Отстойник

Эл выплыл из тумана как по заказу – для разрядки обстановки. На сей раз он припер с собой несколько веток – слишком мало для костра и тем более для плота, но выглядел тем не менее вполне довольным.

– Где мисс Ким? – первым делом осведомился он и тут же отмахнулся от ответов: – Ага, вижу.

– Сквозь камень? – поразился Мик. – Тоже хочу! С подробностями.

– Аура фонит, – пояснил Хранитель, вываливаясь на берег. – У камня своей нету. Замерзла, злая, боится… ничего особенного.

– Сам ты боишься! – проклацали зубами из-за валуна.

– Если угодно, – великодушно признал Эл. – Сейчас, с вашего позволения, я попробую дать сигнал в Цитадель… а заодно и найти способ туда добраться.

– А что, по реке есть навигация? – заинтересовался фон.

– Ну как таковой нет, но эти края не так чтобы необитаемые. – Эл покривился, живо напомнив свой рассказ о родственниках-отщепенцах. – Скорее всего, на всем течении реки предусмотрены плоты, лодки и всякое такое.

– А за угон у вас тут не гнобят?

– За угон? – Эл непонимающе пожал плечами. – Если тебе надо, ты берешь. Лодке все равно, кто на ней плывет.

– А частной собственности у вас как таковой нет?

– Есть вещи, которые другие не могут использовать или могут менее эффективно. Как мой меч. Лодку же мы потом вернем, и никто не пострадает. Ваше понятие собственности зиждется на принципах, которые нам, обитателям Отстойника, чужды. Особенно аспект праздного обладания – это, если позволите, и в большинстве миров нонсенс.

Коммунизм, однако. В чистом виде. Из концепции даже гаракх не выбивается, как та самая ежовая рукавица для таскания в светлое будущее.

Эл разложил свои ветки на ровном участке берега, подрезал мечом пару, несколько штук заострил и воткнул под симметричными углами в каменное крошево. Образовалась фигура вроде тех, что наш городской автомеханик Рокки Фокс периодически выставляет перед своей мастерской как абстракционистские шедевры. Никто еще не указал ему на разницу между высоким искусством и отсутствием вкуса, потому что у Рокки обхват бицепса – два фута, а единственный парень, которому на это плевать, – вон тот, оттирающий «гавайку» пригоршней стеблевой мякоти, – этой разницы сам отродясь не постигал и едва ли когда-нибудь постигнет. Правда, однажды за пивом Рокки проникся философской сентенцией «искусство – это когда сиськи» и с тех пор неукоснительно прикручивает к своим конструкциям пару-другую внушительных подфарников. Культурно же безграмотный Эл обошелся без научного популизма – одними прямолинейными ветками. Нобелевку за этот вариант телефона я бы не дал, но, с другой стороны, если он таки зазвонит – без единого гвоздя и всяких там мембран – будет что продать по возвращении нашим гигантам связи.

Ну вот, Эл сложил маловнятную конструкцию, уселся над ней по-турецки, простер длани и погрузился в себя. А и пускай. Никогда не надо мешать тому, кто при деле. А то рискуешь узнать о себе такое, что и на кочан не налезет. Тем более я и сам случился при деле – пистолет Чарли оказался заклинен намертво, даже и с полным швейцарским арсеналом не вдруг разберешь. Мик в таких делах не помощник, предметы мельче и сложнее кирпича ему лучше не доверять, Айрин все еще не вылезала из-за своей каменной ширмы, а Чарли так и задрых самым непосредственным образом. Вот же притча, спит себе без задних ног, невзирая ни на какие треволнения! Адреналин, что ли, пошел не в то горло. Ну и пусть его, по крайней мере, не ноет. Сам справлюсь.

«Мистер Мейсон? Меня слышно?»

– Даже и видно, Эл.

«Странно».

Чего же тут странного? Я возвел глаза на Эла. Он так и сидел себе, изображая Будду в очереди за просветлением, совершенно не пытаясь со мной разговаривать.

