Отстегните ремни

— А папин телефон ты знаешь? Как папе сказать, куда он за тобой сейчас должен приехать? Папа тебя сейчас заберет домой. Только как нам найти папу? Телефон папин знаешь?

Даша ничего не ответила и заревела в полный голос.

— К папе хочу! — повторяла она все время. И больше добиться от нее ничего не удалось.

Взвесив свои шансы в полиции, я решила все-таки попробовать самой добраться до Москвы, а там, приняв душ и приведя себя в порядок, пойти в московское отделение и сделать нормальное заявление.

Железнодорожные пути, по которым я шла, вдруг резко закончились. Просто оборвались. Впереди простиралось поле с кустарником, за ним — лысоватый лес, и все. Пришли. Конец света какой-то! — подумала я. Причем в самом прямом смысле — конец света. Поезда дальше не идут. Причем и сюда-то они тоже давно не идут, пути заброшены и заросли наступавшим на них бурьяном. И все это максимум в пятнадцати километрах от такого мегаполиса, как Москва? Ну надо такой глухомани вообще тут случиться? Земля ведь, наверное, стоит тут миллионы, почему ж все до такой степени тут одичало?

Размышляя подобным образом, я опять взвалила все еще всхлипывающую Дашу на плечи и направилась к видневшейся впереди дороге. Ну вот, довела ребенка до слез! Ох, не сложатся у нас с ней дружеские отношения! Не умею я с детьми… Вокруг, как назло, не было ни души, живут ли еще в этих покосившихся домах люди — было не очевидно. Боже! Похоже на какой-то сюрреалистический фантастический фильм: заброшенный полигон для ядерных испытаний, а в домах в ужасающе ненатуральных позах расставлены манекены людей. Где-то я такой фильм уже видела.

Дорога оказалась грунтовая и вела к уродливому железнодорожному мосту. «Р. Истра» — гласила надпись на табличке. За мостом перед глазами вырастал настоящий поселок, заселенный нормальными живыми людьми. Открывался довольно красивый вид на белую церковь, даже не церковь, а целый комплекс храмовых построек, венчали который небесно голубые купола в золотых звездах. В другое время я бы даже, возможно, заинтересовалась памятником старины и изучила храм подробнее, но сейчас мне было не до этого. Ну, слава богу! — вырвалось у меня что-то типа полустона, и я постаралась прибавить шаг, хотя ноги уже мучили меня довольно ощутимо. Даша мешком болталась на моих плечах из стороны в сторону и тихонечко и без особого выражения подвывала.

Первым живым человеком, который меня встретил в поселке, оказался ободранного вида мужик неопределенного возраста, ему могло быть и пятьдесят, и семьдесят лет. Он смотрел с интересом, как я к нему направляюсь, покуривал и все время сплевывал на землю черную слюну.

— Здравствуйте! — сказала я как можно более вежливо и улыбнулась. — Не подскажете, как отсюда доехать до Москвы?

— А ты кто будешь-то? — поинтересовался дед и с явным удовольствием уставился на мои голые бедра.

— Я потерялась вчера в лесу. Отстала от компании. Мы на шашлыки приехали, в Веледниково, я пошла погулять и вот… Мне бы в Москву как-то добраться теперь, — объяснила я, как мне казалось, довольно правдоподобную историю. Рукой же попыталась натянуть оборванное платье чуть ниже.

— А че босая? — продолжал осматривать меня дед.

— Ну… так вышло, — не нашлась я.

— А ребенок чей?

Я начинала терять терпение. Какая ему вообще разница? Какое полное беспардонство и какие наглые, раздевающие меня глаза! Улыбнувшись ему опять со всей возможной вежливостью, я твердо повторила вопрос:

— Все-таки, как отсюда добраться до Москвы, не подскажете?

Дед неопределенно кивнул куда-то вперед:

— Маршруткой до Нахабино доедешь. Там электрички ходют. Тут-то отменили их давно, убыточно им было к нам ездить, — с трудом произнес сложное слово дед и с удовольствием опять сплюнул на землю что-то черное.

Причина закрытия железной дороги показалась мне сомнительной. Известно, что пригородные пассажирские перевозки во всем цивилизованном мире являются убыточными, но, тем не менее, это обстоятельство никак не способствует сокращению железнодорожной инфраструктуры. Ну да в России-матушке всегда все было по-своему, и остальной цивилизованный мир тут никогда никому не указ. На маршрутку — так на маршрутку, решила я.

Присмотревшись к обслюнявленному остатку сомнительной цигарки, висящей на нижней губе приветливого деда, я решила воздержаться спрашивать у него закурить и, сказав «большое вам спасибо!», пошла в указанном направлении. Дед, кажется, смотрел мне вслед, но попыток звонить ментам не проявлял. Да и откуда ему звонить? Мобильного телефона у него наверняка нет.

По всей вероятности было еще совсем ранее утро. Народа в поселке нам попадалось немного, а тот, который встречался, смотрел на меня с явным подозрением. Даша плакать перестала и сидела в тупом оцепенении, вцепившись пальчиками мне в шею. Спросив дорогу еще пару раз, я вышла на что-то вроде маленькой площади и увидела стоящее маршрутное такси.

Вот он, долгожданный и выстраданный линк между случившимся со мной беспредельным бредом и цивилизацией, где есть горячий душ, телефон, мои удобные белые кеды, где скоро найдется Макс и со всем разберется! Подобные мысли придали мне сил, и я затрусила к микроавтобусу.

В автобусе уже сидели несколько человек, водитель же покуривал, опершись о валяющиеся рядом железобетонные блоки неизвестного предназначения. Курить захотелось просто нестерпимо! Игнорируя удивленные взгляды пассажиров по поводу моей впечатляющей внешности, я направилась прямиком к водителю.

— На Нахабино маршрутка? — поинтересовалась я.

— На Нахабино, — охотно согласился водитель, и, как и все встреченные мной сегодня люди, уставился на мои голые ноги.

— А когда отходит?

— Да вот докурю и отходит. Только мы в кредит не возим, — сказал шоферюга, окинув меня взглядом.

Очевидно, что деньги мне прятать негде. На платье — ни одного кармана, сумки нет, даже обуви — и той у меня не было. Я лихорадочно соображала, как бы так получше наладить контакт. Улыбнулась. Поставила хмуро молчащую Дашу на землю.

— Понимаете, — начала я задушевно, — у меня тут случилась жуткая беда. Поехали в лес на барбекю, я пошла пройтись, отбилась от группы, потерялась, заночевала в лесу, кое-как сюда добралась. Мне теперь в Москву бы… А денег у меня и в правду нет.

Осмотрела себя с головы до ног: что бы такого ему предложить? На мне не было ничего, кроме пресловутого платья, намотанных на ногах лаптях того же красивого лилового цвета, и бриллиантового колечка. Колечко было моим самым любимым, стоило — мало не покажется, и отдавать его за пятнадцатиминутную поездку в Нахабино я категорически не собиралась. Я на всякий случай незаметно повернула его на пальце камнем внутрь. На Даше — пижама, такие же, как у меня, повязки на ногах и заяц в руках. Предлагать же зайца бессмысленно и жестоко. Водителю он, скорее всего, не нужен, а у Даши начнется истерика. Я вспомнила, как Макс говорил, что пытался заменить расползающегося по швам зайца новым медведем, и Даша ни в какую не рассталась со старым другом.