Отрада округлых вещей

«Джирино». Несколько лет назад оно еще носило название «Тэдпол», [94] но потом владелец у него поменялся. На стене висели искусственные оленьи рога и несколько новомодных морских звезд. Пауль с облегчением констатировал, что в кафе никого нет. Он увидел Феликса, который за барной стойкой мыл лески — белая струя воды высилась перед ним как магический столп, который сделает королем любого, кто сумеет взять его в руки так, чтобы тот не растекся, — и направился к нему поздороваться. Говорил он тихо, но Феликс все равно расслышал его сквозь шипение воды.

94

Головастик (англ. tadpole).

— Привет!

Пауль почувствовал, что улыбается. Ощущение было приятное, словно кто-то оттянул назад уголки рта. Как у взнузданной лошади. А еще эта штука во рту, под языком.

— Что тебе предложить? — спросил Феликс.

— Можно мне посидеть в задней комнате?

— Да, — сказал Феликс. — Само собой. Там сейчас как раз нет никого.

Пауль чуть было не отвесил ему поклон. До чего же хорошо, когда все идет так гладко, как вот этим утром. Он вспомнил о женщине, которая сейчас сидит у него в квартире. Как знать, вдруг она мерзнет без шарфа, или, может быть, она догадалась взять с собой еще один.

В задней комнате жались друг к другу всего три столика. Стулья еще не были расставлены и громоздились в углу, образуя подобие башни. Башню какой высоты можно воздвигнуть из стульев? Наверняка в несколько метров, может быть, даже в двадцать-тридцать. Пауль присел на маленькую угловую скамейку. Он закрыл глаза, ощущая привычный запах влажного дерева и краев винных бокалов. Теперь он позволил себе развязать шарф. Сложив из него маленькую подушечку, напоминающую миску, он опустил на нее голову. Мысли его тотчас же утратили объем и сделались плоскими, двухмерными, а вскоре от них осталось только мерцание где-то под веками, потом и этот контакт с внешним миром прервался, и он соскользнул вбок по длинной дорожке боулинга, в конце которой его поджидала абсолютная тьма.

Он проснулся в полдень, когда по всей округе оглушительно били часы. В задней комнате собрались несколько человек, но вели они себя довольно спокойно. Среди них Пауль увидел низкорослого человека с очень высоким лбом и ртом как перевернутая буква «U». Этот человечек показывал всем свой перевязанный указательный палец и при этом все время кивал, словно кто-то сомневался в том, что он действительно поранился.

Пауль опять закрыл глаза и удалился в пещеру своей одежды. Тут чей-то голос прозвучал прямо над ним. Он поднял взгляд и вновь увидел человечка с высоким лбом и перевязанным пальцем. На бинте темнело ржаво-бурое пятнышко, размером примерно с одноцентовую монетку.

— Скверно, — произнес Пауль.

Человечек открыл рот. По-видимому, он был очень удивлен. Потом стал разглядывать свой палец, еще раз кивнул и отошел. Пауль снова опустил голову на столешницу. Сейчас полдень, подумал он, вечером он снова сможет вернуться в квартиру. Он попытался представить себе, как она будет выглядеть. Не важно, увидим.

Его размышления прервал крик, раздавшийся над самым ухом.

Какой-то усатый, атлетического сложения человек с большой лысиной пытался прогнать низкорослого, по-дурацки размахивая руками. Лицо коротышки поблескивало от пота, на нем читалась ярость и готовность к бою. Он погрозил атлету кулаком, и тот испуганно отступил, а затем прошаркал вон из комнаты. Походка у него была странная, словно ноги в бедрах совсем не гнулись. Как только он открыл дверь в бар, навстречу ему ввалились трое, чуть не сбив его с ног. Они озирались в поисках свободного столика. Почти все теперь занято, подумал Пауль. Он поднял руку, давая понять вошедшим, что готов освободить им место.

На главной площади вокруг фонтана толпились какие-то люди, увлеченно разглядывая что-то, плавающее в фонтанной чаше. Оно явно подавало еще признаки жизни, потому что зеваки переводили взгляд туда-сюда, да и выражение лиц у них все время неуловимо менялось. Паулю не захотелось останавливаться и заглядывать в фонтан.

Большие стрелки ратушных часов сверкали в лучах ледяного солнца. В воздухе замерли тоненькие, словно иглы, струи ледяного дождя, отдельные капли были такие легкие, что, казалось, им недостает веса упасть на землю. Эти были обречены на невесомость, и между ними можно было пройти.

Пауль подтянул шарф, закрыв им рот и нос. Затем вошел в маленькое кафе, еще не имевшее названия, прямо за ратушей.

Внутри тоже были часы, но они стояли в тени. Такое он мог выдержать.

Пауль сел в углу и стал ждать, пока к нему подойдут. Официант спросил, что он будет пить. Пауль заказал стакан простой воды. Потом спросил, нельзя ли ему тут ненадолго прилечь, он обещает не засыпать, он просто очень, очень устал.

— А еще я веду себя совершенно бесшумно, — попытался улыбнуться Пауль.

Официант, похоже, немного опешил, но подумал и потом сказал:

— Окей. Но только не сиди подолгу в одной позе, ладно?

Пауль поблагодарил.

Он еще успел заметить, как официант, вынув из корпуса больших, стоящих за вешалкой часов с маятником, чистый стакан, налил в него воды и поставил ему на стол, и тут уже соскользнул в забытье. Он сидел на плоту, вокруг него оживленно дискутировали участники старинных мирных конференций, и ему предстояло решить трудную задачу — разрезать грушу на крохотные кусочки. Груша была светящегося желтого цвета, черенок торчал из нее, как ключ из замка, а поднеся фрукт к носу, он ощутил чудесный запах, как от загривка жеребенка.

Пауля разбудили. Кто-то дотронулся до его плеча. Перед ним на столе, видимо, положенный официантом в качестве алиби, лежал большой апельсин.

— Конечно, конечно, — пробормотал Пауль, — я не спал, я не…

— Все нормально, — заверил официант. — В кафе никого нет. Не хочешь поговорить?

Он сел к Паулю за столик и закурил.

— Конечно, да, — поспешил согласиться Пауль.

— Есть у тебя крыша над головой?

Пауль потер глаза.

— Извини, что так прямо спрашиваю.

— Нет, ничего, — сказал Пауль. — У меня есть квартира.

— Правда, квартира?

— Угу.

— А где?

— Там, на той стороне.

Он махнул в каком-то неопределенном направлении.

— Понятно, — откликнулся официант.

Он глубоко затянулся сигаретой, потом опустил руку вниз, снял правый ботинок и поставил на стол. Осторожно запустил внутрь два пальца и извлек длинную леску. Она поблескивала, как нить шелкопряда. Паутинка света, тоненькая и манящая. Прежде чем показался крючок с крохотным уловом, Пауль закрыл глаза и повернул голову набок.

И услышал, как официант рассмеялся:

— Я так и думал. Да все нормально, можешь посмотреть, на крючке ничего нет.

Пауль еще какое-то время полежал с закрытыми глазами, потом отважился бросить короткий взгляд на крючок. И правда, на нем ничего не было. «Вылизан до блеска», — подумал он. Голова кружилась, отчасти от соблазна, отчасти от стыда.

— Мне убраться?

— Нет-нет, — запротестовал официант. — Оставайся, если хочешь. Да и куда тебе еще идти?

— У меня есть жилище.