– Да слышу, слышу, – буркнула из-за камня Айрин. – Чего надо, шкура?

Эл открыл глаза и озадаченно почесал макушку.

– Странное дело, – сообщил он, тыча перстом в свою веточную рацию. – Работает, но с Цитаделью я не могу связаться.

– Номер забыл? – участливо предположил Мик.

– Номеров нет, – беспомощно пожал плечами Эл. – Достаточно представить себе того, с кем хочешь говорить. С любым из вас я могу связаться. Могу и с любым в Цитадели, и сейчас попробовал почти с каждым… но они не отвечают.

– Мощности не хватает?

– Мощности нет. Это магия, самая простая… она здесь повсюду, для нее нет естественных преград и запретов, вы тоже скоро сможете, если будете пытаться. Единственное, что приходит мне в голову, – Цитадель закрыта Мантией, которая отражает любую магию… Но такого на моей памяти никогда не было.

– А лодку нашел?

– Нет, сейчас поищу. – Эл болезненно поморщился. – Мне это не нравится. Я ожидал, что Цитадель может быть закрыта, когда мы придем в нее… но заранее? Войти в нее нам Мантия не помешает, но все-таки… это плохой знак.

– А могут быть другие причины, почему никто не отвечает?

– Любой может не отвечать, если не хочет, и я не узнаю, получает ли он сигнал или нет. Более опытные могут закрыть мозг и не принимать послание вовсе. Кто-то может быть в отдельных помещениях, в Цитадели или вне ее, где стены изолированы и не пропускают магию… но не все же! Еще, конечно, не отвечают, – Эл передернулся, – мертвые… но два десятка Хранителей?.. Во всем Отстойнике не наберется сил, способных сокрушить Цитадель.

Я был о своем доме того же мнения. Пока не поперли эти огнеметные хлопцы. Что-то вокруг случается больно много не умещающегося в упорядоченном сознании Эла. Как там каркал тот дядька: что-то такое запущено, и законы меняются. Не иначе как реформаторы одержали верх на адских выборах, сокрушительным пинком сместив ортодоксов в самую геенну огненную. Или что тут у них? Покамест Ад особой угрозы перегрева не создает, напротив, знал бы, какие тут дела, прихватил бы спальник и утепленную курточку.

– Что ж, придется двигаться своими силами, – постановил Эл, слегка передвинул веточные рычаги и напыжился вновь. – Да, как я и говорил, тут несложно найти транспорт. Вот, к примеру, там… пройдем вниз по течению с полмили, и можно будет позаимствовать вполне подходящую лодку.

– Эти ваши отщепенцы занимаются избыточным кораблестроением?

– Нет, мистер Мейсон. Они занимаются… как бы это помягче… избыточным воровством из сопредельных миров. За что и подвергаются порицанию.

Эге-эге. Найду здесь что-нибудь из обширного ассортимента товаров, которые когда-либо таинственным образом испарились из области моего владения, распоряжения и определения юридической судьбы, – подвергну порицанию тому еще, не посмотрю даже, если эти бакланы размером с Эла. Что за манера – чужое тибрить! Человек же потом ищет, напрягается, ломает голову, как так можно было поиметь на ровном месте (ну ладно, на неровном) совершенно новые спортивные тапочки. Могли бы хоть в жбан дать, чтобы помимо огорчения не навязывать еще и сомнений в собственной вменяемости.

– А иногда, – прогудел Эл тем временем, неторопливо собирая свои причиндалы, – и сами жители миров пробираются в Отстойник, будучи гонимы обстоятельствами или же праздным любопытством. Конечно, самих их выпроваживают довольно быстро, но то, что они привозят с собой, зачастую остается здесь. Так, немало стационарных Врат маскируется в воде, чтобы их трудно было обнаружить, и потому значительная доля визитеров проникает в Отстойник на собственных плавательных средствах.

– Как Бермудский треугольник? – Мик всегда умел выстраивать сложные аналогии. Еще бы таблицу умножения выучил – цены бы ему не было как аналитику.