Отпусти меня к морю
Шрифт:
4
– Скажите, пожалуйста, куда мне отсюда идти?
– А куда ты хочешь попасть? – ответил Кот.
– Мне все равно… – сказала Алиса.
– Тогда все равно, куда и идти, – заметил Кот.
Лениво потягиваясь, я смотрела в иллюминатор на маленькие китайские домики, зернышками рассыпанные между высоченными небоскребами, парки с прудами и громадного красного дракона на крыше какого-то здания. Самолет приземлился мягко, и я включила телефон.
На дисплее высветилось 50 непрочитанных сообщений, первое из которых оказалось коротенькой фразой «квартира продана».
Первая эмоция кольнула где-то под ребрами и опустилась ниже слабостью в ноги. Я совершенно не была готова к тому, к чему готовилась последние недели. Люди стали выходить из самолета, а мне же хотелось остаться и все хорошенько обдумать, но, как истинная Скарлетт, я решила подумать об этом завтра.
Через неделю я вернулась в Москву, меня встречали мои девочки, и снова мы сидели на кремовой кухне, обсуждая мою поездку и их новости. Я была абсолютно счастлива, мои подруги, мой дом, то, как давно и хорошо мы знали друг друга, – все это было бесценно и казалось вечным и монументальным, как египетские пирамиды.
Через пару дней мы подписали договор о продаже квартиры с условием, что все остается внутри: и шторы, и кухня, и бархатные диваны, и столики черного дерева с благородно изогнутыми длинными ножками. Я могла забрать только мелочи – книги, вазочки, английские подушки, картины и любимые чашки.
Деньги были заложены в ячейку, и будущая хозяйка любезно дала мне пару недель на то, чтобы собрать вещи.
Как много подруг и знакомых приходило ко мне в последние дни, как подолгу мы сидели то на кухне, то в гостиной или валялись на моей широкой кровати в спальне и говорили, обсуждали, строили планы, почти не касаясь того печального факта, что квартира моя уже продана.
Подруги приезжали с коробками, скотчем, помогали мне собирать вещи. Бережно упаковывали стеклянных рыб и вазы в пузырчатую пленку, перекладывали газетами посуду и рамки с фотографиями,
Мне было велено не вертеться под ногами и варить кофе; тот случай, когда я и сама признаю свою бесполезность в вопросах упаковки вещей. Я варила кофе, и думала, что все в порядке и это всего лишь стены, а я всего лишь сентиментальная женщина, но не глупая, и все делаю правильно.
Через пару дней все было собрано, и кусочки моей жизни, аккуратно сложенные и надписаные, переехали на дачи и в кладовки к моим подругам. Мы все были уверены, что впереди меня ждет только хорошее, и соседний дом, в котором я собиралась купить квартиру, был уже на стадии котлована.
Вечером накануне моего отъезда мне написал он. Спросил как я и не жалею ли. О, перед ним я бы никогда не призналась в своих сомнениях, мой имидж, годами отработанный, отточенный и сертифицированный, был не про слабую женщину. Он знал только ту меня, которая была всегда выше, чем звезды, и прочнее, чем алмазы, умнее, чем Нобель, и прозорливее,
чем Ванга. Мы виделись пару раз в год, не чаще, но плотно застряли в жизни друг друга.Через полчаса он заехал ко мне. С черешней и персиками. А что еще можно привезти той, которая не подруга и не любовница, не сестра и не бубновый интерес? К той, которая никто, всего лишь часть твоей души, давно и бесперспективно.
Я сварила кофе, мы поболтали о чем-то неважном, уже и не вспомнить ни слова. Помню лишь, что он удивился, увидев меня в джинсовом комбинезоне и смешной майке, с небрежным пучком волос на голове. И сказал, что никогда не видел меня домашней, а ведь мы знали друг друга практически с детства. Сказал, что забавно, ведь я не на каблуках и без бриллиантов, без широкой улыбки и надменного взгляда.
И мне стало вдруг грустно, и мне показалось, что я потеряю нечто большее, чем просто квартиру, мне показалось, что я рискую потерять часть этой жизни, кусок истории и что-то важное, о чем еще даже не догадываюсь.
Через час он ушел, мы долго стояли у лифта, он сгреб меня в охапку и все спрашивал, буду ли я по-прежнему прилетать. Я обещала, что все останется как прежде и мы так и будем непонятно кем друг другу. Все без изменений. Все четко по плану, которого не существует. Ах, милый мой друг, если бы ты знал, как часто я в жизни произношу слова и фразы не потому, что уверена в них, а потому что красиво и к месту.
В ту ночь я так и не уснула. Просто не хотелось. Смотрела, как встает над Москвой зимнее солнце, курила в морозное окно и бродила по комнатам, садилась то в розовое кресло в спальне, то на бежевый диван, осиротевший без пестрых английских подушек. Без ярких пятен картин и цветов квартира казалась уснувшей и очень спокойной.
В час дня пришли маклеры с обеих сторон, мы ждали новую хозяйку, я выезжала, она заезжала. Я сварила всем кофе, на столе в пиалке стояла спелая бордовая черешня, лилась светская беседа на тему «а что там в Германии» и «зима в этом году снежная, как никогда».
Накануне я поставила в холодильник бутылку розового шампанского и большую коробку конфет «Моцарт» для новой хозяйки, отметить переезд в новую жизнь.
Около двух в дверь позвонили. Маклеры переглянулись и посмотрели на меня. «Вы еще пока хозяйка дома, открывайте».
И я пошла навстречу новым жильцам.
Новая хозяйка оказалась скромной миловидной женщиной моего возраста с приятным голосом. Она стояла на пороге моего дома, который уже принадлежал ей, и не решалась войти. Интеллигенция в самом ярком своем проявлении. Вдруг из-за ее спины выскочила девчушка лет семи с двумя черными и блестящими косичками.
– Я Айя, – сказала она, – а это Банни.
На ее маленьких руках, тараща глазки-бусинки, сидел белый пушистый кролик.
С детства я собираю знаки. Вижу их в самых разных ситуациях и проявлениях, уже давно не пугаюсь их, срослась и смирилась. Это как, например, родинка на теле или шрам из детства, это просто с тобой и не требует постоянного внимания и мыслей.
Пока я показывала Айиной маме, как пользоваться духовкой и стиральной машиной, Айя с кроликом носилась по комнатам и кричала в восторге, что я, наверное, принцесса, а моя квартира – это принцессный замок. Она садилась в каждое кресло, зажмуривалась на мгновение в восторге и тут же молнией, крепко держа кролика, перебегала на диван и после снова в кресло.
Какие-то мужчины стали заносить чемоданы и коробки новых хозяев, а я продолжала рассказывать и показывать где, что и как в моем доме.