Отныне и вовек

Тербер саркастически хмыкнул:

– Глупости. Иногда за один месяц из роты даже больше выбывает. Краткосрочники, например, всегда целыми пачками домой отваливают.

– По-твоему, что домой, что в могилу – никакой разницы? – спросил Старк.

– Те, кого ты называл, пока не все покойники.

– Тебя бы убили, я бы посмотрел, как тебе это понравится, – сказал Старк.

– На численности роты это все равно не отражается… Пит, налей-ка нам еще.

– Теперь вот и Пит скоро уедет, – мрачно гнул свое Старк.

– А что же ты про Старого Айка забыл? – Тербер ухмыльнулся.

– Я так даже доволен, – сказал Пит. – Шесть лет в одной роте – это слишком.

– Вполне тебя понимаю, – кивнул Старк.

– Думаете, мне очень нравится ползать по этим вашим скалам на Макапуу? – продолжал Пит. – Что я вам, ящерица?

– …потому что рота теперь уже не та, – бормотал Старк.

– Вы, мужики, как дети. – Тербер фыркнул. – Покажите мне хоть одну роту, где бы ничего не менялось. Чего вы хотите? Чтобы все одновременно состарились, в один и тот же день ушли в отставку, а потом жили где-нибудь все вместе?

Музыка снова оборвалась, и опять раздался голос диктора:

– «Не ищите на прилавках „Лаки Страйк“ в знакомых зеленых пачках. Ваши верные друзья оделись в „хаки“.

– Помяните мое слово, – пророчески вещал Пит. – Кончились на Гавайях золотые денечки. Вот начнут давать увольнительные, сами увидите. Очереди будут такие, что ни к бару, ни к борделю за квартал не подойдешь. Девочки будут работать как на конвейере.

– Я бы и сам из этой роты слинял, – бормотал Старк. – Только мне некуда…

– А старичок Пит будет в это время вкушать сладкие плоды благоденствия, – продолжал Пит. – Дома. В Штатах…

– …Да и было бы куда, все равно никто бы меня сейчас не перевел…

– …Нальет он себе стакашку и вас, голубчиков, вспомнит. Вспомнит, как вы тут на скалах корячитесь…

– …Даже если переведут, всюду одно и то же. Куда ни плюнь – призывники. Куда ни плюнь – резервисты…

– Вы оба совсем из ума выжили, – язвительно перебил их Тербер. – Что эта рота, что любая другая – всюду одинаково. И не важно, война или мирное время. А в Штатах тоже сейчас будет не лучше, тоже начнут всех прижимать.

– Э, нет! – возразил Пит. – Насчет этого не надо.

– …Так что, если даже переведусь, никакого толку, – бубнил Старк.

– Э, нет! – снова сказал Пит. – Там женщин навалом. Они там косяками ходят. Только успевай.

Тэрнер пристально посмотрел на него.

– Заткнулись бы вы оба, – устало попросил он. – Ей-богу.

– Завидую я тебе. – Старк угрюмо глядел на Пита.

– Еще бы ты мне не завидовал! Меня поставят учить призывников. Работенка спокойная, непыльная. Как в конторе. Отработал свои восемь часов, а потом весь день свободен. На черта мне сдалась эта несчастная рота?

– Завидую я, – уныло повторил Старк. – Господи, до чего же я тебе завидую!

– Заткнись! – цыкнул на него Тербер.

– Бары!.. Коктейль-холлы!.. Хочешь – ведешь ее в шикарный отель!.. Роскошные рестораны!.. – Пит мечтательно закатил глаза. – Я знаю, что я говорю. В ту войну тоже так было.

– Вовремя ты уезжаешь, – не успокаивался Старк. – Хоть не увидишь, как наша рота совсем развалится.

– Старк, я кому сказал, заткнись! – приказал Тербер.

– А вы будете спать на скалах! – закричал Пит. – Будете жрать холодную кашу из котелков! Будете тянуть эту вашу колючую проволоку, пока у вас руки-ноги не отвалятся! – Он вскочил с раскладушки. – Будете жить на камнях! – орал он, швыряя в них фразу за фразой. – Ради глотка виски, ради трех минут с девкой будете в очередях давиться! Вашу роту артиллерия накроет первой! И вас же первыми погонят в тыл, на юг, когда мы будем занимать эти вшивые острова!

Неуклюже подавшись всем телом вперед, он стоял над ними и расстреливал их своим гневом. Руки у него висели как плети, касаясь широких пухлых бедер. Лицо было очень красное. По щекам текли слезы, и, оттого что он стоял наклонившись, они капали на тупые носы его полевых ботинок.

– Живете на пороховой бочке! – орал Пит. – Как только война начнется по-настоящему, здесь все взорвется к чертовой бабушке!

Он все еще стоял в этой нелепой, словно оспаривающей закон земного притяжения позе, но Тербер спрыгнул с раскладушки и сгреб его в охапку.

– Все, Пит, все. Хорошо. Сядь. Лучше еще выпей. Давай музыку послушаем.

– Со мной все в порядке, – глухо сказал Пит. – Просто на радостях слегка подзавелся. Пусти. – Тербер отпустил его, и он сел. – Мне налили? Где?

– На. – Тербер протянул ему колпачок с виски.

– Милт, угадай, кого я сегодня видел в Скофилде. – Пит прилагал мучительные, нечеловеческие усилия, чтобы говорить естественно и непринужденно.

– Не знаю. Кого? – Он показал Питу, чтоб тот ему налил.

– Сейчас принесу бутылку, – вставая, сказал Пит. – Эта уже вся.

– «Не ищите сигареты „Лаки Страйк“ в зеленых пачках, – проговорил в наступившей тишине голос диктора. – Да, «Лаки Страйк» оделись в «хаки» и ушли воевать».

– Так кого, говоришь, ты встретил в Скофилде? – напомнил Тербер, когда Пит вернулся с новой бутылкой.

– «Ваши верные друзья „Лаки Страйк“ оделись в „хаки“ и записались добровольцами», – объявил диктор.

– Жену капитана Хомса. – Пит налил Терберу виски. – Представляешь? Сто лет ее не видел. А тут захожу в штаб полка, в отдел эвакуации, смотрю – и она там. Оказывается, она на том же пароходе поедет.

– Гы-ы-ы! – пьяно гоготнул Старк.

– Кто? – переспросил Тербер.

– Жена капитана Хомса. То есть майора Хомса, – поправился Пит. – Ты что, не помнишь ее?

– Помню, конечно.

Старк громко заржал:

– Гы-ы-ы!

– Ну и вот, – продолжал Пит. – Они вроде никуда не переехали, живут там же, в полковом городке. Ее поэтому эвакуирует не штаб бригады, а штаб полка. Она за посадочными талонами пришла. На себя и на сына. Там офицерских жен много было. Жена майора Томпсона, жена подполковника Делберта… Их там полный коридор набилось, я даже не всех знаю. Короче, ее записали на тот же пароход, что и меня. Так что мы с ней едем вместе. Шестого января.

– Гы-ы-ы! – снова раскатисто загоготал Стаок.

– Ты чего это? – спросил Пит.

– Ничего. Просто кой о чем подумал.

– Она-то, конечно, поедет первым классом, а меня запихнут в трюм, – продолжал Пит. – Но плывем на одном пароходе. Как все-таки тесен мир, скажи?

– Гы-ы! – прыснул Старк. – Теснее некуда.

– Тебе еще налить?

– Не надо. – Старк ухмыльнулся. – Мне и так хорошо.

– Ну и как она? – небрежно спросил Тербер. – Что она тебе говорила?

– Гы-ы-ы!