Отшельник

– Так он тебе и расскажет, - Семен с сомнением покачал головой.

– Мне - расскажет, будь уверен, - ответил я, - и не такие рассказывали. Они же герои только на зоне, где зеки под автоматами ходят, а на воле - дерьмо собачье.

Семен опять покачал головой, но ничего не сказал.

– Все, пошли, - скомандовал я, и наш небольшой отряд направился вслед за Афанасием, который ориентировался в сумерках не хуже, чем ясным солнечным днем.

Минут через двадцать мы вышли к узкой лесной дороге, и, выбрав такое место, где она хорошо просматривалась в обе стороны, я сказал:

– Здесь.

Мы остановились и, хорошенько осмотревшись, залезли в кусты.

– Эх, закурить бы… - мечтательно прошептал Тимур.

– Я тебе закурю!
– пригрозил я ему.

Тимур сделал вид, что испугался, а Семен снял с плеча карабин и положил его перед собой.

– Ни в коем случае, - сказал я, увидев это, - оружие у нас только для самой безвыходной ситуации. Ты представляешь, что начнется, если здесь прозвучит выстрел? Да они нас загонят, как кроликов. Подъем, тревога, оружие к бою, а ведь их тут наверняка целая рота. А нас всего пятеро. Тут нас и похоронят.

– Понял, - ответил Семен и с сожалением посмотрел на карабин.

В это время в тумане послышались голоса - и мы замерли.

Из-за поворота показались две смутные фигуры, потом они приблизились, и мы увидели двух совершенно пьяных прапорщиков, которые, поддерживая друг друга, спорили о чем-то.

– … а я тебе говорю - двойная!

– А ни хрена она не двойная, - радостно возразил другой и громко икнул.

– Ну, как же не двойная, - возражал ему первый, - у нее еще загиб такой спереди.

– Ну и что, что загиб? У них у всех загиб.

– А вот не у всех! Ты у Петренко посмотри, у него и загиб есть, а не двойная.

– Ха! Да он сам отковырял, вот она и не двойная!

– А должна быть двойная. Если капитан увидит, он твоему Петренке голову отвернет.

– Не отвернет, у капитана у самого не двойная, потому что он тоже оторвал.

Я поднял указательный палец и отрицательно покачал им. Только этих двух идиотов нам и не хватало для полного счастья. Прапорщики благополучно удалились, продолжая спор о вещах, недоступных нам, простым штатским, а мы стали ждать дальше.

Следующей по дороге прошла корявая баба в военной форме, которая вполголоса спорила с кем-то невидимым и, судя по ее репликам, одерживала в этом споре убедительную победу. Потом, подскакивая на рытвинах, проехал грузовик, в кузове которого болтались два солдатика, и, наконец, из тумана показалась одинокая мужская фигура, которая не качалась и не разговаривала сама с собой.

Рослый мужчина в форме уверенно шагал по дороге.

Знаков различия видно не было, но по походке было ясно, что это не какой-нибудь задрипанный прапорщик. Я подал знак, и мы приступили к выполнению плана, который разработали еще дома.

Афанасий встал и, закинув ружьишко за спину, вышел на дорогу.

Увидев его, военный замедлил шаг, но, приглядевшись и разобравшись, что перед ним всего лишь обычный абориген-охотник, подошел к Афанасию поближе и остановился.

– Я вижу, вы не понимаете по-хорошему, - начальственно сказал он, и вдруг Семен больно сжал мой локоть.

Я едва не вскрикнул, а он прошептал, дыша мне прямо в ухо:

– Это Штерн. Я сам.

И, ловко извиваясь, отполз в сторону.

– Ну, что ты молчишь, чурка таежная?
– напористо продолжал Штерн, - сказано ведь было - не приближаться к зоне. А вы все шастаете тут. Ты знаешь, что недавно побег был? А может быть, ты к нему причастен? Вот я сейчас возьму и арестую тебя, и мы разберемся как следует, что тебе здесь нужно!

Афанасий стоял перед ним понурив голову и что-то бормотал.

– Что ты там сопли жуешь? Какой еще зверь? Зверя в тайге полно, а вы все сюда пробраться норовите. Не-е-ет, надо с вами разобраться.

Штерн помолчал немного и сказал:

– А может, просто застрелить тебя - в назидание другим, а?

Афанасий сгорбился еще больше, и тут за спиной у Штерна появился Семен. Карабина при нем не было, а руки он держал перед собой, и что он там держал, я не разглядел. Бесшумно приблизившись к Штерну, он взмахнул обеими руками, и Штерн вдруг выгнулся всем телом, схватившись за шею. Я понял, что Семен накинул на его шею удавку, и, кивнув своим людям, выскочил из кустов.

Мы быстренько скрутили Штерна, а Семен аккуратно придушил его как раз настолько, чтобы он потерял сознание. Взяв Штерна за руки и за ноги, мы быстро пошли в тайгу. Афанасий шел впереди и показывал дорогу, между делом посыпая землю каким-то порошком. Отойдя километра на два, а по пути пришлось придушить Штерна еще пару раз, мы, наконец, остановились и бросили языка на землю.

– Однако нужно дальше идти, - обеспокоенно сказал Афанасий.

– Сейчас пойдем, - кивнул я, - вот только этого упакуем, чтобы он своими ногами шел. Больно много чести.

Штерн, валявшийся на земле, пошевелился и стал раздирающе кашлять. Видать, три удушения подряд не пошли его горлу на пользу. Прокашлявшись, он поднял глаза и осмотрелся. Семен стоял в сторонке и шевелил желваками.

– Что это значит?
– без особого страха спросил пленник.

– Скоро узнаешь, - пообещал я, - вот еще немного прогуляемся, и узнаешь.