Отшельник 2

— И чьи это придумки? — Маментий строго посмотрел на Петра и Софью, будто это они лично печатали лубки в свободное от учёбы время. — И почему их девятнадцать, если нас десятеро?

— Так подвигов много, — рассудительно ответил Пётр. — И ещё совершите, пока война не закончилась. Полина Дмитриевна говорила, будто таких листов не менее сотни будет.

Тут как раз в дверь вежливо постучали, и заглянувший в хоромину Патрикеев получил насмешливое предложение:

— Заходи, Иван Стальная Жопа.

— Ты про что, командир?

— Да это я так, о своём…

— Там это… там гонец к тебе от государя-кесаря.

— Так зови.

— Так усвистал уже как ужаленный, а грамотка вот она, — Иван протянул свёрнутую в трубочку бумагу, перевязанную скреплённым здоровенной печатью шнурком. — Небось приказ о повышении в чине.

— Ага, сразу в полководцы правой руки, — проворчал Маментий и сломал печать.

— Что там? — полюбопытствовал Патрикеев.

Бартош долго не отвечал, вчитываясь в текст, а потом поднял ошарашенный взгляд:

— Поздравляю, господин десятник!

— Кто десятник? — не понял Иван.

— Ты.

— А ты?

— А я принимаю сотню, набрав её их охочих дружинников Московского пехотного полка, и пробую сделать из неё сотню особого назначения.

— А мы?

— Так вы в той сотне как раз десятниками.

— Но Московский полк при государе, или как?

— На войну идём под рукой самого князя Беловодского Андрея Михайловича Самарина. А мы, стало быть, при нём.

— Сам князь?

— Угу… ганзейские немцы Псков взяли и уже под Смоленском. Город в осаде, и князь Изборский подмоги просит.

— Откуда немцы-то взялись?

— От сырости, мать их… Давай, Ваня, собирай этих чёртовых господ десятников и за работу. Где они шляются, в конце концов?

Интерлюдия

Где-то в высоких кабинетах. В очень высоких кабинетах.

— И что?

— Пока ничего. Он отменил все назначенные лечебные сеансы и исчез.

— Куда?

— Да кто же его знает? Ни в Москве, ни в Гороховце, ни в Нижнем Новгороде не появлялся.

— Там у него на очереди японец был с опухолью мозга. Ценник такой, что авианосец построить можно.

— Настолько серьёзная сумма?

— Немного преувеличил, но на несколько самолётов точно хватит.

— Но самолёты его не интересуют.

— Да, скупает металлолом и всякое старьё со складов. Мои аналитики говорят, что дедушка слегка свихнулся и готовится к апокалипсису. Точнее, к постапокалипсису. Серьёзно готовится, для чего закупает примитивное оборудование, способное работать почти без ремонта не один десяток лет, и сырьё для производства. Думаю, опасается отката в средневековье.

— Даже если у него слетела кукуха и вальты королей гоняют, у его повёрнутости есть полезный побочный эффект. Пусть развлекается как хочет, тем более за свой счёт. Вообще предлагаю помочь дедушке с какой-нибудь мелочёвкой.

— Оружие?

— Да, спихните ему старьё. У нас на складах есть карабины Симонова?

— В закромах Родины даже шуваловские единороги можно найти.

— Вот! Их тоже отдайте. Если человек готовится к средневековью, нужно обеспечить его соответствующим эпохе реквизитом.

— А карабины…

— А что карабины? Если не хватит, добавьте трёхлинейных винтовок. Хотя нет, там с патронами проблема встанет.

— Так ему ещё и патронов дать?

— Вам что, жалко?

— Не в этом дело. Вдруг всплывут где-нибудь, причём стреляющие в нашу сторону?

— Бросьте! Восемьдесят два автомата так до сих пор нигде и не всплыли?

— По нашим данным уже девяносто.

— Тем более! Мы поможем дедушке, дедушка потом поможет нам.

— Если вернётся.

— Да почему бы ему не вернуться? Или вы намекаете на шабаш, устроенный зятем нашего главного социал-демократа?

— Вообще-то он говорил, что из соображений безопасности может уехать в Швейцарию или Израиль.

— Это если мы не примем меры для обеспечения спокойной работы. Но мы же их примем, не правда ли?

— Так уже.

— Вот и славно. Осталось только дождаться возвращения, и… Впрочем, авансом привезите всё это барахло ему в Любимовку и сгрузите возле дома. Ну и взвод спецназа для охраны.

— А если не вернётся?

— Чтобы прапорщик, пусть даже бывший, не вернулся к огромной куче ценного имущества? Вы сами-то в это верите?

— Действительно, как же я забыл про звание.

Глава 3

Самарину пришлось вернуться в Любимовку лишь чуть-чуть не доехав до Москвы, благо запас бензина в прицепленных к снегоходу санях позволял сделать несколько рейсов туда и обратно. Возвращался не из-за ерунды вроде оставленного включенным утюга, а по самой уважительной причине — от района современных Мытищ до Кремля стала устойчивой радиосвязь, и Полина Дмитриевна сообщила о накрывших Смоленск жутких морозах, из-за чего защитники начали простужаться вплоть до воспаления лёгких. Требовался запас лекарств, так как имеющихся в наличии попросту могло не хватить. Да, не подумали заранее… Да, ошиблись в прогнозах маленькой победоносной войны… Что уж теперь?

Зато появилась возможность обкатать в боях войска нового строя, вооружённые пушками и огнестрельным оружием хоть и местного производства, но на порядок или два превосходящим существующие сейчас образцы. Единственный недостаток — его слишком мало, да и самих войск кот наплакал. Бывшие княжьи и боярские дружинники крайне неохотно встают в пеший строй, предпочитая лихую конную сшибку и дальнейшее сабельное месилово-рубилово. Объясняют тем, что в старину огненного боя не было, и если возвращаться к жизни по старине… Ретрограды херовы! Самарин вообще подозревал, что седоусые и бородатые вояки боятся не справиться с новинками и опозориться перед лицом молодёжи.

Вот молодёжь с удовольствием шла в пехотные полки, надеясь выслужить чин в постоянно растущем войске. А чин, это и почёт, и уважение, и оклад денежного содержания при полном казённом снабжении всем необходимым. Вот сверх необходимого, там да, там закупай сам. Только зачем, если в нынешние времена собольей шубой никого не удивить, а звезды или хотя бы нашивки на плече сияют куда как ярче любых самоцветов.

Так что идёт молодёжь в армию, идёт. Тем более жизнь «по старине» открывает головокружительные перспективы любому, независимо от происхождения, национальности и вероисповедания. Вот и потянулись на государеву службу те же мордовцы, черемисы и вотяки с вогулами из-под руки императора Касима с его молчаливого одобрения, да и сами татары с согласия своего повелителя охотно меняли подданство при условии, что после службы осядут на землю.