Отныне и вовек

Может быть, их солдатский блюз был подсказан и этим тоже.

Он услышал приближение своего сменщика, еще не видя его, даже прежде, чем тот поднялся на насыпь. Вскоре, отставая от звука собственных шагов, перед ним вырос то и дело хлопающий на себе москитов Ридел Трэдвелл. В полном снаряжении он был похож на ходячую рекламу фирмы «Вулворт».

– Пятница просил передать, он будет у ограждения по ту сторону насыпи, – сообщил Ридел.

– Какого черта его туда понесло?

– А я почем знаю? Мое дело передать.

– О'кей. – Он улыбнулся и откашлялся. Он всегда откашливался, когда его сменяли. После двух часов на посту у него каждый раз возникало ощущение, что голосовые связки ему отказали. – Наверно, я разбудил его, когда собирался.

– Разбудил? Зря. Лейтенантик сюда еще не подваливал?

– Нет, пока не было. – Он пойдет за Пятницей, они возьмут гитары, подымутся на насыпь и будут ждать Энди.

– Значит, подвалит аккурат в мою смену, – с досадой сказал Ридел. – Этот паршивец до одиннадцати никогда сюда не заглядывает. Опять мне сегодня не спать.

– Да? Не повезло. – Пруит усмехнулся. – Ничего, захочешь потрепаться – спустишься пониже к ребятам, сигаретку стрельнешь.

– На хрен мне это сдалось. Мне главное поспать. А спать-то и не дают. Ты скажи Вождю; как увидит грузовик, пусть кого-нибудь сюда пришлет, – крикнул Ридел ему вдогонку, – а то ведь я засну, скандал будет!

Вождь Чоут безмятежно лежал у себя в палатке среди раскиданных одеял, его огромное тело будто раздвигало собой брезентовые стенки, и при свете прилепленной к каске свечи читал под москитной сеткой какой-то комикс. Двухместная палатка еле вмещала Вождя, и с тех пор, как ему однажды пришлось делить палатку с писарем отделения снабжения Ливой, он, выезжая в поле – что бывало не часто, – всегда брал не одну палатку, а две и никого к себе не подселял.

– Риди просил, чтобы ты кого-нибудь к нему подослал, если лейтенант приедет.

– Сейчас не моя смена, – запротестовал Вождь. – Я отдыхаю.

– Мое дело передать.

– Лентяй этот Риди, каких мало, – беззлобно проворчал Вождь. Он выпустил книжку из рук, и она упала на его широченную грудь, как почтовая марка. – Ему разведи под задницей костер, так он с места не сдвинется, только будет орать, пока другие не потушат. Ладно, пошлю кого-нибудь, – и он снова углубился в приключения Дика Трейси [29] .

29

Дик Трейси один из популярных героев американских комиксов 40-х годов.

Пока Пруит нашел Пятницу, он долго спотыкался в темноте о корни и прошагал ярдов сто пятьдесят вдоль проволочного ограждения, загибающегося большой ленивой дугой. Пятница разговаривал через проволоку с солдатом из части ВВС, который караулил свалку железного хлама на территории аэродрома по ту сторону дороги. Здесь, в ложбине, где проволока круто поворачивала к соленой луже, давно превратившейся в болото, москиты свирепствовали даже больше, чем в лагере.

– Какого черта ты сюда забрался? – спросил Пруит, отмахиваясь от роя крохотных бритвочек, чиркающих по коже и кровожадно жужжащих в уши.

– У нас с этим другом спор насчет армии, – улыбнулся Пятница.

– А лучше места вы не нашли? Обязательно в болоте спорить? Чтоб они сдохли, эти москиты! – Они висели в воздухе зыбкими облачками, непрерывно меняющими очертания, будто в калейдоскопе, остервенело жужжали возле самых ушей, точно циркулярная пила, кружились и метались из стороны в сторону, неуловимые, как воины-индейцы на быстроногих скакунах.

– Ему нельзя далеко отходить. У него здесь пост. – Пятница кивнул на дорогу. – Он говорит, в авиации служить хуже всего. – Пятница улыбнулся. – А я говорю, хуже всего в пехоте. Ты-то сам как думаешь?

– Что авиация, что пехота – один черт, – шлепая на себе москитов, буркнул Пруит. – Я лично так считаю.

– Ты серьезно? – искренне удивился паренек по ту сторону проволоки. – Не может быть.

– Не может быть? – в свою очередь удивился Пруит. – Почему же?

– Потому что… – начал паренек.

– Это мой друг Пруит, – улыбаясь, перебил Пятница. – Я тебе про него рассказывал.

– А-а… Тогда другое дело. Я не знал.

– Он тебя разыгрывает. – Пятница снова улыбнулся. – Сам-то он завербовался в пехоту на весь тридцатник. Ему в пехоте нравится. Он тебе может рассказать все, что тебя интересует.

– Класс! – обрадовался парень. Шагнув вперед, он торжественно протянул руку через проволоку: – Очень приятно познакомиться. Слейд.

– А что его интересует-то? – спросил Пруит у Пятницы, пожимая руку Слейду.

– Он хочет перевестись в пехоту.

– В пехоту?

– Да. К нам. В нашу роту.

– Только не в нашу! Зачем это ему?

– Зачем? – взволнованно повторил Слейд. – А затем, что я пошел в армию, чтобы быть солдатом, а не паршивым садовником.

Пруит пристально посмотрел на него.

– Почти все, кого я знаю, наоборот стараются попасть в авиацию.

– Да? Что ж, потом сами пожалеют. – Слейд рассеянно махнул рукой, разгоняя полчища круживших вокруг него москитов. – Конечно, если кому нравится быть садовником, тогда другое дело.

– Почему садовником? Я думал, в ВВС все кончают курсы по специальности.

– Во-во, – ухмыльнулся Слейд. – Запишешься в авиацию, получишь профессию! Мой отец тоже так думал.

– Твой отец?

– Да. Это он заставил меня записаться в авиацию.

– Понятно.

– Если бы я тогда хоть немного соображал, записался бы сразу в пехоту. Я ведь туда хотел.

– Я ему сказал, что ты знаешь, как это сделать, – вступил в разговор Пятница.

– Что сделать?

– Перевестись в нашу роту.

– А, это пожалуйста, – сказал Пруит. – Тебе просто надо будет заехать в Скофилд, когда мы вернемся в гарнизон, и…

– В гарнизон! – восхищенно повторил Слейд. – Отличное слово, да? Даже звучит по-настоящему, по-солдатски, правда?

– Думаешь?.. Короче, поговоришь с нашим командиром роты и, если он даст тебе записку, что не возражает, пойдешь потом к своему старшине, отдашь записку и напишешь официальный рапорт о переводе.

– Только и всего? Я не думал, что так просто. Я думал, это большая волокита.

– Я тоже думал, это трудно, – заметил Пятница.

– Черт! Если бы я знал, что так просто, давно бы перевелся, – сказал Слейд.

– А чем ты недоволен? – спросил Пруит. – Обещали повысить и надули?

– Пошли они все к черту! Штафирки в военных формах, вот они кто. Да что тут говорить. Когда меня вызвали на собеседование по профраспределению…

– Куда-куда? – переспросил Пруит.

– На собеседование. Чтобы специальность выбрать. Это после подготовки… Так вот, я попросился в стрелковую школу. А они, думаешь, что сделали? Послали меня в школу писарей при Уиллерском аэродроме. А как только я ее окончил, запихнули меня в канцелярию. Самая настоящая контора, как на гражданке, сплошная писанина и картотеки! – Он гневно сверкнул глазами.