Отшельник

Вот только стоит на одной полке с дедом Морозом и розовыми единорогами.

В реальности все иначе.

По большому счету, в этом мире мы такие же гости, как и во всех остальных.

И на деле человек всегда один. Даже если утверждает обратное. И рассчитывать может только на себя.

А друзьями и товарищами по факту чаще всего называют обычных собутыльников. Кому вообще насрать, где ты и как, кроме тех моментов, когда хочется выпить.

Ну или тех людей, от которых собираются время от времени получать помощь или выгоду, причем не на партнерских условиях, а на правах друга. Другими словами — бесплатно.

Иметь таких сто штук — никакого здоровья не хватит. И погибать за них уж точно никакой не подвиг, а дурость.

Единственный тип взаимоотношений между людьми, который я уважаю — это партнерство и взаимовыгодное сотрудничество. Но тут обычно используют такие определения, как «коллега», «соратник» или что-то в этом роде.

Еще иногда простреливают иррациональные привязанности. Такие, как у Егора к его воспитаннице. Или как у меня по отношению к Тане. Теперь, когда уже отболело и зарубцевалось, я мог рационально взглянуть на наши отношения. И определенно они сделали нас обоих слабее.

Не будь меня, она не приняла бы назначение в Гамму, а улетела бы на переподготовку во Владивосток. И, возможно, прожила бы большую жизнь. Не будь ее, я не полез бы на рожон, не связался с Ладыженским, и благополучно умер бы в своем времени.

Привязанности потому так и называются, что вяжут по рукам и ногам.

— Слышь, Монгол! — снова подал голос Егор. — Что-то у меня такое гадское чувство, будто снизу кто-то постукивает.

Я усмехнулся.

— Ну, значит, все. Трубец. Это Крестоносец к тебе подкоп делает.

— Да я серьезно!..

— А если серьезно, у меня тут дверь слегка стучит. Вот у тебя и отдает, видимо. Ладно, давай помолчим?

Я поднялся и перебрался поближе к входной двери.

Оставив пистолет в руке, я замер, прислушиваясь к завыванию ветра снаружи.

А потом заметил, что щели в двери стали совсем незаметными.

Что-то загораживало свет с той стороны. Или кто-то.

От недавней расслабленности не осталось и следа. Я весь подобрался, сжимая в руке пистолет, и поднялся на ноги.

Ну же, Крестоносец. Покажись.

Дверь сначала еле слышно подалась на меня, впуская в комнату яркие отблески оранжевых вспышек.

А потом резко, с грохотом распахнулась.

И внутрь, подсвеченный ярким сиянием бури, вошел настоящий гигант.

Ростом он был явно больше двух метров. На широченных плечах внатяг сидела льняная рубаха. Длинные русые волосы с проседью от рыжего марева с улицы вспыхивали золотым отливом. На повернутой ко мне гладко выбритой щеке виднелся шрам от уха к подбородку — ровный, как след от скальпеля. Серые штаны с множеством карманов были заляпаны кровью. В петле на поясе висела тушка курицы, обвязанная веревкой, чтобы не топорщились крылья. На правом плече Крестоносец держал метровый сруб березы диаметром сантиметров на сорок. А в левой руке — полуторный меч в ножнах. На этот раз — самых что ни на есть простых, безо всяких украшательств.

А еще Крестоносец был босой.

— Извини за замок, — сказал я, нежно прижимая палец к спусковому крючку, но все еще не поднимая пистолет. — Буря заставила.

Крестоносец медленно повернул ко мне голову.

— Стараешься быть вежливым? — хрипло спросил он.

— Хочу поговорить, — ответил я.

Крестоносец усмехнулся.

А потом с ревом швырнул в мою сторону бревно со своего плеча.

Я отскочил от березы в сторону, и сруб с грохотом ударился о стену и упал на пол.

— Я не хочу стрелять в тебя, давай поговорим! — крикнул я, демонстративно поднимая пистолет. — Ты — проходчик?..

— Я есть рыцарь мечей, рожденный огнем и служащий ветру! — прорычал Крестоносец и ударил по воздуху рукой.

Используя максимальную скорость, я резко ушел в сторону, вплотную к стене. Сено, шкуры полетели по всему дому, а я

вскинул пистолет и выстрелил Крестоносцу в бедро.

Тот не вскрикнул. Не схватился за больное место. И даже не попытался еще раз ударить по мне своим телекинезом.

Он на мгновение застыл на месте, потом опустил глаза на раненую ногу. А потом медленно проговорил:

— Как ты… Как ты это сделал?..

— Нажал на спусковой крючок огнестрельного оружия, — хмыкнул я. — Я не об этом, — с абсолютно серьезным и растерянным лицом отозвался Крестоносец, всматриваясь в меня. — Ты кто? Из какого рода? И какие рифты проходил?

Ну слава богу, лед тронулся!

Я выпрямился, опустил пистолет. И ответил:

— Многие. Последним была Гамма Триптиха. А ты?

— Гамма Триптиха?.. — изумленно повторил Крестоносец, в то время как по его ноге на пол стекала кровь. Вся штанина покраснела, набрала в себя красной влаги. — Но оттуда… еще ведь никто не возвращался. После трех неудачных экспериментов рифт был законсервирован, и ни один из родов не использует его сейчас.

— Что значит трех неудачных? — переспросил я. — Неудачными были признаны только две первые попытки. Третьей в Гамму вошла Татьяна Черных, позывной «Сильфида», и благополучно вернулась через три с половиной месяца. А потом в этот рифт вошел я, и случилось это задолго до консервации!

— Не ври мне!!! — возмутился Крестоносец, округлив глаза с таким видом, будто я оскорбил его любимую бабушку. — Не смей мне врать о священной Гамме Триптиха. Я поименно знаю всех, кто туда вошел и не вышел, ясно? Исследователь ноль один шестьдесят пять И-Ка три Сильфида погибла сразу же по возвращении, поэтому ее экспедиция была признана провальной! Но откуда ты узнал о ней? Этой информации нет ни в каких открытых источниках!

— Говоришь, знаешь всех поименно? — прищурился я. — Ну, давай проверим. Мой личный номер ноль один — тридцать восемь — И — Ка один, и мой позывной…

Слово «Монгол» мы произнесли уже хором.

Крестоносец изменился в лице. Теперь он смотрел на меня почти с благоговением.

А я нахмурился.

— Но, как ты верно заметил, все это — засекреченная информация. Откуда у тебя к ней доступ?

Он не ответил мне. Вместо этого пробормотал:

— Монгол был последним, кто вошел в горний мир Гаммы Триптиха, и не вернулся. Сто пятьдесят лет назад… — проговорил он.

— Точно, — кивнул я. — Представляешь, какие у меня проблемы?