Отродье. Охота на Смерть
Шрифт:
Послышался сдержанный стук в дверь.
Их головы были повёрнуты таким образом, что рассмотреть, кто вошёл было невозможно.
— Приветствую вас, мой господин! — сказала Андреева, — вот они. Хотите с ними поговорить? Хорошо.
Андреева подошла вплотную, и провела рукой в воздухе напротив их лиц, давление на голову ослабло — подруги смогли осмотреться.
В кабинете стоял Константин Львович Эрнст.
Трудно было не залюбоваться этим импозантным мужчиной. Чёрный костюм из безумно дорогой ткани, явно был сшит на заказ, так как идеально сидел, подчёркивая достоинства фигуры. На первый взгляд обычная, но наверняка добытая из ограниченной коллекции Диора, рубашка источала аромат, от которого кружилась голова. Даже рваные на первый взгляд неряшливые джинсы, наверняка стоили
Глаза заслезились. Арина моргнула и тут же ахнула, уже по своей воле вжавшись в стену.
В отличие от всех людей, что ей доводилось встречать, этот человек существовал одновременно в двух мирах. В физическом он был типичным городским метросексуалом, а в потустороннем… Длинная чёрная как уголь мантия с рваными краями развевалась на ветру. Массивные браслеты, тускло отсвечивали красным узором, в хитросплетении которого угадывалась магическая последовательность символов. Грозная двухметровая коса за плечами с атласными трепещущими полосками ткани. На шее цепь с толстыми звеньями, словно вырезанная из камня, оканчивалась монолитным медальоном с яркой пиктограммой. В довершении всего на голове возвышался венец из чернённого серебра с острыми зубцами. Из-под прядей волос на Арину глядели алые глаза Демона Смерти. Этот взгляд невозможно выдержать, этот взгляд любое живое существо должно видеть не больше одного раза в жизни.
Как они могли ошибиться? Принять кого-то другого за Ганталианта? Спутать.
Ганталиант заговорил. В человеческом мире мелодично зазвучал красивый поставленный голос, а в потустороннем изо рта монстра повалил плотный чёрный дым:
— Не могу сказать, что рад нашей встрече, ведь если вы здесь — значит, на меня началась охота.
Тихий голос грохотал в ушах. Арина знала каждое из произнесённых слов, но не понимала, что они значат. Слова как чёрные вороны разлетались в разные стороны, наполнялись ядом, выворачивались наизнанку — требовалось титаническое усилие, чтобы вникнуть в их смысл.
Монстр приблизился. Нельзя сказать, что он подошёл — он именно приблизился, возможно, не касаясь ногами пола. Холёная ладонь прикоснулась к её щеке — к щеке прикоснулась бесплотная, вечно-холодная костлявая длань.
— Я знаю всех кого ты потеряла, я помню их имена и слова, что они шептали на пороге в вечность. Я помогал им отпустить подгнившие связи. Я провожал их, заботился о них. Скажи, в чём я перед тобой провинился, что ты так жаждешь моего падения?
Из всего сказанного, Арина уловила только вопросительную интонацию. Распятая на стене, она висела немного выше головы Ганталианта, как раз напротив лезвия косы. Перед лицом застыла чёрная смертоносная полоска металла (на самом деле не чёрная, а покрытая толстым засохшим слоем чего-то тёмного). Кое-где виднелись как старинные — зарубцевавшиеся, так и совсем свежие серебрившиеся внутри царапины. В месте соединения грязной стали и древка были повязаны чёрные ленты атласной ткани — они трепетали на невидимом ветру, со звуком похожим на хлопанье крыльев большой птицы. Арина всё забыла, в ушах стоял только свист косы — звук с которым она однажды умерла.
— Ты несёшь в наш мир зло! — вместо подруги заговорила Гита. — Хочешь ты того или нет, полчища нечестии придёт за Предводителем. Наш мир погибнет, поэтому мы убьём тебя раньше, чего бы нам это не стоило! А если умрём — придут другие, которым повезёт больше чем нам!
Ганталиант задумался. Позади него Екатерина Андреева угрожающе провела большим пальцем по горлу.
"Сколько нам осталось жить?" — подумала Арина, — "судя по всему, не много". Подумала и вдруг почувствовала ледяное спокойствие, расставившее всё по своим места. Немного так немного. Что теперь поделаешь? Во всяком случае, она может гордиться прожитой жизнью. За плечами осталось немало хорошего. Пусть её никто не вспомнит, она останется жить в вылеченных детях, в том малыше из родильного дома, в нескольких домах, где за эти два месяца они действительно помогли людям.
