Отшельник 2

Антип вспомнил служащего как раз в фельдъегерях младшего брата, появляющегося дома по великим праздникам, обветренного, пропахшего дымом костров и жилистого как провяленная под седлом старая конина, и усмехнулся. Вот уж кого нельзя упрекнуть в бесполезном проедании казённых харчей, так это их. Дождь, снег, мороз, война, чума… ничто не должно помешать доставке послания точно и в срок. Небось в персиянском Дербенте до сих пор по ночам с криками просыпаются, ежели ещё один гонец с письмом к ихнему шахиншаху приснится. И стену, подорванную в четырёх местах, до сих пор не восстановили. Фельдъегеря, они такие! Они совсем немного подвигами до «того самого» десятка Маментия Бартоша не дотягивают.

— Ладно, Фросенька, не ори. Сейчас вызову. — Антип щёлкнул кнопкой переговорника. — Савва, ответь Антипу. Да, у меня без происшествий. Там вокруг тебя никто из адашевских орлов не летает? Да, государева служба, она самая. Хорошо, Савва, жду в зале Совета.

Ефросинья, внимательно прислушивавшаяся к разговору, с облегчением вздохнула и присела на лавку у двери:

— Тоже подожду, а то мало ли чего. На вас, оглоедов, никакой надежды нет.

Авторское отступление.

История доставки этих писем заслуживает отдельной книги. И не одной. Может быть, и в десяток томов не поместится описание приключений и подвигов славных государевых фельдъегерей, чьё стремление выполнить свой долг сносит все преграды на пути.

Много там чего было, во что не сразу и поверишь. Один только сожжённый Инсбрук… и оставленная жителями Падуя… и расстрелянный у стены собственного палаццо венецианский дож… и объявленная вольной республикой некогда грозная Кабарда… А утопленный в колодце эмир Гранады? А магрибские пираты, вынужденные отныне базироваться на Занзибар и Мадагаскар? А апоплексический удар головой о булыжную мостовую, случившийся с архиепископом Памплоны?

А вы говорите — детские игры в самостоятельность! Да что вы понимаете в детских играх, мои уважаемые читатели!

Три месяца спустя. Земли бывшего Великого Княжества Литовского.

Новогрудок город старый, и древностью лет спорит с самим Господином Великим Новгородом, заодно заявляя о своё праве называться единственно верным, правильным, легендарным и летописным Новгородом, куда пришёл Рюрик сотоварищи, и откуда, собственно, и пошла Русская земля. А что до названия… там испортили злокозненные ляхи за беззаконные жмудины правильное звучание, превратив Новагород сначала в пошлый Новагородок, а потом в нынешний похабный Новогрудок. Неужели никто не видит злой умысел?

Но древность древностью, а вот укреплениями город похвастаться не мог, потому тревожный набат и крики о появлении большого татарского войска посеяли среди жителей ужас и отчаяние. Куда бежать и где спасаться? Разве что замок грозно высит стены, но туда все не поместятся. А если и поместятся, то никак не успеть с починкой выбитых в прошлом году ворот. А если и починить, то где взять припасов для сидения в осаде?

Сейчас как набегут!

Сейчас как посекут саблями вострыми!

Сейчас как повяжут верёвками крепкими!

Но оставалась в глубине души надежда, что скромная деревянная ограда, которую стеной назвать язык не повернётся, не привлечёт внимание находников. Вроде как с бедных и взять-то нечего, так зачем силы тратить. С тем и затворились, со страхом и унынием ожидая разрешения своей судьбы.

Но не обошлось — татары остановились в одном полёте стрелы от города и принялись обустраивать лагерь. Только какой-то странный, будто и не татарский. Круг из возов, цепи между ними, внутри круга палатки ровными рядами, в оставленных проходах огнедышащие жерла на солнце поблёскивают, а возле них караул с тлеющими фитилями. И вкусно запахло кашей, что варится с обжаренным на сале луком.

От лагеря к городу неторопливым шагом двинулся единственный всадник в богатых доспехах, но без шелома. Голова брита наголо, подбородок тоже скоблён чисто, и только длинные усы на грудь спускаются. В руке татарин держал белый платок, которым то и дело вытирал вспотевшую от жары лысину. Подъехав к воротам, он пнул тонкие доски носком сапога, и крикнул:

— Эй, литвинский урус, выходи! Одна вопроса есть! И вторая вопроса есть! И квасу захвати, а то расплавлюсь к херам.

