Отморозки 2 Земляной Орлов

– Здравствуйте, Василий Андреевич. Надеюсь, что не отвлекаю вас от важных дел.

– Здравия желаю, ваше превосходительство, - козырнул Ерандаков, но Анненков, приятно улыбнувшись, попросил 'без чинов'.

– Чем обязан, Борис Владимирович? Нашу службу фронтовики обычно не жалуют...

– И очень глупо делают, - Анненков был сама любезность. Достал из кармана портсигар, с выложенной мелкими бриллиантами монограммой, - Позволите? И угощайтесь, прошу вас, Василий Андреевич. Так вот, лично я всегда с уважением относился к вашей деятельности, полагая ее одной из важнейших составляющих военного искусства...

Офицеры закурили, и генерал продолжил:

– Вас, разумеется, интересует: какого черта 'Андреевский есаул' приперся в контрразведку?

Ерандаков непроизвольно слегка подернул плечом: Анненков угадал почти дословно, словно мысли прочитал. И хотя движение было легким, почти неуловимым, Борис Владимирович его заметил. Заметил и улыбнулся. Широко, открыто, по-доброму:

– Не волнуйтесь, друг мой. Я не читаю мыслей, в отличие от многоуважаемого Григория Ефимовича. Просто я - офицер и хорошо представляю себе, что думает мой товарищ по оружию при появлении пусть и чужого, а все же начальства. Особенно - в больших чинах, да еще и со связями, могущими изрядно попортить жизнь. Бывал и я в подобных ситуациях...

Василий Андреевич улыбнулся и кивнул головой:

– Вы, Борис Владимирович со мной, как Шерлок Холмс с небезызвестным доктором Уатсоном. Объяснили - все просто...

– Однако же, - посерьезнел вдруг Анненков, - полагалось бы наоборот. Должно бы вам выступать в роли великого сыщика и дедуктора. Потому что я пришел к вам как обычный проситель, - и с этими словами генерал резким движением раздавил папиросу простенькой чугунной пепельнице.
– Растолкуйте мне, Василий Андреевич: как так выходит, что спекулянты, наживающиеся на крови наших солдат, обворовывающие армию, не просто на свободе, а еще и жируют, и жизнью наслаждаются? Неужели вы и ваша служба не сможет прилепить к такому 'герою тыла' связь с каким-нибудь выявленным агентом Вильгельма или Франца Иосифа? И вкатить субчику лет двести Сахалина, если уж пеньковый Столыпинский галстук никак не примерить?

Ерандаков ожидал от странного генерала чего угодно, но вот так вот, в лоб?! И вопрос, вроде бы, детский, из разряда: 'Папенька, отчего как суббота , так обязательно дождь идет?' Но с другой стороны, вполне логичный интерес фронтового генерала, который проливает кровь и свою, и своих солдат, а тут такой Содом и Гоморра творятся. Вот только несмотря на любезные улыбочки, глаза у Анненкова остаются холодными, умными, так что на простой 'вполне логичный интерес фронтовика' его вопрос как-то не тянет...

– Позвольте уточнить, господин генерал-лейтенант: что интересует конкретно?
– осторожно спросил полковник.
– Это ведь у вас не праздное любопытство, значит - кто-то среди ваших знакомцев заинтересовал вас лично. Так кто же?

Теперь задумался Анненков, решая, по-видимому, заслуживает Ерандаков доверия или нет? Но думал не долго...

– Вот что, Василий Андреевич, я вам постараюсь объяснить как-то попроще, - произнес генерал и тут же примирительно поднял руки.
– Нет-нет, я вовсе не считаю вас глупым или непонятливым. Просто дело в том, что начала истории я вам рассказывать не стану. Незачем в это разных людей впутывать, которые, в общем-то, и ни причем.

Он снова закурил, опять протянул свой портсигар Ерандакову...

– Господин Рубинштейн не просто вор, а еще и шпион. Однако он избежал суда и любого наказания...

– Ну, почему же, - усмехнулся Василий Андреевич.
– Ему, все-таки, запретили пребывать в обеих столицах ...

