Отряд

–  Да я и не помню-то их, - сокрушенно качала головой Василиска.
– Сколько раз уже говорила! Знаю только - дядько Кузьма да тетка Настена. Починок их - версты две от погоста, на самом озере.

–  Озеро-то, поди, обители Богородичной принадлежит?
– старательно обходя лужу, осведомился Митря.

Василиска на ходу отмахнулась:

–  Не знаю… наверное. Кому еще-то? Ну да, так… Там где-то и тоня имеется. Ловят для обители рыбу.

–  Эвон как, - насторожился Митрий.
– Тоня! Вот ее-то нам и не хватало для полного счастья. Ежели тоня к починку близко - прознают про нас старцы.

–  Да говорю же, не ведаю я, где уж там эта тоня, - девушка невольно повысила голос.
– Добраться бы по-хорошему, а уж там посмотрим.

Митрий ничего не ответил, однако задумался. Дальние родичи Василиски, конечно, с удовольствием примут ребят - тем более что и он, Митрий, им вроде как не чужой получается. Примут, примут, кому лишние работники помешают? Уж в этом-то можно не сомневаться. Вот только насчет монастырских рыбных ловен - тони… Раз есть тоня, имеется и тонный монах, тонник. За рыбной ловлей приглядывает, да за инвентарем, да за работниками, ежели есть, а если тоня маленькая, то и сам ловит. Одновременно сообщает с оказиями монастырским старцам обо всем, что в дальних лесах делается. Вот и о вновь прибывших сообщит, ежели дознается. Ну, вообще-то покуда дознается, да пока сообщит, да пока старцы скумекают что к чему - там и осень, распутица. Так что, по всему, до зимы всяко отсидеться можно, а уж там видно будет. В архангельский городок с рыбным иль соляным обозом податься можно - город торговый, всяко грамотеи нужны, о Прошке и говорить нечего - эта оглобина да не прокормится? Вот только что с Василиской делать? Девку с собой таскать уж больно нехорошо, опасно. Пристроить бы ее где-нибудь. Впрочем, что сейчас рассуждать? Сначала до починка добраться надо.

Вечерело, и по-весеннему яркое солнце понемножку скрывалось за дальними, поросшими синим лесом холмами. Стало заметно прохладнее, черные тени деревьев легли на дорогу, где-то в кустах прошмыгнула рыжевато-серая тень - лиса? Волк?

–  Ой, ребятушки… - Тяжело вздохнув, Василиска остановилась и неожиданно уселась прямо в траву.
– Устала, сил нет. Отдохнем, а? Поди, уже и погост близехонько?

–  Да уж, - обернувшись, улыбнулся Прошка.
– Должен бы. А то идем-идем - все никак не придем! А, Митька?

Митрий задумчиво покачал головой. Вообще-то спутники его были правы. Спасский погост уже должен быть где-то совсем рядом, быть может, как раз во-он за тем холмом. Митька так и предложил - идти до холма, хотя и сам валился с ног от усталости.

–  Ну, Митенька, - заканючила Василиска.
– Ну, что нам какой-то там холм? А вдруг да и нет там за ним ничего? Вдруг да еще с полночи пути до погоста? Так ведь и впрямь на разбойных нарвемся.

–  А и пожалуй, - Прохор поддержал девчонку.
– Слышь, Митрий. Мыслю, куда уж лучше ночь-то где-нибудь тут переждать. Пока светло, выбрать местечко, устроить шалаш, наловить рыбки…

–  Ага, рыбки, - грустно усмехнулся Митрий.
– В ночи-то костер знаешь как далеко видать?!

–  Да знаю, - Прошка досадливо отмахнулся.

–  Ну, Митрий, - вновь взмолилась Василиска, в уголках глаз ее вдруг показались слезы.
– Ну давай заночуем, ну давай, а! А завтра поутру и пойдем, вот как только солнышко встанет.

–  А обоз?
– напомнил отрок.

–  Да что нам обоз?
– вполне резонно возразила девчонка.
– Мы-то ведь пришли уже, а им все одно дальше.

–  Да еще и не ясно, кто из них для нас хуже!
– Пригладив рыжие кудри, Пронька негромко расхохотался.
– Обозники или разбойники?