Жители удивились, посовещались, и отправили на переговоры кого не жалко, городского дурачка Варламку, прибившегося пару лет назад в Новогрудок неведомо откуда, и постоянно донимающего всех глупыми рассказами. То про какие-то параллельные миры брешет, то про командирскую башенку, а давеча вообще про непонятный промежуточный патрон речи завёл, да заблажил дурниной про баньку и коней привередливых. Не иначе как в детстве в бане угорел, да потом лошадь копытом в голову лягнула. Такого не жалко татарину на расправу отдать. Но жбанчик с квасом дать не забыли. Маленький жбанчик — посуда денег стоит, и её жалко в отличии от дурачка.

Однако ко всеобщему удивлению собравшихся на забороле зрителей, татарин был настроен на редкость миролюбиво. Испил квасу, не забыв крякнуть от крепости да забористости, вернул посудину, и спросил с вежеством:

— Эй, урус, где здесь Неман?

На вид Варламка дурак-дураком, веснушчатое лицо будто мухами засижено, на голове кудрявый одуванчик сроду нечёсанных волос, но глаза неожиданно блеснули хитростью:

— Двадцать миль к норд-весту!

Татарин неторопливо утёр с пышных усов не менее пышную квасную пену и так же неторопливо сказал:

— Ты не умничай, ты пальцем покажи.

Городской дурачок вздрогнул, будто вспомнил нечто очень важное, и с надеждой в голосе спросил:

— Вы знаете анекдоты про чукчей? А у вас продаётся славянский шкаф для популярного когда-то блогера?

Татарин нахмурился, не поняв о чём идёт речь, и рявкнул, хватаясь за плеть:

— А не одержим ли ты шайтаном, камнями побиваемым, глупая твоя голова? Ступай и скажи начальным людям, что мурза Джалиль указ привёз от государя-кесаря Иоанна Васильевича, природного владыки земель литовских по праву наследования и по законам старины.

Ужаленный в задницу плетью Варламка влетел в распахнутые ворота быстрее собственного визга, где был встречен подзатыльниками и упрёками в бестолковости. Ворота за ним остались открытыми, но из них долго никто не выходил. Сначала лучшие люди Новогрудка решали и спорили, кто из них достоин называться начальным, потом выбрали лучших из начальных, потом рядили в каком порядке выходить… Дорядились до того, что заскучавший татарский мурза отправился восвояси, а в хлипкий тын рядом с воротной башней ударило чугунным ядром огненное жерло.

— Волки позорные! Отрыжка либеральная! Сталина на вас нет! — надрывался городской дурачок Варламка, но за поносные словеса был бит нещадно.

И вот, наконец, начальные люди Новогрудка вышли из города на переговоры. Вот только с кем? Татары явно готовились к решительному штурму, не обещавшему жителям ничего хорошего.

И опять пошёл в ход обиженный на весь свет дурачок:

— Мурза тебя уже знает, авось и дозволит слово сказать. Скажи ему, что Новогрудок покорен воле государя-кесаря, но токмо спроси, что такое кесарь и кто таков сей государь.

Варламка всячески глумился над лучшими людьми города, опять ругался поносными словами, но общими усилиями был выпнут в сторону татарского лагеря. Там его встретили и проводили к мурзе.

Вот чего не ожидал встретить в татарском лагере бывший популярный блогер Одуван, а ныне новогрудский юродивый Варламка, так это элементов камуфляжа в экипировке некоторых воинов, и висящих за плечами винтовок почти современного вида. Опытный глаз пользователя всемирной паутины сразу опознал винтовки Бердана номер 2 и карабины СКС, но разум отказывался верить. Впрочем, он отказывался верить и правильно работать с тех самых пор, как блогер Одуван принял участие в хорошо проплаченном нападении на деревню Любимовку во Владимирской области, после чего последовала сначала продажа в Крым, потом в Геную, потом принудительный набор в армию, и дезертирство, как избавление от одних мук и добавление новых. Только беды, обрушившиеся на голову бывшего блогера уже привычны, а камуфляж и винтовки выбивались из общей картины.