— Я вас отпущу, — неожиданно прозвучал голос.
— ЧТО??? —
одновременно удивились Гита, Арина и Екатерина Андреева.— Я вас отпущу, — Ганталиант помолчал, — но сначала кое-что вам покажу, а дальше вы сами решите возвращаться за мной или нет.
Он небрежно отмахнулся от них рукой, как от надоедливых мух и удерживающая их сила спала. Но прийти в себя они не успели. Подскочила Андреева, она зыркнула на Арину, схватила Гиту за запястье и злобно зашипела:
— Только попробуйте сбежать, хотя бы просто подумайте о побеге и вы будете жалеть до последнего вдоха!
Обезумевшим взглядом, она пристально посмотрела на ладонь Гиты, подняла свою собственную, показательно согнула указательный палец. В ту же секунду Гита выгнулась как в судорогах, вскрикнула, застонала. Аринины глаза расширились от ужаса: указательный палец подруги выгибался в обратную сторону. Хрустнул хрупкий сустав. Телеведущая держала крепко. Гита упала на пол и продолжала извиваться, словно червяк на крючке.
Стон.
— Прекрати, — прогремел Ганталиант.
Он сказал это без напора, как говорят когда утомляются слушать несмешные шутки старого знакомого.
Андреева, всё тем же безумным взглядом просверлила Арину, прорычала:
— Только попробуйте бежать!!! — отпустила.
Гита плакала от боли — палец был вывихнут, наверное, он всё же болел не так сильно, как страшно выглядел — вывернутый наизнанку, посиневший.
— Смотри, — неожиданно вскрикнула Арина, показав куда-то в сторону, — настоящий золотой Будда!
Стоило Гите отвернуться, как она решительно со всей силы дёрнула за больной палец. Отвратительный хруст, от которого всё сжимается внутри, вскрик подруги, острая боль подруги и вправленный палец, который очень скоро заживёт.
— Кажется, это называется дружба… — сказал в никуда Ганталиант и повернулся к двери.
Ей почудилось то ли в его словах, то ли во взгляде задумчивая грусть, но разве может самый могущественный в мире монстр грустить?
Они шли по коридорам телецентра под конвоем: впереди Эрнст в развивающейся невидимой для всех мантии, позади знаменитая телеведущая, шепчущая проклятия. Ганталиант словно бы и не шёл, а парил над землёй. Арина удивлялась, как никто этого не замечает. От него исходила нереальная сила, хватило бы одного его жеста, чтобы смертный в мгновение ока отправился к праотцам, оставалось только гадать на что он способен, если как следует разозлится и припомнит какое-нибудь древнее проклятие. Вероятно, встреченные ими люди что-то да чувствовали или боялись потерять работу, так как раболепно прятали глаза, одними губами приветствовали генерального директора "Первого канала", торопливо скрываясь в закоулках огромного здания.
На первом этаже уплотнившаяся толпа зевак расступилась, пропуская их процессию. Люди ахали, как на картине "Явление Христа народу", две особенно впечатлительные особы лишились чувств. Слышалось шарканье ног, приглушённое бормотание. Арина оглянулась: некоторые собравшиеся протягивали им вслед руки.
За стеклянными дверями гудела обеденная Москва. Конопатое солнце хохотало над работающими горожанами, дразнило, заглядывая лучами в скучные офисы, звало на улицу — в отпуск. Звали и ясени, махая пушистыми ветвями, как провожатые на вокзале. Кто-то повязал на красиво подстриженный куст голубой платок, наверное, чтобы вернуться. Платок прям на глазах отвязался и, подхваченный порывом, взвился ввысь, затерявшись в таком же пронзительно голубом небе. Арина постаралась запомнить все детали, подозревая, что эта счастливая картинка может стать последней в её жизни. Всевышний будто услышал — слева на ступеньке сверкнула надпись фломастером: "Life is short — play hard!".
Стоило Эрнсту опустить ногу с последней ступеньки, как из-за угла выкатил чёрный лимузин, через мгновение он стоял перед ними. Андреева открыла заднюю дверь, пропуская в салон Ганталианта с неземной улыбкой на устах, Гиту и Арину. Внутри работал кондиционер, так что после летнего тепла по коже побежали мурашки. Сумрачно из-за глухой тонировки. В центре столик с шампанским. Эрнст как-то странно замер перед ним. Механический звук — приоткрывается стекло водителя.
— Ара, действуй!!! — заорал Капитан.