Отшельник. Роман в трех книгах

И снова тайна

Близкие друзья отца Игоря после блаженной кончины старца еще долго оставались в гостях, каждый день молясь в старенькой церквушке. Никто из них уже не рвался к своим заманчивым делам, сулившим неплохой материальный достаток, комфорт, уют. То, что им открылось во время недолгого общения с таинственным отшельником, перевернуло их душу, взгляды на жизнь, пастырское призвание. Им тоже захотелось остаться здесь, поблизости, чтобы хотя бы чуть-чуть приблизиться к тому, чем жил отец Агафадор: уединению от суеты, шума, ненужных соблазнов. Они поняли состояние души своего друга, который забился в эту глушь, тоже став для многих отшельником. Им стало стыдно: прежде всего, за то, что осуждали его, подсмеивались над ним, считая неудачником, нерасторопным, неспособным к современной жизни, которая, как им казалось, манила к себе ни с чем несравнимыми удовольствиями, благами, комфортом. Только ленивый мог не воспользоваться всем этим. Им стало стыдно и за свою жизнь, почти всецело посвященную бесконечным делам, далеким от истинного служения Богу и людям. Бизнес, жажда побольше заработать, повыгоднее вложить нажитый капитал — все это отвлекало от главного, к чему они были призваны, давая обет пастырского служения. Они поняли, что, в отличие от друга, оставаясь пастырями без всякого дерзновения к подвигу ревностного служения Богу, они к тому же находили своему нерадению оправдание, видя в отце Игоре живой укор своей совести.

Побыв немного дома, они снова нагрянули к нему уже совершенно нежданными гостями.

Сидя за чаем, отец Владимир осторожно обронил:

— Мы тут на днях поговорили с помощником нашего Владыки, кое-что выяснили. Оказывается, неподалеку есть две деревеньки — Барыково и Воронцово, туда никто не хочет ехать, а приходы уже зарегистрированы, люди все пороги обили, просят батюшек. Так мы с отцом Виктором подумали, с матушками пошептались. А что если к тебе поближе переберемся? Как ты?

— Чудеса! — всплеснул руками изумленный отец Игорь. — Сюда? Из ваших теплых городских квартир — и в эту глушь, без тепла, без газа, без городских удобств?

— Ты ведь живешь — и ничего. Настоящим героем стал, хоть кино про тебя снимай, книгу пиши. Помяни мое слово: найдется когда-нибудь такой писака и напишет книгу под названием «Отшельник». Зачем ему что-то выдумывать, голову ломать, из пальца высасывать? Готовый образ, готовый сюжет!

— Совершенно не против, — отец Игорь не мог поверить в серьезность намерения своих друзей. — Приходы свободные есть, мне даже хотели добавить два тех самых… Людям не с руки туда ездить, а у меня…

— …Знаем! А у тебя «джип-внедорожник» и «кадиллак» с открытым верхом, мы уже видели, можешь не хвастаться, — рассмеялись друзья.

Потом снова стали серьезными.

— Но прежде всего, хотим у тебя, дорогой наш собрат, попросить прощения. Прости нас: за насмешки над тобой, за разные дурные мысли, которые нам лезли в голову, когда мы говорили о тебе, осуждали, посмеивались, как над неудачником, растяпой в жизни. А теперь понимаем, что были по отношению к тебе несправедливы, даже жестоки. Встреча со старцем открыла нам глаза и на твою жизнь, и на нашу собственную. Прости…

Отец Игорь обнял друзей.

— Какие могут быть обиды? Это здорово, братья, что вы решили переехать сюда. Здесь святые места, да и работы много. Церковь кирпичом обложить пора, ремонт сделать. Скажу по секрету: есть одна добрая душа, готовая помочь не только мне, но и всей деревне — дорогу нормальную из города построить, газ провести.

— А эта душа, случайно, не хочет сюда и метро провести, и аэропорт международный открыть? — иронично подмигнул отец Виктор, услышав об этих грандиозных планах. — Дорогу, газ… Сегодня собачью будку сбить не всем по карману, а вы со своей таинственной доброй душой на такие проекты размахнулись. Хоть знаешь, сколько на все это надо? С неба, что ли, все свалится?

— Ну, с неба или с другого места… — он тоже подмигнул другу, — но я говорю не о воздушных замках. Завтра едем с председателем сельского совета к архитектору, будем заказывать необходимую документацию: и на ремонт церкви, и на строительство дороги, и на газификацию. Кстати, к вам тоже проведем, это рядом.

— Не, ты глянь на него! — друзья не скрывали своего удивления. — Сидел себе тихоня и вдруг с таким размахом хочет развернуть кипучую деятельность. Или ты в лесу кислородом лишним надышался? Бывают, знаешь ли, проблемы от кислородного голодания, а у тебя от кислородного объедения. Нет?

— Да нормально все, не фантазирую. Все вполне реально и осуществимо. А с этим добродетелем вы, кстати, имели честь видеться и быть знакомы: та самая Ольга, которая приезжала к нам. Она чтит память отца Лаврентия. Хочу поставить над могилками погребенных здесь старцев красивую часовню: думаю, они вполне заслужили такой чести. И это еще не все! Ольга намерена построить в нашей деревне современный приют для детишек, чтобы жили тут и учились всему доброму: трудиться, молиться, знать дорогу в храм Божий.

