Отшельник
Шрифт:
— В чём?
Андрей Михайлович усмехнулся:
— Во-первых, в любой момент могли тартары налететь. В полон не годишься, просто бы зарубили на месте, а дом ограбили. Или кто по Клязьме проплывал бы… Тут же проходной двор, а не река.
— Открывай, — побледнела Полина Дмитриевна в запоздалом испуге. — Ну его…
Самарин потянул на себя створку ворот, и нос к носу столкнулся с удивлённым Вадимом.
— Что смотришь, Вадик? Да, я умею открывать в обе стороны. Зато не заблужусь и не потеряюсь.
— Вадим! — принялась командовать влетевшая во двор бабушка. — Выкатывай пушку
— Что это с ней? — шёпотом спросил племянник.
— Истерика, — пожал плечами Андрей Михайлович. — Давай пушку из сарая тащить.
— Пороха сколько забивать?
— Ты что, стрелять из неё собрался? Установим напротив ворот, и пусть себе стоит. А тебе я ружьё оставлю.
— Понял, не дурак, — с пониманием кивнул Вадим. — Самоделку тоже тащим?
— Обязательно! Чем крупнее оружие, тем спокойнее бабушке.
При виде пушки из дома выскочил Дионисий, обжившийся в двадцать первом веке, и одетый в привычный в сельской местности камуфляж. На голове форменное кепи без кокарды, на ногах берцы… учитывая насторожённый взгляд, не совсем правильное построение фраз и встречающиеся в речи архаизмы — стопроцентный серб из Косовской Митровицы, только что пристреливший три десятка албанцев. Тонкую кольчугу под одеждой видно не было.
Кукушкин с удовольствием уступил ему право ворочать тяжеленную железяку на колёсах, только предупредил:
— Денис, ты после прививок сильно не напрягайся. Как вообще себя чувствуешь?
— Спаси тебя господь, здоров я.
Вадим выполнил просьбу Андрея Михайловича и привёз вакцины не только от оспы, но и от множества каких-то экзотических болезней, по его мнению вполне возможных на Руси средины пятнадцатого века. Где он их взял, Самарин не интересовался, но судя по намёкам племянника на плохое здоровье главного врача больницы, не обошлось без обещаний раздобыть чудодейственное снадобье от таинственного народного целителя.
Это можно устроить — водка, пронесённая за ворота в средневековье и простоявшая там трое суток, избавила Вадика от лысины, гастрита, и варикозного расширения вен. Если смешивать с пивом в пропорции один к одному, то процесс оздоровления шёл быстрее, но с побочным эффектом в виде мощнейшего расстройства желудка. С коньяком и виски эксперименты ещё не проводили.
Дионисий всё-таки уговорил Андрея Михайловича зарядить единорога. Великокняжеский дружинник оказался фанатом артиллерии, и сам процесс зарядки доставлял ему ни с чем не сравнимое удовольствие.
— Картуз с порохом шёлковый из старых подштанников, одна штука, — комментировал свои действия Самарин. — Прибиваем черенком лопаты плотно, но аккуратно. Напомни, чтобы потом настоящий банник сделал. Теперь что? Ага, банка консервная обрезанная с шариками от подшипников, тоже одна штука. И тряпку, чтобы вся эта фигня не вывалилась.
— И всё?
— Сейчас дырочку проделаем через затравочное отверстие, и пороху подсыпем, тогда будет всё. По уму запыжевать бы войлоком между порохом и картечью, но за испорченные валенки нас Полина Дмитриева загрызёт.
— Это точно, — согласился Дионисий, в полной
мере оценивший навязчивую заботу и сокрушительное гостеприимство бойкой бабушки. — Поскорее бы в путь.— Завтра, — обнадёжил его Андрей Михайлович. — Выходим завтра на рассвете.
И вороны по всей Любимовке испуганно заорали от грянувшей над деревней песни:
Мы выходим на рассвете, из Сахары дует ветер,
Поднимая нашу песню до небес.
Только пыль под сапогами, с нами Бог и с нами знамя,
И тяжёлый карабин наперевес.
Командир у нас хреновый, несмотря на то, что новый.
Ну а нам на это дело наплевать.
Было б выпить что покрепче, ну а дальше будет легче,
Всё равно с какой холерой воевать.
Ночь за сборами пролетела незаметно. Вот вроде только что был вечер, и уже светлеет за окном, и с кухни доносится запах свежезаваренного кофе. Уже пора? Да, пора, а долгие проводы — лишние слёзы.
— Может быть, передумаешь? — в который раз за утро спросила Полина Дмитриевна, поправляя Самарину выбившийся из-под бронежилета воротник. — Ну что тебе те татары? Если интернету верить, то их скоро из без тебя прогонят.
Андрей Михайлович вяло отмахнулся, не имея сил спорить, и ободряюще похлопал по плечу племянника:
— Не скучайте тут без нас. А мы поехали.
— Ни пуха ни пера! — ответил традиционным напутствием Кукушкин.
— К чёрту! — так же традиционно произнёс Самарин, а уже сидевший в лодке Дионисий при упоминании нечистого перекрестился. — Всё, идите уже, а то простынете. Утро сегодня холодное. И не оборачивайтесь — примета плохая.
Сам залез в надувнушку, оттолкнулся ногой, и подхваченная течением лодка бесшумно растворилась в клубящемся над водой густом тумане. С берега донёсся напутственный крик Полины Дмитриевны:
— Только попробуй не вернуться, старый пенёк!
Дионисий улыбнулся и мечтательно предположил:
— Вот бы кого против Махмудки выставить.
— Злой ты человек, Денис. Просто его убить всяко милосерднее будет.
Дальше плыли молча, внимательно вслушиваясь, не послышится ли впереди подозрительный плеск. Всё же Клязьма река узкая, и столкнуться в тумане с такими же сплавляющимися по течению путешественниками не хотелось. Конечно, не всякий решится продолжать путь при отсутствии видимости, но на реке, как и на всякой дороге, дураков хватает. Сами тому наглядным примером.
И только спустя часа три поднявшееся повыше солнце разогнало непроглядную мглу, и Андрей Михайлович решил запустить мотор. Но перед этим передал сидящему впереди Дионисию короткую палку с намотанным на неё полотнищем.
— Закрепи, там на носу трубочка специальная присобачена. А то крадёмся как флибустьеры, прости хоссподи. Пусть видят!
Взревели лошадиные силы заморской чудо-техники, и встречный ветер развернул белый флаг, перечёркнутый синим Андреевским крестом. Испуганное это отражало от близких берегов неслыханные в этом времени и в этих местах звуки. Глупое это… оно ещё не догадывалось, что сегодня в отдельно взятом Великом Княжестве Московском закончились неторопливо ползущие в будущее Средние Века. Навстречу солнцу, подпрыгивая на мелкой волне, летели пророки Новой Эры.