Отныне и вовек

– Это правильно, – согласился Росс.

– Во время войны страна дорожит каждым хорошим солдатом. Чем их больше, тем лучше.

– Одним солдатом больше, одним меньше – роли не играет, – устало сказал Росс.

– Вы так думаете?

– В любой войне все решает индустриальная мощь.

– Вот я и говорю, что любить армию может только ненормальный.

– Да, наверное… Ладно. Вы-то скоро уедете, и у вас все останется позади. По крайней мере все это. – Размазывая пыль по грязным щекам, Росс опять потер рукой лицо, потом встал, надел каску и взял свой карабин. – Я пока не ложусь. Мне еще надо съездить на Макапуу, посмотреть, как там дела. Без Карелсена Крибиджу придется туго. Первое время они там попыхтят. Короче, в случае чего, я на Макапуу.

– Будете идти мимо, пришлите сюда Эндерсона или Кларка, пусть сменят меня у коммутатора.

– Кого назначить в первую смену?

– Все равно. Они между собой сами решат. Но Розенбери я хочу поставить последним, он здесь дежурил, пока меня не было.

– Хорошо. – Росс ушел.

Через несколько минут в фургон поднялся ротный горнист Эндерсон. Заспанный и взъерошенный, он вошел в дверь с мрачным видом человека, поставившего на красную масть, когда выпала черная.

– Что, проиграл? – спросил Тербер.

– Надо было заставить его снять колоду, – буркнул Энди. – С Пятницей у меня каждый раз так.

– Сейчас двенадцать. Осталось всего восемь часов. Три часа отдежуришь сам, потом на три часа посадишь Пятницу, а Розенбери – на последние два. Он и так тут весь вечер сидел, пока вы дрыхли. – Тербер встал и взял из угла свою винтовку.

– Понял, старшой. – Энди явно был не в восторге, но куда денешься: пререкаться с Цербером так же бессмысленно, как спорить с папой римским. Особенно когда у Цербера такое настроение. – Старшой…

– Что?

– Это правда насчет Пруита?

– Правда.

– Ну и дела! Сурово. – Энди достал из кармана комикс и уселся перед коммутатором. – Вот уж сурово.

– Да, верно.

Киавы дохнули на него сверху свежим морским воздухом, поздно взошедшая луна еще только поднималась над горами за мысом Коко, и в серебряном свете вся роща казалась одной темной пещерой. С того места, где он стоял, пятнистый мрак рощи круто спускался к ярко освещенному луной плоскому пятачку автостоянки на вершине скалы, откуда они с Карен в тот раз смотрели, как резвились выехавшие на пикник студенты.

Все это было теперь так далеко… Винтовка тяжело оттягивала плечо, и он выбрал наугад одну из проложенных в песке тропинок – с тех пор как рота обосновалась на побережье, тропинки день ото дня становились утоптаннее, глаже и постепенно расползались паутиной по всей роще, петляя между недавно натянутыми палатками, фургоном КП и двумя уборными, стоявшими здесь и раньше. Чистый воздух приятно наполнял легкие и холодил лоб.

Он шагал сквозь рябь лунного света и чувствовал, как внутри у него зреет тяжелая, страшная злоба. Перейдя на другую тропинку, он двинулся к россыпи палаток.

В штабной палатке было темно: Пятница и Розенбери спали. Он снова поменял тропинку и пошел в сторону асфальтированной дороги, за которой чернела палатка вещевого склада.

Там, завесив фонарь одеялом, Пит и Мейлон Старк коротали время за бутылкой, которую Пит привез из Скофилда. В глубине палатки на импровизированном столе – деревянные козлы, сверху положены доски – стоял портативный радиоприемник, и из него неслась танцевальная музыка.

– Да-а, не та теперь рота, и не сравнить, – пьяным голосом мрачно бубнил Старк.

– Заходи, Милт, – гостеприимно сказал Пит и подвинулся на раскладушке. – Мы тут как раз говорим, до чего быстро рота обновилась. Только за последние пару месяцев.

Тербер заметил, что в распечатанной бутылке оставалось еще больше половины. Должно быть, Старк накачался в одиночку раньше и сюда пришел уже тепленький.

– Ерунда! – фыркнул он. – Не быстрее, чем обычно. – Он снял с плеча винтовку, сел рядом с Питом и взял протянутый ему колпачок от фляги, до половины наполненный виски. Залпом выпил и вернул колпачок, чтобы налили еще. – А где Рассел? Я думал, он травит вам про сегодняшнее.

– Он уже ушел, – угрюмо сказал Старк.

– Он сейчас на кухне, – объяснил Пит. – Поварам рассказывает.

– А когда больше некому будет рассказывать? Тогда что он будет делать? – поинтересовался Старк.

– Наверно, запьет, – сказал Пит.

Музыка у них за спиной смолкла, и из приемника раздался голос диктора:

– «Не ищите сигареты „Лаки Страйк“ в зеленых пачках. Да, „Лаки Страйк“ оделись в „хаки“ и ушли воевать».

– Чтобы за два месяца от роты ничего не осталось, я такого еще не видел. – В голосе Старка была скорбь.

– Эй, что за сопли? – презрительно бросил Тербер. – Я думал, посидим как люди. Что вы будто на поминках?

– А это, может, и есть поминки, – с вызовом сказал Старк.

– Тогда надо повеселее. Поминать – так уж весело. Что это за дерьмо по радио? Давайте покрутим, поймаем симпатичную музычку. Джаз какой-нибудь или что-нибудь еще.

– Не трогай, – попросил Пит. – Это «Ваши любимые мелодии».

– Чего ты мелешь? Сегодня же понедельник.

– Между прочим, Пруит был моим другом, – запальчиво сказал Старк.

– А это повтор. Специально транслируют из Штатов для военнослужащих, – объяснил Пит.

– Иди ты? – с издевкой усмехнулся Тербер. – Специальная трансляция? Для военнослужащих? Эк они теперь с нами носятся! Глядишь, скоро начнут нам задницу подтирать.

– Может быть, ты с ним и не дружил, а я вот очень даже дружил, – сказал Старк.

– Да уж я-то, конечно, с ним не дружил. Он мне только нервы мотал, и больше ничего.

– Знаешь, ты кто? Сволочь толстокожая, вот кто! – задирался Старк.

– Милт, не надо так, – сказал Пит. – О покойниках плохо не говорят. Тем более вместе служили. Нехорошо. Даже если он дезертировал – все равно. И даже в шутку не надо.

– В шутку? – переспросил Тербер. – Какие, к черту, шутки!

– Не укладывается это у меня, – вздохнул Старк. И начал перечислять: – Лива – перевелся снабженцем в двенадцатую. Блум – застрелился. Маджио – уволили по восьмой статье. Хомс с О'Хэйером – ушли в штаб бригады. И понаехали все эти олухи резервисты. А теперь еще Пруит.