кому не лень. Даже сам комендант не упустил возможности принять участие в жестокой оргии. Президенту силком открывали глаза и заставляли смотреть, как истекает кровавыми слезами его вторая половина. От ее крика звенели перепонки. Но Пут держался. Тогда ему пригрозили, что жену изуродуют: женщине выбьют все зубы, отрежут нос и уши, увеличат ботексом губы и побреют налысо.

И Пут, как тогда всем показалось, дрогнул. Он попросил оставить их с женой в покое на одну ночь, а утром пообещал рассказать, где спрятал державу и скипетр. Ночью стойкий вайвай умудрился дотянуться до шеи жены и перегрыз сонную артерию. Камера слежения зафиксировала эту драму. На записи было отчётливо видно и слышно, как полумёртвая униженная женщина сама попросила мужа об этом. Тогда подавленным голосом она прошептала: «Любимый мой, я больше не могу. Прошу тебя, помоги мне умереть, чтоб не мучиться. Не допускай глумление. Мы встретимся на небесах».

Плеширей оторвался от мыслей:

– Может, мне самому его помучить? Давно я свой саквояж не открывал. Ладно, пусть пока живёт до полуночи. Доктор Передоз обещал помочь. Если верить его словам, аморал любую защиту в мозгах ломает и любую блокировку убирает. Клиент сам с удовольствием рассказывает всё, что надо и не надо, теряя моральный облик и честь. Посмотрим, - Плеширей забарабанил пальцами по столу. – Думаю, за сутки всё решится. Или мы на коне или под конём. Если магический кристалл будет у нас, махапам никогда не одолеть нас. А потом можно и свадебку закатить. Смотри, дружбан, быть тебе свидетелем. Не забудь сдать в химчистку свой фуршетный костюм. Небось после последней пьянки на похоронах Суклы так и висит в шкафу, украшенный засохшей блевотиной.

– Хорошо. Я, пожалуй, пойду. Надо отдохнуть пару часиков, - генерал с трудом поднялся с кресла. – Что-то коньячок круто шибанул по мозгам. Видно, старею. – Короста, шатаясь, как матрос на палубе штормующего судна, направился к двери.

– Смотри, на совещание не опаздывай, - кинул вслед комендант.

– Хорошо, - пьяный молмут хлопнул дверью.

Плеширей откинулся на спинку кресла и расслабился. Но прежде чем отъехать в царство Морфея, он дал волю пьяным мыслям. Частенько в алкогольном опьянении укисракский фаворит принимал здравые решения по принципу «Давайте выпьем и трезво всё обсудим». Упырь проверил во внутреннем кармане наличие многофункционального прибора, погладил «брелок» и закрыл глаза:

«У кого-то смерть на конце наркотической иглы, а у меня, вот, в этой коробочке. Даже не представляю, что со мной будет, если она исчезнет, если потеряю или сломаю. Сразу попаду в папин аннигилятор и он измельчит меня в атомную пыль. Конечно, если еще попаду. Запросто могу закончить военную карьеру вдали от Вредака. Если исчезнет коллектор времени, мне никогда не вернуться домой. И стану я космическим пиратом, соберу банду головорезов, начну бороздить просторы Вселенной и потрошить торговые звездолеты, насколько хватит потенциала назюбоки.

Сколько продлится инспекция по перевалкам – неделю, две, три? Нет, Суклу я не оставлю здесь одну наедине с Марком. Умру от ревности, - Плеширея осенило. – О, я возьму ее с собой! Тузика брать не буду – лишняя обуза. Оставлю Марку на воспитание, чтоб не скучал. Хотя вряд ли ему придётся скучать в окружении моих ненасытных женушек. Да, так и сделаю. Но сперва мы распишемся и закатим свадьбу, чтобы Сукла юридически закрепилась в статусе законной жены. А что тянуть? Тогда она будет иметь право на часть наследства, если со мной что-нибудь случится. Хороший мальчик, - Плеширей похвалил сам себя. – Правильный ход. Прямо сейчас и сообщу всем. Представляю, как обрадуются жёны, когда узнают, что на одну соперницу в их ряду будет меньше».