— А мы воспитателями туда пойдем! — радостно воскликнула Марина, матушка отца Владимира. — Между прочим, я по образованию детский психолог, мое место как раз там. Берешь?

— И меня, и меня! — захлопала в ладоши матушка отца Виктора. — Я хоть и медсестра, но, думаю, работенка с такой профессией тоже найдется.

— Наша главная профессия — оставаться в том призвании, в котором призваны: быть матушками, — заметила Елена. — Я ничуть не жалею о своем выборе: нам работы хватает и дома, и в храме. Поэтому будем всегда верными помощницами нашим батюшкам во всех их трудах.

Отец Игорь хотел рассказать еще что-то, но раздался стук в окошко, матушка Елена вышла, но тут же возвратилась, поставив на стол банку густой домашней сметаны, маринованные лесные грибы и целую кастрюльку свежеиспеченных блинов.

— От их стола — нашему столу, — сказала она, доставая оставшееся из пакета.

Отец Игорь недоуменно посмотрел на нее.

— Твоя старая знакомая велела передать, в знак благодарности.

— Да у меня этих знакомых… — растерялся отец Игорь, — и все в основном старые…

— Орестиха, преданная твоя прихожанка.

— Ах, вот оно что! — обрадовался отец Игорь. — Ты хоть поблагодарила?

— А как же!

Гостинец пришелся кстати к вечернему чаепитию.

— Бабушка тут у нас одна живет, — стал рассказывать отец Игорь. — Между прочим, с нее и началась вся история: заехали офицеры охраны, хлебнули ее пойла, их развезло, а потом покатилась машина в овраг. Бабульку ту милиция, конечно, припугнула хорошо, хотя все случившееся тоже отбило охоту заниматься прежним делом. Да ведь тех прежних дел у нее было несколько. Она еще и ворожбой занималась. По нашим деревенькам таких бабушек и дедушек, к сожалению, еще хватает. Тому на карты бросит, той на яйце покатает, той зелья на заговоре настоянного даст. Но и от них тоже получала: то деньжата, то безделушку какую-нибудь в красивой упаковке. А всем ведь клялась, божилась, что все это у нее, дескать, Божий дар. Люди приходят, смотрят — и правда: иконы по стенам, книги церковные, крестится, молитвы шепчет, в церковь идти велит: причащаться. А сама-то в храме лишь по большим праздникам. «Бог, — говорит, — за труды не осудит» Такая вот у нее мораль была. И приключилась с ней не так давно интересная история… Приходит она в церковь, только хотела поставить свечку — да злая черная сила не дала ей сделать это. Она к другой иконе, к третьей: то же самое. Она бегом ко мне и говорит: «Батюшка, от меня все святые отвернулись. Ко всем лицом, а ко мне — затылком» И крестится в знак того, что говорит правду. «Это, — говорю ей, — оттого, что вы, бабушка, сами от них отвернулись. Вот и не хотят смотреть на вас, пока не бросите свои черные дела, которыми занимаетесь сами, да еще других соблазняете» Она бух перед иконами — и в плач, на коленках к людям подходит, прощения просит. Потом пришла на исповедь, покаялась во всем. «Это, — говорит, — у нас в роду по женской линии передается, все тайные слова в тетрадках особых записаны. Так я эти тетрадки в печку, чтобы никому больше соблазна не было». Смотрю: пошла она свечки перед святыми образами ставить, а сама боится глаза поднять. А потом вижу, как ее лицо преобразилось от радости, даже помолодело, никогда ее такой светлой не видел. Простил, видать, Господь… А этот гостинец уже от ее личных щедрот: внук подарил корову, так что ведет бабушка отныне здоровый образ жизни.

— Значит, говоришь, бросила бабушка свое черное ремесло? — отец Виктор кивнул на блины. — А вдруг заговоренные?

И, рассмеявшись, они принялись за щедрое угощение.

***

…Прошел год. К годовщине упокоения старца Агафадора готовились особенно торжественно. Над двумя могилами — его и отца Лаврентия — выросла высокая часовня, ставшая одновременно усыпальницей двух подвижников. Много гостей собрала их память: и священников, и монахов, и мирян. Приехал местный архиерей, узнав об удивительной истории, связавшей его скромного клирика отца Игоря с таинственным отшельником. В деревню теперь не тряслись по страшному бездорожью и ухабам, проклиная все на белом свете, а ехали по современной дороге, отмеченной указателями. Во многих домах зажглись огоньки проведенного сюда газа. Люди не могли нарадоваться своим батюшкой, ставшем для всей округи не только добрым пастырем, но и мудрым хозяином.

Прилетела из своего далекого края и сама Ольга, увидев, что ее жертва служит на пользу и на радость простым людям. Правда, пошел слушок, что захотели отца Игоря забрать в город: такие хозяева и там нужны. Кто-то даже предложил избрать батюшку депутатом: дескать, вот это и есть истинный слуга народа, а не мешок с валютой, думающий только о том, как набить его еще потуже.

Заскорбели люди, не хотели они расставаться. Да как удержишь? Чем? Своей забитой деревней? Деревенской глушью? Убогим домишком? Понятное дело: земной о земном думает… Но отец Игорь поспешил успокоить народ: