Отравленные корни

Пусть привязка являлась искусственной, я чувствую себя так, будто лишилась куска души. Насильно внедренное в ауру занимало в ней определенное место, которое теперь пустует. Апатия всего лишь следствие, а как бороться с причиной, никто не знает.

Деметрий приносит чай, бутерброды с вяленым мясом и утреннюю выпечку, аккуратно пристраивает поднос на кровать и сам садится на стул.

– Обед еще вроде не наступил...- задумчиво отмечаю я.

– Тебе поесть никогда не помешает, - он упрямо наполняет чашку и пододвигает ко мне кулинарные шедевры собственного приготовления.

Конечно, мне стоит набрать вес. Недельное лежание без сознания не прошло бесследно. До прежних своих размеров я не похудела только потому, что это физически невозможно. Раздавшиеся вширь бедра уже не сузишь. Вздыхаю и беру в руки бутерброд, попытка не пытка. Пока что мой организм стоически отвергал любые попытки подкормить его сверх нормы.

– Долго еще собираешься валять дурака?
– интересуюсь, тщательно пережевывая первую порцию.

– Ты о чем?
– он делает вид, что не понимает.

– О тебе и Марьке, - сверлю его выразительным взглядом.

За время моей болезни мы невольно сблизились, ожили кое-какие воспоминания о годах обучения. Прежнего доверия теперь уже не видать, но и отчуждение прошло.

– У нас все в порядке, - напряженно отвечает маг.
– И неуставные отношения...

– Мы с тобой оба прекрасно знаем, как на самом деле у нас относятся к любым отношениям.

Сводничеством старые маги занимаются примерно с такой же периодичностью, как и накладывают запрет на отношения.

– Чего ты от меня хочешь?
– сдается он, сверля меня столь же выразительным взглядом.

– Чтобы ты перестал играть в прятки с самим собой и поговорил с ней серьезно. Марикетта тебе дорога. Больше, чем ты хочешь ей показать. И ты давно научился прятать свое отношение, а она, к сожалению, не видит дальше своего носа, поэтому просто не понимает некоторых нюансов. Может быть, уже стоит открыть ей глаза?

Мой намек довольно прозрачен, хотя сомнения Деметрия читаются столь же легко. Он знал, что Марька влюблена в Олежа, как и вся наша женская половина. Тогда он был со мной, и у наших парней имелись шансы на других волшебниц. Только не в случае с целительницей. Она со своим непробиваемым максимализмом отвадила от себя всех. Потом он исчез, я ушла, Марикетта осталась одна, и все могло бы получиться, но Олеж неожиданно вернулся. Дипломат привык быть на вторых, а то и третьих, четвертых ролях, ушел в работу, занимался информацией, чтобы не видеть и не слышать ничего вокруг. Но и здесь не смог преуспеть... И вот теперь у него появился шанс. От которого он не смог отказаться... Да и кто бы смог? Пожалуй, они с Марькой похожи даже больше, чем думают. Оба стремились к недостижимому и получили лишь оболочку, иллюзию мечты. Ей хватило сил понять, что исполнение желания невозможно. А вот в его случае еще неизвестно...

В какой-то мере Деметрию можно только посочувствовать. Сложно конкурировать с идеальным, по меркам многих, образом. И за его внешним спокойствием скрывается буря. Ураган противоречивых эмоций, которые рвут его на части и не дают сидеть на месте. Пока он занят делом, на эмоции времени не остается. Если бы не печать, я могла бы разжечь в нем дух соперничества, озлобленности, раздражения, заставить высказать все, что накопилось. Выпить всю черноту. Но возможности нет, и приоритеты смещаются в иную сторону.

– Думаешь, ее это интересует?

– Ты можешь дать ей выбор, которого раньше у нее не было, последовать за тобой или остаться одной. Сначала она будет бушевать, разозлиться, потому что решит, будто ты ее использовал...

– Что?!

Вот теперь в нем всколыхнулось искреннее возмущение. Ну да, ну да, мужская логика...

– Ты получал то, чего хотел, и врал ей, что происходящее не имеет большого значения, - смотрю ему в глаза и невольно улыбаюсь. Надеюсь, на оскал не похоже.
– Поверь, она разозлится. Потом поймет. А потом подумает...

Деметрий пьет чай и размышляет, а я тихонько ковыряю булочку с корицей. Больше мы не разговариваем, день следует своим чередом, но во время прогулки их все же прорывает на разговор. Сначала тихий, почти неслышный. Да я и не очень прислушиваюсь, примерно представляя его содержание. Затем уже на повышенных тонах, плавно переходящих в откровенный крик. Конечно, кричит Марикетта. Ее эмоциональность просто не позволяет обсуждать личные отношения спокойно. Точнее возмущение. За три минуты она успевает высказать мужчине все, что накипело, придумалось и переварилось в ее голове за прошедшие дни.

– Все сказала?
– холодно интересуется бывший однокурсник, наверняка сверля ее взглядом. Мне с моего места не видно, да и не интересно. Конец подобных разбирательств вполне очевиден.

– А тебе мало?!
– рычит Марька, и вот тут нервы у мага таки сдают. Наверное, в магическом поле это выглядит даже красиво. Вспышка искренних, светлых чувств, пусть даже и замешанных на злости, всегда создает крайне интересные и неповторимые колебания. Во всяком случае, парочка замолкает секунд на тридцать, а следующий звук сообщат о том, что маг вернулся в дом.

Целительница подходит к моей скамейке с каким-то потерянным видом и заметно припухшими губами. Садится, глядя в одну точку, и молчит. Я тоже не тороплюсь говорить, рассматривая небо над головой. Облака каждый день разные, серые, белые, золотистые или сизо-голубые.

– Что мне теперь делать?
– проходит пять минут, прежде чем она решается спросить. И смотрит на меня, потерянно и испуганно. Разглядываю знакомое лицо, испытывая смутное чувство ностальгии. Все возвращается на круги своя...

– Жить. А там разберемся...

Мы возвращаемся в дом и пораньше расходимся по комнатам. Ночью мне снова снится поле травы с нераспустившимися цветами. Перед самым рассветом я просыпаюсь, стискивая одеяло в руках. Я все-таки вспоминаю, где видела его раньше, и что за цветы там растут. Кажется, Илей все же получит свой ингредиент...

Глава 2

Утром вместо разминки и еще до прихода Марикетты я самостоятельно одеваюсь и спускаюсь вниз. На самом деле все не так уж и плохо. С каждым днем спуск и передвижение в целом удается все лучше и лучше, а сегодня у меня даже есть определенный стимул. Поэтому, вцепившись в перила мертвой хваткой и в душе проклиная подгибающиеся ноги, я все же достигаю первого этажа и дохожу до кухни, откуда доносятся ароматы завтрака. На лбу уже выступила испарина, футболка прилипла к спине, да и прочие ощущения не самые приятные, но стоять могу ровно.

На меня смотрят два одинаковых ошарашенных взгляда. Мой наблюдатель всегда приходит рано утром и вчерашняя размолвка на распорядок дня не повлияла. Прежде чем мои няньки успевают что-то сказать или кинуться ко мне, говорю:

– Мне нужно встретиться с Илеем. Сегодня.

Марька с заметным усилием проглатывает десяток вопросов, Деметрий молча подходит и помогает мне доковылять до стула, усаживает. На барной стойке тут же сервируется завтрак, и только теперь подруга решается спросить: