Отшельник

— Да что за… — Самарин отстегнул косилку и хлопнул себя по карману. Только вот пистолет он выложил ещё утром перед поездкой в Гороховец. — Бежим, Тимка!

И они успели! Ворота захлопнулись перед конскими мордами и исчезли, а люди в отороченных лисьим мехом шапках рвали поводья, останавливая коней и поднимая их на дыбы, и ругались на непонятном языке в безуспешных поисках растаявшего миража. На траве осталась ярко-оранжевая тарахтящая на холостых оборотах косилка, похожая на диковинную булаву сказочного великана.

Самарин привстал на стремянке и выглянул поверх ворот. В руках он держал ружьё, предусмотрительно заряженное патронами с пулей на медведя или лося. Или на кабана. Впрочем, на человека они действуют не хуже, потому что люди порой такие же дикие и такие же свиньи.

Как и ожидалось, за воротами было пусто. Всё та же старица из двадцать первого века с заросшим кустами обрывистым берегом, и никаких басмачей с луками и саблями на низкорослых лошадках. Птички поют, пчёлы ещё жужжат, торопясь вернуться в улей до захода солнца. Тишина.

— Никого, — сказал Андрей Михайлович стоящему около стремянки княжичу. — Совсем никого нет.

— Они хитрые, — ответил Тимофей, стиснув побелевшие от напряжения пальцы на рукояти охотничьего ножа. — Заманивают, а потом как выскочат… Татары это. Или ногаи. Мне рассказывали.

— Ордынцы, одним словом, — кивнул Самарин и спустился вниз. — Как думаешь, мы с тобой заманимся?

— И всех убьём? — оживился Тимофей.

— Нет, мы только поглядим. Одним глазком глянем, и всё.

— Тоже заманивать будем?

— Это уж как получится, — Андрей Михайлович снял с ворот запорный брус и осторожно надавил на створку, открывая узкую щёлку и готовясь тут же закрыть её в случае опасности. — И что у нас там?

Как раз в это время ордынцы собрались вокруг до сих пор тарахтящей косилки, не решаясь взять её в руки. Но вот один их двух десятков человек наконец-то набрался смелости, и ухватился за рога велосипедного руля. Поднял, с торжеством демонстрируя отвагу истинного багатура, и поднёс к лицу командира, выделяющегося богатством чешуйчатого золочёного доспеха среди простеньких кольчуг и стёганых халатов.

— Вай, шайтан! — послышались завистливые голоса.

Может быть, и правда сам шайтан помог привычной к сабле руке нажать на нужную кнопку, а может он и не виноват… Косилка зарычала, набирая обороты, и лески триммера, способные скашивать прутья в мизинец толщиной, хлестнули татарина по глазам.

— А-а-а! — заорал командир ордынцев, закрывая окровавленное лицо руками.

— Э-э-э, шайтан! — одновременно с криком блеснула кривая сабля, и багатур с косилкой упал в траву с разрубленным затылком.

— Ну и я добавлю, — сказал Самарин, и саданул в толпу из ружья. Потом повёл стволом чуть в сторону и выстрелил ещё раз. — Супостаты, бля!

На результат он смотреть не стал, и быстро запер ворота от греха подальше. Не в его возрасте нужно совершать подвиги. Вернее, можно, но не нужно. Лет пятьдесят назад здоровый и румяный сержант Андрюша Самарин мог бы броситься в атаку на численно превосходящего противника, но постаревшему отставному старшему прапорщику Андрею Михайловичу больше нравится другая тактика.

— Вот так мы и воюем, Тимофей!

Княжич, тоже выглядывавший в щель приоткрытых ворот, осторожно погладил приклад двустволки:

— Тоже такую хочу, боярин.

Андрей Михайлович покачал головой:

— Тебя с ног собьёт отдачей, да и не поднимешь ты пока это ружьё. Подрасти сначала.

— Я быстро вырасту, — пообещал княжич. — Но ручницу хочу сейчас.

— Ручницу?

— Вот её, — Тимофей опять погладил приклад.

— Давай я тебе пушку сделаю?

— Большую?

— Маленькую, но очень злую.

— Пушку хочу, — согласился мальчик. — Две пушки.

— Вторая-то зачем?

— Батюшке отдам, пусть Литву воюет.

При воспоминании об отце глаза княжича заполнились слезами, но он крепился и не давал предательской влаге выбраться наружу.

— А не съесть ли нам мороженое, Тимка? — решил отвлечь его Самарин.

— А супостаты?

— Подождут. И вообще весь мир может подождать, пока будущий Великий Князь Иоанн Васильевич изволит есть мороженое.

Мороженое только раздразнило аппетит, и пришлось организовывать второй за сегодняшний день ужин, плавно перетекший в длительное чаепитие с конфетами, вишнёвым вареньем и бубликами с маком. Сам Андрей Михайлович не стал пить чай, и позволил себе то, что не позволял уже много лет — большую кружку крепчайшего чёрного кофе, сваренного в старой гейзерной кофеварке.

Килограммовый пакет кофейных зёрен он купил в Гороховце, повинуясь требованиям внезапно окрепшего организма, но по приезду экспериментировать со здоровьем не стал. Сейчас же кипящий в крови адреналин нужно было разбавить хоть чем-нибудь, и кофеин, в отличии от водки, подходил для этого лучше всего.

Вообще-то Андрей Михайлович сознательно тянул время, надеясь, что появившаяся за воротами проблема рассосётся сама собой. Поэтому не стал торопиться, а сразу после ужина постелил на кухонный стол старую клеёнку и достал маслёнку с ветошью.

— Оружие, Тимка, любит чистку, уход и ласку.

Княжич мотал науку на отсутствующий ус и внимательно наблюдал за манипуляциями с двустволкой.

— Почему, боярин, твоё оружие без золота и серебра?

— А зачем? — спросил Самарин, энергично орудуя шомполом. — Золото тяжёлое и только мешаться будет.

— Зато все сразу увидят, что ты боярин!

Какой, однако, развитый для своих лет мальчик! Вопросы задаёт правильные. Правильные для отвечающего вопросы.

— А зачем всем видеть? Это купцу нужно выпячивать богатство и подпоясываться так, чтобы сытое брюхо вперёд торчало. Удобство, Тимка, никак не меньший показатель!

— Шубы собольи… — вспомнил княжич.

— Сидеть в них, париться и вонять. Это же наказание, а не награда. Впрочем, если человеку гордиться нечем, кроме как древностью рода и заслугами предков, то и шуба подойдёт. Тебе, Тимофей, про Александра Македонского рассказывали?

— Да, — кивнул мальчик.

— Так он вообще без портков ходил, но это не помешало ему завоевать половину мира и стать величайшим героем древности.

— Но по отчине и дедине…

— А предок твой, Святослав Игоревич, соболью шубу не носил, — Андрей Михайлович протёр ружьё от излишков масла и собрал его. — Если жить по старине и заветам пращуров, то нынешних князей хоть сейчас на кол сажать можно.