Плеширей достал телефон. Но прежде чем обзвонить свой гарем, он посмотрел на часы. Обычно в это время женщины были на рабочих местах. Когда звонил муж, они бросали все дела и спешили поговорить с кормильцем. Владыка ждать не любил и мог наказать безразличием. Плеширей вспомнил, что в выходной день жёны бывают в спортзале на занятиях по имбилдингу. Он отложил телефон и нажал на компьютере пару кнопок. На экране показался спортивный зал. В кабинет ворвалась воздушная без перкуссии музыка. Жены, вращая бедрами, повторяли движения тренера. Плеширей включил громкую связь и рявкнул в микрофон:

– Куколки мои, сделайте паузу. Пусть тазовое дно отдохнет. У меня для вас радостная новость. Суклу я вычеркиваю из списка ночного блуда. Через неделю мы сыграем свадьбу и проведём медовый месяц вдали от вас, от бренной суеты и бытовой рутины. Я заберу ее с собой в командировку. У вас выскакивает один бонусный день. Но кому он достанется, решайте сами.

От нескрываемой радости жёны запрыгали, выкидывая вверх руки. Плеширей довольно улыбнулся и выключил экран.

6

«Штирге – Пицкразоцу. Совершенно секретно. Объекту «П» этой ночью угрожает аморал. Есть опасения, что психика не выдержит. Тайник может быть рассекречен».

«Пицкразоц – Штирге. Совершенно секретно. Немедленно приступить к плану «беспробудная сонливость» и устранить объект «П». Да будет свет!»

***

От перевалки Плеширея до Людоецка десять минут лету. Агент Штирге плавно опустил свой личный одноместный пульсвист в квартале от Белого дома и заглушил двигатель. Издалека офицер посмотрел на тридцатиэтажное главное здание страны с молмутским знаменем на шпиле. Резидент был одет в комбинезон с защитой от инфракрасного излучения и бесшумную обувь с протекцией без рисунка и с противным запахом, напрочь отбивающим собаке-ищейке охоту брать след. Штирге вытащил из кармана резиновый напальчник-невидимку, натянул на палец и исчез из поля зрения. Агент вылез из кабины, закрыл дверцу и направился к Белому дому, перепрыгивая через уличный мусор и нечистоты.

На улице было немноголюдно. Дымились руины. Всюду слышались выстрелы, звон разбитого стекла, крики и смех. Тут и там молмутские боевики жгли костры и жарили мясо, а на столбах покачивались от ветра старые мумии повешенных вайваев.

Среди разрушенных домов с чёрными проёмами вместо окон, только административное здание молмутского генштаба блестело чистотой и лоском. Вдоль забора, зевая, степенно прохаживалась упитанная охрана. Центральный вход охранял лично начальник караула, трехметровый здоровяк без шеи, с узким лбом и массивной челюстью, чемпион Людоецка по боям без правил – ефрант Вонзилла.

В резиденции высшего командования было всё: рабочие кабинеты, архивы, библиотека, конференц и банкетные залы, комнаты пыток, досуга и отдыха, два ресторана и три буфета, сауны, души и туалеты. Несколько этажей использовались как складские помещения, где хранилось награбленное добро – драгоценности, вещи и антиквариат, произведения вайвайского искусства, а также в мешках золотые коронки, волосы и кожа.

Штирге знал Белый дом как свои пять пальцев. Невидимый для окружающих, резидент махапской разведки направился к чёрному ходу, незаметно прошел мимо охраны и сразу поспешил в подвальное помещение. Там находились камеры пыток и томились в казематах политзаключенные. Разведчик мог бы проехать эти четыре этажа вниз на лифте, но не хотел привлекать внимание и в бесшумных ботинках спустился по ступенькам. Он осторожно прошел коридорами мимо пунктов охраны и ряда дверей со светящимися табличками «Тихо! Идут пытки!», «Не мешайте пытать!», «Не шуметь! Идёт экзекуция!» и до боли знакомых плакатов «Бей, но не до смерти!», «Как увеличить мучения при помощи обычных спичек и зажигалки», «Эффективные методы усиления душевных страданий», «Допросы на свежем воздухе», «Тёплая рука палача. Не стесняемся жалеть жертву».