– Да, это - жуткая кара, - согласился Анненков без тени улыбки.
– И мне хотелось бы понять: если Ее Величество Императрица Александра Федоровна требовала сослать его навечно в Сибирь, то кто заступился за Рубинштейна так, что даже ей ничего не удалось сделать? Второе, что меня интересует в связи с Рубинштейном: где эта тварь сейчас, и ведется ли за ним наблюдение?

Ерандаков молчал долго. Выкурил папиросу гостя - ароматную, ручной набивки, с трофейным турецким табаком, потом - свою собственную 'посольскую' .

– Ваше превосходительство, - произнес он наконец, возвращаясь к официальному титулованию, - ответить, я вам отвечу, но вот подтверждающих документов не дам. Уж не обессудьте: не дам. Своя кожа дороже...

Анненков молча кивнул и вопросительно посмотрел на полковника.

– Великий князь Николай Николаевич за него перед Его Величеством ходатайствовал и, по моим данным, угрожал, что если Рубинштейна хоть пальцем тронут - Его Величество пожалеет.

– Даже так?
– Борис Владимирович приподнял левую бровь.
– И что же?

Вместо ответа Ерандаков вздохнул и махнул рукой.

– Как занятно...
– протянул Анненков.
– А скажите, уважаемый Василий Андреевич: вам случайно не знакомо прозвище, который великий князь получил в армии?

– Злой гений, - ответил полковник.
– Во всяком случае, я слышал именно это прозвище: 'злой гений армии'.

– Да, такое прозвище бытует, но только среди офицеров. Да и то не всех, а только тех, кто попал, например, под паровой каток его безумного приказа 'Ни шагу назад!' или других столь же 'разумных' и 'мудрых' повелений. А как его именуют нижние чины знаете?

Ерандаков отрицательно покачал головой. Генерал улыбнулся одними губами:

– Интересно у нас работает контрразведка. Интересно и удивительно. Так вот, дорогой Василий Андреевич, солдатики называют его 'мясник' или 'душегуб' . И знаете, что? Я с ними полностью согласен, - Анненков как-то оценивающе взглянул на полковника. Помолчал и даже не попросил, а приказал, - Еще факты о враждебной деятельности бывшего великого князя?

Василий Андреевич содрогнулся: в словах 'бывший великий князь' явственно звучал приговор. Он хотел было что-то объяснить, как-то возразить, но язык наотрез отказался повиноваться. Вместо этого Ерандаков хрипло произнес:

– Начальника Главного артиллерийского управления генерала Маниковского, возмутило завышение цен на артиллерийские снаряды в десять, двадцать, а то и в сорок раз. Николай Николаевич встал на защиту воров, а заслуженному генералу, всячески пытавшемуся остановить этот произвол, устроил натуральный разнос: 'Мне рассказывают, что вы притесняете промышленников, поставляющих в армию вооружение и снаряды. Это необходимо немедленно прекратить!' Генерал ответил: 'К сведению Вашего Высочества, они просто наживаются на нашем трудном положении со снабжением снарядами, накручивая более тысячи процентов прибыли!' 'И пускай себе накручивают - не воруют же!' 'Но это же справедливей назвать настоящим грабежом!' 'И все-таки не мешайте им выполнять свою работу по снабжению действующей армии, или я буду вынужден отрешить вас от занимаемой должности' .

– Понятно, - кивнул Анненков.
– Скажите, полковник, а что с подельниками Рубинштейна по поставкам сахара в Турцию?

Ерандаков развел руками:

– Отпустили, что ж поделать? Если дело Рубинштейна прекращают, то и Бабушкина, Гепнера и Доброго тоже как-то не комильфо разрабатывать. Тем более, что тут великий меценат и профессор права Терещенко замешан. А его только тронь - во все колокола примется бить: произвол! Не имеет права военная контрразведка гражданскими лицами заниматься! За Терещенко из правительства вступятся: тот же гробокопатель граф Бобринский ! Он ведь не только могилы зорит, он же еще товарищ Хвостова ! Только у него тут и свой интерес есть: чай не даром пятью сахарными заводами владеет! А уж следом и великие князья его поддержат: добро бы только один Николай Николаевич, а то ведь вся свора кинется. Дмитрий Павлович малахольный, папенька его, генерал от кавалерии, который кобылу с мерином путать изволит , Кирилл Владимирович и прочая, прочая, прочая...