Отмычка от разбитого сердца

У Николая в голове всплыла популярная некогда песенка о психиатрической больнице, где шизофреники вяжут веники, параноики рисуют нолики, ну а те, кто просто нервные, те спокойным сном спят, наверное… Очевидно, главный врач этого заведения придерживался такой же системы лечения.

— Буйных больных мы используем на работах, требующих большой физической силы… — бойко вещал молодой доктор.

— Маньяков, например? — заинтересовался Николай.

— Маньяк — это неправильное, непрофессиональное определение. Если вы имеете в виду больных, страдающих маниакально-депрессивным психозом, — то мы их на стадии мании вообще выписываем, а госпитализируем только на стадии глубокой депрессии, когда они склонны к суициду.

— Я имею в виду серийных убийц!

— Нет, таких пациентов у нас, к счастью, не имеется! Таких содержат в местах заключения или в тюремных больницах…

За таким приятным разговором Николая проводили в кабинет главного врача, где он без предисловий задал вопрос о местонахождении больного Калниньша.

— Трудный случай, — проговорил высокий худощавый врач, сняв очки в тонкой золотистой оправе и протирая их кусочком замши. — Этот Калниньш — очень скрытный больной. Плохо идет на контакт. Ловко имитирует выздоровление. Мы его дважды выписывали, поверив в полное выздоровление. И что вы думаете — через два-три дня приходилось снова госпитализировать. Проявление неуправляемой агрессии, нападение на близких… теперь вот совершил побег. Это вообще редчайший случай в истории нашей больницы. Первый и, надеюсь, последний случай! От нас не убегают! Охрана у нас замечательно организована. Да и зачем? Больным у нас нравится! Вы же видели наших шизофреников? Они просто счастливы! Им так нравится заниматься цветами! Даже после полного выздоровления не хотят от нас уходить! Буквально силой выписываем! А мы вам еще параноиков покажем…

— Нет, спасибо! — испуганно отозвался участковый. — Как-нибудь в другой раз… вы мне лучше скажите, этот больной, Калниньш, он, по вашему мнению, способен совершить убийство?

— Хороший вопрос! — Врач снова надел очки, аккуратно поправил их и пристально взглянул на Николая: — Очень хороший вопрос! А вы знаете, мне кажется, способен. Эта его скрытность… знаете, как говорят — в тихом омуте черти водятся… и еще какие черти! Тем более он уже проявлял болезненную агрессию по отношению к близким…

— Вот как, значит! — Николай машинально поправил кобуру с табельным оружием. — А скажите мне, доктор, когда конкретно пропал этот ваш больной Калниньш?

Врач поднял глаза к потолку, пожевал губами, затем открыл свой ежедневник.

— Так… мне сообщили о его отсутствии три дня назад, перед самым отбоем…

— Три дня?! — Николай еще больше взволновался. — Три дня… Значит, он мог…

— Мог — что? — осведомился врач.

— Да нет, это я так… свои мысли… большое вам спасибо, доктор! Вы мне очень помогли!

— Не за что! Может быть, вам все же показать наших параноиков и буйнопомешанных? Вы ведь их еще не видели! Уверяю вас, поучительнейшее зрелище!

— Нет, спасибо! — Николай попятился. — Дел много… мне теперь этого Калниньша ловить…

— Ну, что ж, успехов! — И врач снова принялся протирать очки. — Антон Антонович вас проводит…

— Спасибо, я сам дойду! — поблагодарил Николай Иванович. — Я дорогу хорошо запомнил!

«Неужели он? — думал участковый, проходя больничным коридором. — Вроде все сходится… врач сказал, что к насилию этот Калниньш способен… на собственных родных нападал… и сбежал три дня назад, так что вполне мог совершить оба убийства… надо объявлять его во всероссийский розыск! Конечно, начальство этого не любит, но тут случай серьезный, уже семь убийств у него на счету…»

Глубоко погрузившись в раздумья, Николай Иванович быстро шел по длинному полутемному коридору, как вдруг дверь справа от него приоткрылась, из-за этой двери показалась бледная женская рука и поманила участкового.

Участковый Черенков был человек быстрый и решительный. Он умел моментально перестраиваться, когда этого требовали обстоятельства, и действовать в соответствии с ними.

Так и теперь — отбросив в сторону прежние раздумья, он шагнул навстречу неизвестности.

То есть вошел в приоткрытую дверь.

За этой дверью он увидел тоненькую, очень бледную молодую женщину в белом халате, с маленьким, каким-то бесцветным личиком, на котором выделялись большие испуганные глаза, и красивыми золотистыми волосами, забранными под белую сестринскую косынку.

— Вы из полиции? — прошептала она, еще больше бледнея.

— Ну, из полиции! — подтвердил Николай, с интересом ожидая продолжения.

— Так вот это не он!

— Что — не он? — переспросил участковый. — И главное — кто не он? О ком вы говорите?

— Все! Все не он! — выпалила женщина, и на ее бледных щеках выступили пятна лихорадочного румянца. — Валдис не мог совершить ничего плохого!

— Та-ак! — протянул Николай и огляделся. Они находились в какой-то служебной комнате — то ли смотровой, то ли процедурной, где из мебели имелись обитая дерматином кушетка и стеклянный шкаф с многочисленными коробочками и пузырьками. Николай сел на кушетку и жестом предложил девушке сесть рядом.

Та испуганно подчинилась, хотя отодвинулась на дальний конец кушетки.

— Та-ак! — повторил Николай, пристально глядя на свою перепуганную собеседницу. — Ну-ка, девушка, рассказывайте быстренько все, что вы знаете!

— Ничего… — глаза медсестры наполнились слезами. — Я ничего не знаю! И ничего вам не скажу, даже под пыткой! Я только знаю, что Валдис — очень хороший человек и не мог сделать ничего плохого… очень хороший и очень несчастный…

— Да? А главный врач мне сказал, что он скрытный, хитрый и агрессивный! Что он неоднократно нападал на своих родственников, из-за чего его приходилось того… госпитализировать!

— Родственников?! — Теперь уже все лицо девушки покраснело. — Вы не знаете этих родственников! Да какие они родственники? Это его жена, подлая интриганка, и ее мать, теща Валдиса! Они все это делали нарочно! Как только его выписывали, специально устраивали скандал, провоцировали его… но он не поддавался на их провокации, вы не думайте! Я его предупреждала…

— Да я и не думаю ничего такого… — пробормотал на всякий случай Николай. Но девушка его не слушала.

— Он не поддавался, но они все равно вызывали транспорт! Она, Марианна, сама царапала себе лицо, или делала синяки, или другие следы побоев, чтобы обвинить его! Вы ведь знаете, если человеку один раз поставили психиатрический диагноз, потом его будут повторять! И Валдиса снова забирали к нам…

— А зачем они все это устраивали? — поинтересовался участковый.

— Как зачем? — Девушка вдруг расхохоталась. — Какой вы наивный! А еще полицейский! Из-за квартиры, естественно! Валдис им мешал! Он там совершенно лишний!

— М-да! — Николай почесал в затылке. — А вы, значит, его понимали и жалели?

— Ну конечно! — Глаза ее снова наполнились слезами. — Ведь должен хоть кто-то его понимать и жалеть! Ведь без этого просто невозможно жить на свете, правда?

«Все они здесь чокнутые, в этой больнице! — тоскливо подумал Николай Иванович. — Надо скорее отсюда уходить, а то вдруг это заразно… еще попадешь в эти… в параноики или в шизофреники, цветочки разводить…»