Отшельник 2

Пётр поднял руку, будто на уроке у Полины Дмитриевны:

— Дозволь сказать, государь-кесарь.

— Дозволяю, господин старший советник Самого Малого Совета, — кивнул Иван. — Каков же твой совет?

— Попервой следует отправить послания к государям держав сопредельных и дальних с приветствием, пожеланием долгих лет жизни, и скрытой угрозой.

— А кто у нас из сопредельных державами является? Разве что Чингизская Империя, но Касиму я и на словах скажу без всякого послания. А остальные никакие не державы, они и на страны с трудом тянут.

— А ромейцы?

— А много ли от них осталось? Да и то сказать — раз я теперь кесарь, то они там все воры и самозванцы.

— Тогда султану турецкому написать можно.

— Точно! — обрадовался Иван. — Раз предложил, тебе и писать. Да попеняй ему, собаке бешеной, что на мои земли зарится. Дескать, раз я теперь кесарь, то и Царьград мой, но пока руки не доходят порядок там навести. Но как только, так сразу.

— Ага, — кивнул Пётр и взял шариковую ручку. Написал несколько строчек, и поднял голову от бумаги. — Слушай, Ваня, а слова «плешивая свинья» с прописной буквы писать, али со строчной?

— Пиши с маленьких оба слова, — рассудил Иван. — Неча его баловать.

Вроде бы дремлющая Софья хихикнула и не открывая глаз сказала:

— Ну вы и грамотеи! Плешивую с маленькой надо, а свинью с большой, потому как к султану обращаетесь, а не к кому попало. Но только и это неправильно.

— Как же тогда правильно? — удивился Иван.

— Так свинья женского роду, а султан мужского, — Софья наконец-то открыла глаза и села в тронном кресле подперев щёку кулачком. — Если у свиньи мужского рода свинята есть, то он пишется боровом, а ежели нету, то хряком.

— Сложная наука, эта грамматика, — уважительно высказался Петя. — Вот поэтому мне математика больше нравится. Запишу его хряком, чтобы обиднее было?

— Запиши, — согласился Иван.

И вот спустя каких-то полтора часа послание турецкому султану было начерно готово, и лишь в одном месте после прочтения вслух Софья попросила заменить неприличное выражение «старый пердун» на благозвучное «пожилой испускатель злых ветров», что и сделали при переписке на чистовик. Письмо положили в большой конверт из белейшей беловодской бумаги, украсили пятью сургучными печатями, снабдили надписью «Султану Махмудке лично в руки», и отложили на край стола. А там и на завтрак пришлось отвлечься.

Но Ивану настолько понравилось вершить державные дела, что предложил продолжить после завтрака, не отвлекаясь на пустяки вроде посещения церкви. Пётр с Софьей согласились с удовольствием. Интересно же!

— Итак, господа Самый Малый Совет, что у нас ещё на повестке дня?

Софья, опять примостившаяся рядом с Иваном, укоризненно покачала головой:

— А меня бабушка Поля учит, что не следует браться за другое дело, не сделав первое. Мы же с посланиями ещё не закончили.

— Можно гишпанскому королю написать, — предложил Петя. — Даже двум.

— Разве в Гишпании несколько королей? — Софья ещё не изучала географию, поэтому удивилась.

— Там двое, — ответил Иван. — В Кастилии и Арагоне. Оба с маврами за гранату воюют.

— А зачем за неё воевать? Железное яйцо с кольцом, да ещё взрывается.

— Не знаю, — пожал плечами государь-кесарь. — Видимо гранаты у них в диковинку и очень ценятся, раз войну ведут. Но с маврами, что есть дело благое и богоугодное.

— Как же благое, ежели они католики? — возразил Пётр.

— И что? Андрей Михайлович говорит, что у любого приличного человека есть свой маленький недостаток. Если с нами не воюют, то это приличные католики.

— Тогда ладно, обзывать не будем, — рассудил Петя, и взял чистый лист бумаги.

— Да, пиши со всем вежеством, в гости зови, на рыбалку приглашай да в баньке попариться. Насчёт торговли не забудь упомянуть, да пообещай шубу с моего плеча.

— В твою шубу и один король не влезет, — Софья измерила Ивана взглядом, — а ты им на двоих предлагаешь.

— Ага, тогда шубу вычёркивай, — согласился государь-кесарь. — Соболей подарим, пускай сами шьют.

— Соболей, — повторил Пётр, старательно выписывая буквы. — Харя у них с соболей не треснет? Горностаями обойдутся.

— Горностаев зачем? Там же мех вовсе негодящий, да вытирается быстро. Хуже заячьего.

— Они из горностаев мантии королевские делают. Мантии, это вроде нашего корзна, только по полу волочится, и можно в неё вместе с королевой заворачиваться.

— Чудной народец, эти гишпанцы, — решил Иван. — Про чудных не пиши.

Скоро и с этим посланием закончили. Как и с письмами к Папе Римскому, самозванному священному римско-германскому кесарю, королям Швеции, Дании и… и всё, больше никого не нашлось, кто привлёк внимание государя-кесаря Иоанна Васильевича. Королям Англии и Франции писать Иван не захотел, так как из рассказов воспитательницы Полины Дмитриевны помнил, что скоро там случатся революции и обоим отрубят головы. Зачем писать покойникам?

Самый Малый Совет прерывался на обед, на ужин, и закончил работу только поздним вечером. А запечатанные письма так и остались лежать на столе, где их обнаружила заявившаяся с ведром и тряпкой доверенная служанка. И завопила ещё не изобретённой в пятнадцатом веке пароходной сиреной:

— Антипка, чума египецка тебя забери, живо беги сюда!

Дежурный охранник ворвался в залу заседаний мгновенно, клацнул затвором, досылая патрон, и повёл стволом из стороны в сторону. Однако опасности не обнаружил и спросил удивлённо:

— Чего верещишь, Фросенька? Али мышку увидала?

— Какую мышку, болван ты тьмутороканский? Тут впору «Слово и дело» кричать! Что на столе видишь?

Антип поставил автомат на предохранитель и только потом усмехнулся:

— То государь шутейно писал. Баловство это, как его там… тренировочное! Вроде как учёба.

Ефросинья показала пальцем не приближаясь к столу:

— А печати видишь? Кто же баловство печатями скрепляет?

— Да ладно тебе, Фросенька…

— Это тебе будет ладно, когда за Урал-камень поедешь вотяков от вогулов охранять.

— Так они же между собой мирно живут.

— Потому и мирно, что такие вот идолища поганые как ты их покой стерегут.

Вообще-то Антип не имел ничего против поездки за Урал, где и жалованье вдвое против столичного, и в чинах быстрее люди растут, но это ват самая Фроська крутит хвостом и не замечает попыток ухаживания… Уведут ведь справную девку с хорошим приданым, ей богу уведут!

— И что делать?

— Сухари сушить в дальнюю дорогу, — съязвила Ефросинья, но потом смилостивилась и снизошла до совета. — Вызывай государевых фельдъегерей. А то у них всей службы — в кружало за мёдом для боярина Кутузова бегать. Пущай в дальние страны проваливают, неча на казённых харчах морды наедать.