Отрешенные люди

– А нельзя ли, ваше высокопревосходительство, - осторожно заговорил Михаил Корнильев, - колодников, да беглых людей к нему на фабрику на первое время определить?

– И сколь человек возьмешь?
– поинтересовался губернатор, но от его внимания не ускользнуло, что купцы удивительно быстро переключились на колодников, не стали больше настаивать на приписке к фабрике татар. Видать, продумали все заранее и теперь играли с ним, как с мальчиком в лапту, словно заставляли кидаться из одного угла в другой.

– Поболе сотни, - ничуть не раздумывая, отвечал Медведев.

– Сколько?
– опешил Сухарев.
– Сотню? А кормить их кто станет? А охрану нести? Думай, чего говоришь.

– Уже подумал. Справлюсь, да и вы поможете.

– Да кто ты таков, чтоб я, государев слуга, тебе помогать стал? вспылил моментально Алексей Михайлович, и мысли об обеде уже более не занимали его.

– У других купцов в работниках по много колодников содержится, - упрямо гнул свое Медведев.

– У других, у других, - передразнил его Сухарев, и вдруг ему стало все равно: наплевать и на закон, и на доносы, которые непременно полетят на него рано или поздно в столицу, и он устало согласился, - черт с тобой, пиши прошение.

– Готово, - подал купец свернутую в трубку бумагу, чуть помятую по краям, и, положив ее на стол перед губернатором, придавил сверху тяжелой серебряной с золотыми накладками табакеркой, ловко выудив ее из кармана шубы и, смутясь, добавил.
– Для памяти от нас, ко дню вашего ангела.

– Далековато до ангела моего, - хмыкнул Алексей Михайлович, беря табакерку в руки, - ну да ладно, спасибо за подарок. Все у вас?
– спросил и поднялся, давая понять, что купцы полностью исчерпали отведенное им время. Встали и те, но мялись чего-то, не спеша уходить.

– Две семьи остяков под городом чумы поставили на той неделе, - как о чем-то постороннем проговорил Нефедьев.

– И что с того?
– сведя руки за спиной, спросил Сухарев.

– С голоду помирали совсем. Дал им мучицы, солонины...

– По-христиански поступил, братец, - поднял было руку губернатор и хотел едва ли не по-дружески потрепать купца по плечу, но вовремя спохватился, и рука его так и застыла в воздухе немым вопросом.

– То само собой, - согласился Нефедьев и покосился на руку, на всякий случай отодвигаясь поближе к двери, - батюшка наш, Сергий, окрестить их хочет.

– И что с того?
– повысил голос Сухарев, всем видом и тоном показывая, что купцы крадут у него драгоценное время.

– У себя на заимке поселить их хочу, - невинно смотря в губернаторские глаза, пояснил Нефедьев.

– Пошли вон!
– Сухарев понял, что если не даст сейчас выход скопившемуся гневу, то его прямо здесь хватит удар.
– И никаких ваших речей я не слышал. Никаких!
– крикнул уже вслед торопливо вышмыгнувшим в коридор купцам.
– Вот ведь чего удумали, песьи дети, - бушевал он, стремительно шагая перед вобравшим голову в плечи секретарем, - меня, государственного человека, слугу ее императорского величества, в свои козни вовлекать! Не позволю! В острог упрячу! Выпорю!
– гаркнул он несколько раз для острастки. Затем, словно вспомнил о чем-то более важном, схватил висящую на спинке кресла шпагу, попытался вдеть ее в перевязь. Секретарь подскочил, желая помочь, но получил сильный толчок локтем в живот, неожиданно захихикал, словно совершил что-то стыдное, опрометчивое и попятился вон из кабинета, пряча под камзолом кусок сукна, что сунули ему давеча купцы, когда он приглашал их к губернатору.

А купцы, выйдя на улицу, дружно перекрестились на главки возвышавшегося напротив собора, нахлобучили на головы шапки, вздохнули, переглянулись.

– - Видать, еще давать придется, - проговорил Медведев.
– Без работников мне фабрику свою не поднять.

– - А ты думал, - усмехнулся Михаил Корнильев, - и не один раз.

– - Возьму да и напишу сынку своему, чтоб он до государыни императрицы

дошел и обо всех наших бедах ей поведал, - притопнул ногой в расписном валенке Лев Нефедьев.

– С ума сошел?!
– даже приостановился Корнильев.
– Все дело только испортишь. Коль нового губернатора к нам пришлют, то когда ты еще до него доберешься, если он тебя первого в острог не засадит за старые грехи.

– Да у меня и новых хватает, - хмыкнул Нефедьев.

– Вот и молчи в тряпочку. Все они одним миром мазаны, что этот, что другие.

– Твоя правда, Яковлевич, - согласился Медведев, - супротив ветра плевать - на тебя и придует.

– Надоело терпеть, - попробовал было оправдаться Нефедьев.

– А коль надоело, то пойди на реку, да и утопись, - жестко выговорил Михаил Яковлевич, подходя к коновязи и стряхивая легкий снежок с гривы своего коня.
– Думаешь, мне не надоело, терплю ведь.

– Он вроде и ничего, губернатор наш, коль с уважением к нему, то можно всякое дело сладить, - отвязывая своего коня, примирительно проговорил Евсей Медведев.
– Зря я ему только про татар сказанул. Надо было тишком с муллой договориться, а бумагу мне Венька Жигарев выправил бы, секретарь сухаревский.

– Венька этот берет больше, чем хозяин его, - садясь в сани и натягивая поводья, выговаривал Нефедьев, - кнут по нему плачет.

– Поди, ты только у нас один не поротый, - насмешливо спросил Михаил Корнильев и вдруг чего-то вспомнил, оглянулся, перешел на шепот.
– Вот чего сказать вам хотел: послал я на той неделе братца своего двоюродного, Ивана Зубарева, в Ирбит на ярмарку.

– С товаром, что ли?
– поинтересовался Медведев.
– А я не захотел нынче ехать, не с чем.

– - Да не про товар речь, - отмахнулся Корнильев, -Иван мне предложил поймать тех, кто нашего брата обирает на таможне, на складах, ну, сами знаете.

– - Как не знать, - согласились купцы, с интересом слушая.

– Ежели Ивану удастся найти заправилу тех дел, а через него наверх выйти, то мы к губернатору нашему мигом ключик подберем.

– Да ты что?
– округлил глаза Медведев.
– Неужто думаешь, что губернатор и там руку приложил?

– Врать пока не буду, но больно смелы стали приказные. Раньше приедешь, и делай чего хошь, а теперь без них и шагу не ступишь: того нельзя, этого не можно, за все денежку плати, да еще и цены сбивают, как им вздумается, горячо рубил рукой в морозном воздухе Михаил Яковлевич.

– Продыху не стало, - подтвердил Евсей Медведев, - не ярмарка, а разбой на большой дороге.

– И я о том же, пора взяться за них.

– Зря вы все это затеяли, - уже из санок отозвался Нефедьев, - кнутом обуха не перешибешь. Государыне писать надо! Обведут они твоего Ваньку вокруг пальца, еще и дураком выставят.

– Да ты Зубарева не знаешь, - не согласился Корнильев, - он парень тертый, не пропадет. Не впервой ему, докопается до правды, вот тогда и поглядим, как нам поступить.