Оторва. Книга четвертая
Шрифт:
Единственное, что портило этот дивный образ, на мой взгляд, словно обрезанный поварской колпак на голове, из-за чего русые кудри Наташи выбивались в разные стороны. Это потом она объяснила, что шляпку, оказывается это была женская шляпка, прихватили резинкой, чтобы не спадала. А резинку спрятали в волосах.
Как же всё у наших бабушек было сложно.
А потом Наташа, улыбнувшись, сказала мне:
— Еще есть время, у нас здесь шатёр с предсказательницей стоит. Его развернут к залу, чуть позже. И каждый желающий сможет задать вопрос. Но может, ты не хочешь, чтобы ответ услышали
Ну да. Есть у меня один вопрос, правда непонятно откуда он в моей голове.
Я кивнула и пошла за ней.
Шатром это чудо назвать было сложно. Нечто вроде палатки на 5–6 человек, внутри которой горело не меньше сотни свечей, а над полом, почти до колен, белой массой клубился дым.
Старая бабка, хотя под таким слоем грима могли и девочку спрятать, развалилась в кресле перед круглым столом и внимательным взглядом скользила по мне.
— Пришла всё-таки, — голос всё же оказался старческим, — ну садись, отвечу тебе.
Я пожала плечами: пришла всё-таки. Как будто рвалась к ней, а меня не пускали. И уселась на предложенный стул. Оглянулась на Наташу, но её в шатре не оказалось.
— Кого-то ищешь? Разве ты знаешь, кто тебя сюда привёл? Разве ты их помнишь? В какой из своих жизней?
Мотнула головой пытаясь стряхнуть наваждение. А действительно, кто такой Старый, где и когда мы могли с ним пересекаться? Словно кто-то ластиком стирал мою память. Но тогда как я здесь оказалась?
— А оказалась здесь ты потому, что хочешь заглянуть в четвёртую карту. Ведь ты её целый день пыталась открыть. Дам тебе такую возможность.
— Зачем? — спросила и прислушалась к своему голосу. Разве это я говорю? — я ведь её уже нашла.
— Нашла?! — старуха громко расхохоталась.
В её руках внезапно материализовалась колода, а в следующее мгновение шесть карт легли рубашками вверх.
— Можешь открыть любую. Одну.
Что-то неправильное было во всём этом. Совершенно неправильное.
Потянулась вперёд, пытаясь сообразить: какую?
Первые три я уже видела. Последние две открывать без четвёртой не имело смысла. А четвёртую я видела в оригинале. Или не видела? И она перед глазами стоит так же как Старый и Наташа, которых почему-то не могла вспомнить.
— Четвёртая, — произнесла я тихо.
— Правильный выбор, — старуха снова захохотала.
А я, боясь, что всё вокруг может исчезнуть, раствориться в белой мгле, резко схватила нужную карту и перевернула её.
Длинные шелковистые волосы, чёрные, глубокие, красивые глаза. Аккуратный носик, губки.
Что? Но как это возможно?
Приклонская Мария — Антуанетта. 12 сентября 1958 г. — 8 июня 1977 г.
Глава 2
Качнуло.
Я прислушалась к ощущениям и открыла глаза.
Белый потолок, металлический плафон с двумя круглыми длинными лампами. Один в один как в РОВД.
Как, опять?
Скользнула взглядом по палате. И точно, больничная палата. Слева стена, окрашенная в синий цвет, справа четыре койки и все заняты. И у всех что-то в гипсе. Если это дурдом, то здесь происходит нечто странное. Память услужливо нарисовала картинки
прошлого вечера. Надеюсь, этих пациентов отправила на койки не я.Заглянула под простыню. Похоже на ночнушку, белое из плотной ткани. Левая рука плотно прижата к телу и на ощупь масса гипса. И на спине такая же ерунда. Мне пуля ключицу, что ли разворотила? Слишком много за четыре дня накопилось.
Но кое-что удивило, между ног не матрац, которых мне с запасом наделала Люся, а нечто более удобное. Или сделанное умельцем получше подружки.
Я громко охнула, заставив всех повернуться в мою сторону. Это был сон? Конечно, это был сон.
Закрыла глаза, мгновенно увидев серый обшарпанный стол, шесть карт веером и только крайние две рубашками вверх.
Вот же дура конченная, я же тебя предупредила, кукла безмозглая. Вот это всё вчера было зря?
Меня встряхнуло, как в автомобиле на ухабистой дороге и я оценила свои вчерашние действия матерно, но слава Богу, мысленно.
По деревянному полу загрохотали шаги и я, открыв глаза, тут же встретилась взглядом с жирной тёткой лет под пятьдесят с редкими седыми волосами, из которых даже Зверев не смог бы сотворить нечто похожее на причёску.
Правая рука хоть и была в гипсе, но дамочка ею энергично размахивала и, таращась в мою сторону, быстро продвигалась к двери. Соглядатайка, не иначе. Бросив ещё один недружелюбный взгляд, выскочила из палаты, как будто ожидала от меня какого-либо подвоха. Точно стучать побежала, а значит, очень скоро стоило ожидать гостей.
Угадала. Не прошло и пяти минут как дверь распахнулась и в палату быстрым шагом вошёл чувак, лет двадцати пяти за которым семенила девушка. Оба в белых халатах из чего можно было заключить, что имеют самую непосредственную принадлежность к медицине.
Дверь за ними закрылась не сразу и успела разглядеть ещё одного субъекта в милицейской форме. Только мельком, но мне и этого было достаточно. Вероятность того что сей персонаж был по мою душу была 100 процентной. Учли, стало быть, мои прошлые заслуги перед Отечеством.
Парень до доктора явно не дотягивал, скорее студент-переросток и смотрел на меня так, словно обещала помочь ему в написании курсовой. И потому стетоскоп, висевший у него на шее, выглядел нелепо.
Девушка в халатике выше колен и платочке. С улыбкой 50-летней женщины работающей в дивизии морской пехоты и уверенной в том, что она гетеросексуальна. А в руках тот самый здоровенный шприц, какой видела у Акакия, с мутно жёлтой жидкостью внутри.
Ещё одна команда желающая продырявить мне задницу, хотя судя по ощущениям, обе ягодицы мне чем-то подобным уже расковыряли пока я валялась в отключке.
Взгляд юного доктора мне не понравился, какой-то страстно-чувственный, из чего сделала вывод, что тело Бурундуковой он успел разглядеть до того как на меня напялили балахон. Ещё один извращенец. И с чем пожаловал?
— Ну вот и очнулась наша пациентка, — заговорил он слащавым голосом приближаясь к моей койке, — ну и как сегодня себя чувствуешь?
И походка и голос выдавали в нём человека с вечным внутренним монологом, которого стремительный темп эпохи заставляет с ужасом смотреть на взрослую жизнь