Отныне и вовек

– Эй, Маджио, – позвал он.

Человек на скамейке не шелохнулся.

Не спуская глаз со скамейки, будто он подкрадывался к оленю, которого увидел сквозь листву, Пруит стал пробираться к каменному бордюру парка мимо высоких гладких стволов королевских пальм, через ярко-зеленые днем, а сейчас черные заросли травы и кустарника, подступавшие к самому тротуару.

В нескольких шагах от скамейки горел уличный фонарь. Теперь Пруит ясно видел, что это Маджио. Он облегченно вздохнул.

– Маджио, ну ты даешь!

Собственный голос навел на него жуть. Человек на скамейке даже не шевельнулся, распластанные по деревянной спинке руки и запрокинутая курчавая голова были все так те неподвижны.

– Анджело, это ты? Просыпайся, дурак! Что ты молчишь, зараза?

Человек не шевелился. Пруит подошел к скамейке, остановился, поглядел сверху на Маджио и неожиданно улыбнулся, почувствовав, как неподвижна окутывающая их ночь, а еще он почувствовал, что сквозь заросли кустов от отеля «Ройял Гавайен» веет роскошью, богатством и покоем.

Здесь останавливаются кинозвезды, когда приезжают на Гавайи отдыхать и сниматься. Все кинозвезды. Вот было бы здорово, подумал он. Он ни разу не бывал по ту сторону кустов, но иногда проходил мимо отеля по пляжу и видел людей в патио. Да было бы здорово, подумал он, если бы какая-нибудь кинозвезда вышла в парк, увидела бы меня и пригласила к себе в номер. Может, она сейчас возвращается с ночного купания, вся в каплях воды; вскинув руки, она снимает резиновую шапочку, и длинные волосы падают ей на плечи.

Он оторвал взгляд от лица Маджио и, посмотрев на темную подъездную дорожку, в самом конце которой светился слабый огонек, с неожиданной уверенностью подумал, что вот сейчас эта женщина придет сюда, он знал наверняка, что она сейчас выйдет из отеля поискать себе мужчину и увидит, что он здесь и ждет ее. Говорят, у кинозвезд насчет этого очень Просто. Внезапно резкая боль судорогой свела ему все внутри – он вспомнил Лорен и «Нью-Конгресс». Он стоял и смотрел на пустую темную дорожку. Ну и способ зарабатывать на жизнь!

– Эй, хватит дрыхнуть. Просыпайся, макаронник. Вставай, рванем сейчас в центр, к девочкам.

– Извините, сэр, я больше не буду, – пробормотал Анджело, не открывая глаз и не двигаясь. – Только не сажайте под арест, сэр. Только не заставляйте оставаться на сверхсрочную. Я больше не буду, сэр. Честно.

Пруит нагнулся и потряс его за голое костлявое плечо:

– Хватит, просыпайся.

– Я не сплю. Просто двигаться не хочется. Возвращаться неохота.

– Придется.

– Знаю. Слушай, а может, посидим здесь подольше? Вдруг придет какая-нибудь кинозвезда. Может, мы ей понравимся и она увезет нас на своем самолете в Штаты. Прямо к себе на виллу, прямо в свой бассейн. Как ты думаешь? А что, если вот так замереть с закрытыми глазами, сидеть и не двигаться, а потом открыть глаза – может, ничего этого больше не будет? Ни улицы, ни скамейки, ни проходной, ни побудки…

– Размечтался, – фыркнул Пруит. – Кинозвезду ему подавай. Ну ты надрался! Вставай, одевайся. Вот твои вещи. Я принес.

– А они мне не нужны.

– Раз уж я принес, надевай.

– Отдай их индейцам. Им ходить не в чем. У них только срам прикрыт. Ты что-то там говорил про девочек. Или мне послышалось? – Анджело открыл глаза, повернул голову и вопросительно поглядел на Пруита.

– Не послышалось. Я нагрел твоего приятеля на сорок зеленых. Он боялся, что тебя заберут и ты приведешь к нему полицию. Послал меня, чтобы я тебя нашел и отвез домой.

– Черт! – Анджело энергично потер лицо руками. – Я не пьян, друг. – Он помолчал. – Черт, а ты, оказывается, и сам не промах. Я из него никогда столько не вытягивал. Мой рекорд – двадцать два пятьдесят. И то вроде как в долг. Правда, отдавать не собираюсь.

Пруит рассмеялся:

– У меня бы тоже ничего не вышло. Но он так перетрухнул, что наложил полные штаны.

– Серьезно?

– Шучу.

– А я ведь не пьяный. Пру. Смотри! Я вас всех разыграл. – Он встал со скамейки, и в тот же миг ноги у него подкосились. Он повалился назад и, чтобы не упасть, вцепился обеими руками в фонарный столб. – Видишь?

– Да, конечно. Ты не пьяный.

– Конечно, не пьяный. Просто споткнулся, тут вон какая выбоина. – Он рывком выпрямился и осторожно отпустил столб. – Оп-ля-ля! – откинув голову, заорал он во всю мощь своих легких. – Все к черту! Остаюсь на сверх-срочну-ю!

Он потерял равновесие и начал опрокидываться на спину, Пруит быстро шагнул вперед и еле успел поймать его за поясок плавок.

– Замолчи, балда! Хочешь, чтобы нас патруль забрал?

– Эй, патруль! – заорал Анджело. – Патруль! Идите, забирайте нас! Мы здесь!

– Вот ведь болван! – Пруит резко отпустил поясок его плавок, и Анджело, рухнув как подкошенный, растянулся во весь рост на тротуаре.

– Смотри, Пру. Меня пристрелили. Я убит. Несчастный убитый солдатик, один как перст в этом похабном мире. Ребята, отошлите мою медаль домой, маме. Может, старушке удастся ее заложить.

– Вставай, – усмехнулся Пруит. – Хватит. Пошли отсюда.

– Встаю. – Цепляясь за скамейку, Анджело кое-как поднялся на ноги. – Пру, как ты думаешь, а мы скоро влезем в войну?

– Может, и вообще не влезем.

– Влезем как миленькие.

– Да, я и сам знаю.

– Тебя никто не просит щадить меня и скрывать правду, – пробасил Анджело, копируя женственные интонации Томми. И, не удержавшись, расхохотался. – Я бы выпил чего-нибудь поприличнее. Эту гадость пить невозможно, – передразнил он манеру Хэла, тщательно выговаривая каждое слово. – Черт с ним. Пошли. Давай вернемся в город.

– Придется вызывать такси из автомата, но сначала ты оденься.

– Хорошо, Пру. Как скажешь, так и сделаю. – Анджело сдернул плавки до колен и начал вылезать из них. Зацепился ногой и снова упал. – Кто меня ударил? Кто посмел? Покажите мне эту сволочь!

– Тьфу ты! – Пруит подхватил маленького итальянца под мышки и волоком потащил подальше от фонаря в темноту кустов.

– Эй, ты что? – запротестовал Анджело. – Осторожнее! Ты мне так всю задницу обдерешь. Здесь песок.

– Сейчас же одевайся и линяем отсюда. А то тебе не только задницу обдерут… Тс-с-с! Слышишь?

Оба затаили дыхание и прислушались. Анджело внезапно протрезвел. Издали, с улицы, доносилось тяжелое топанье солдатских ботинок. Шаги приближались – не бегом, но довольно быстро. Вместе с шагами в воздухе плыли неясные голоса, потом Пруит с Анджело услышали удар резиновой дубинки по столбу.