–  Ладно, уговорили, - подумав, согласился Митрий. В конце концов он тоже устал не меньше других, но из последних сил не показывал вида.

Как-то так само собой получилось, что именно Митрий стал в их небольшом отряде за старшего. С ним советовались, его спрашивали, именно от него зависел выбор места и времени привала, да и вообще все дальнейшие планы. Может быть, это оттого, что он знал грамоту? Да и вообще, само прозвище - Умник - говорило о многом. Прохор, конечно, был постарше и уж куда как сильней и выносливей… однако молодой молотобоец молча признавал главенство Митрия. Еще бы - ведь тот знал об окружающем мире гораздо больше его!

–  Так. Василиска, вон там, в овражке, мы с тобой разложим небольшой костерок - не так будет заметен дым, - выбрав место, деловито распоряжался отрок.
– А ты, Проня, тем временем наловишь в реке рыбы - испечем на углях. Потом наломаем лапника, устроим ша…

Какой-то странный звук донесся вдруг в отдалении… Впрочем, не столь уж и далеко. Все трое застыли, прислушались.

–  Батюшки святы, - не в силах поверить, прошептала Василиска.
– Никак, колокол!

–  И правда, колокол!
– улыбнулся Митрий.

Друзья радостно переглянулись.

–  Вот вам и Спасский погост!
– Митька выглядел победителем.
– Говорил же вам - во-он за тем холмиком. Теперь уж передохнем чуток - и пойдем.

–  Интересно, это к вечерне звонят?
– вслух предположила девчонка.
– Или, может быть, праздник какой?

Пронька улыбнулся, пробасил:

–  Так ведь и праздник - Мавра-молочница и Тимофей.

–  Мавра - зеленые щи, - засмеялась Василиска.
– В огородах да на лужках сейчас и крапива-молодица, и щавель с лебедою - есть с чего щей наварить, хоть и мясопустных, а все ж не так голодно.

–  Сейчас и черемуха зацветет - холодно станет.

–  Да не всегда, Проня, от черемухи холода стоят, бывает, что и тепло.

–  Никакая сегодня не Мавра, - вмешался в беседу Митрий.
– День мучеников Тимофея и Мавры как раз позавчера был, а сегодня… - Он ненадолго задумался, что-то высчитывая и шевеля губами.
– А сегодня у нас - великомученица Ирина!

–  Ага, - дружно кивнули Прохор и Василиска.
– Ирина-рассадница. Пора капусту садить. Садить-приговаривать: не будь голенаста, будь пузаста, не будь пустая, будь тугая, не будь красна, будь вкусна, не будь стара, будь молода, не будь мала, будь велика!

–  Да уж, - кивнул Митрий.
– Хорошо бы сейчас капустных щей!

Прохор облизнулся.

–  А я б так и от крапивных не отказался. Или от щавелевых.

–  Ишь, - звонко засмеялась Василиска.
– Губа не дура!

–  Тихо вы!
– шикнул на них Митрий.
– Распоясались. Еще ведь не дошли… Ну, отдохнули?

–  Да, пожалуй.

–  Тогда идемте.

Все поднялись, переглянулись весело, словно и не было никакой усталости, Прошка закинул на плечи котомку…

–  Ой, - вдруг запечалился Митька.
– Что же это я, так и пойду девкой?
– Он потеребил подол длинного платья.
– Порты-то в суме остались. А где сума? У обозников выпотрошена. Едино утешеньице - книжица, да и та обгорелая. Не потерял книжицу, Проша?

–  Не потерял, - молотобоец усмехнулся.
– Да не переживай ты так из-за одежки девичьей, подумаешь, эко дело! Плат повяжи покрепче, а как к починку пойдем, придумаем что-нибудь.

С вершины пологого холма открывался чудеснейший вид на всю округу. Везде, сколько хватало глаз, шумели леса: вблизи - темно-зеленые, хвойные, с белоствольными вкраплениями березок, вдалеке - голубоватые, густо-синие даже, словно бы покачивающиеся в туманной дымке. Слева протекала река, а впереди, за перелеском и березовой рощицей, средь блестящих зеркал озер поднимался к небу купол Спасской церкви. Купол, как и церковная крыша, был крыт осиновой дранкой, никогда не темневшей, светившейся в солнечном свете, словно самое настоящее серебро!