Отстойник

– Не пихайся! – каркнул Чарли возмущенно, мигом забыв о солнце. – Тут глубоко!

– Эл завещал прикрывать друг друга, – напомнил я, не оборачиваясь.

– Со всем тщанием, – заверил фон горячо. – Выплывай, черный брат, и приглядывай за Мейсоном. Он парень видный, на него того и гляди суккубы слетятся.

И очень даже просто. Слетятся, поглумятся и разбегутся. Интересно, поможет ли от них какое-нибудь народное средство? Пуля? Молитва? Предложение серьезных отношений?

– Здесь суккуб можно не опасаться, – расхолодил вредоносный проводник бодрым басом из туманной дымки. – Тут для них слишком некомфортно.

– Грязно? – уточнил Чарли с надеждой.

– Сожрать могут.

– А то еще и надругаться, – предположил Мик, не особо конкретизируя вопросительную интонацию.

Эл с сомнением хрюкнул в тумане, но, видимо, посчитал, что ему виднее. Да, Мик во всяк монастырь первым делом притаскивает тридцать шесть томов собственного устава, потом уходит, а насажденное им вечное (редко, когда доброе, и уж почти всегда неразумное) так и остается, вписанное выразительными кровавыми соплями. На месте суккуб я бы очень призадумался, прежде чем к нему приближаться. Надругательство в его понимании – материя исключительно тонкая и динамичная, запросто может свестись к наущению этих самых сексодемониц игре в «Маджонг», что, безусловно, их натуре должно быть противно донельзя.

– А нас сожрать не могут? – вцепился в свою упадническую линию поведения Барнет. – Чем это мы хуже всякой гадости?

– И нас могут, – успокоил его Эл. – Нас еще как могут! В основном, конечно, вас.

Чарли взволнованно засопел и – бульк – опять макнулся в спасительную жижу, на сей раз без слышимого Микова участия.

– Не делай так, – наставил его фон, с бодрым плеском восстанавливая статус-кво. – А то ни одна суккуба не польстится на такую свинью, и Мейсон на этом фронте перетрудится.

– Тяжело, – хныкнул Чарли горестно. – Я устал.

– Ой, заткнись, хиляк, – просипела Айрин и тоже завалилась в грязь. – Йорш твою!.. Это и есть та безопасность, что ты обещал? Далеко еще до твоей… [censored]… реки?!

– Мили две, – гороподобный Эл услужливо выплыл из тумана и одним рывком водрузил ее на ноги. – Мне так кажется. Возможно, дальше будет не так глубоко.

В это я охотно верю, хотя и не берусь предсказать, в какую сторону не так. Ну что ж, две мили – это вполне себе конкретный результат. Хаживали и не в таких условиях, и на дистанцию побольше, и против течения, и по дну, в которое ноги засасывает по колено, и со ста фунтами на закорках, и с гружеными лодками на буксире, и в постоянном ожидании минометного привета… подумаешь, Ад.

Подумаешь, когда нога выворачивается и с головой уходишь в плотную маслянистую жижу. Обидно! Особенно когда та жижа начинает обсыхать (в тумане-то?.. совсем что-то не так с тутошним пониманием законов природы) и стягивать лицо в карикатурную маску. Ружье тоже нырнуло, как я ни старался держать его над поверхностью, и немедля забилось склизкой илистой массой – случись нужда, выстрелить не рискну, ибо видывал, как разрывает ствол и от банальной земной водички, в него залившейся. Дойдем до реки – надо будет внушить Элу необходимость долгосрочного привала и вычистить все оружие до блеска… вот только чем? Уж не настолько я маньяк, чтобы таскать с собой набор для чистки. Что за гнусная привычка влипать во всякое дерьмо спонтанно, не давши благородному дону подготовиться и собрать джентльменский экспедиционный саквояж на 140 литров?.. Эл бы и не заметил такой профсоюзной нагрузки, а мне спокойнее было бы. А когда Мейсон спокоен, он не злится. И за суккуб можно не волноваться, и рогачей из нор выпускать, и даже эту самую хранительскую Цитадель… – бульк.

Мать, мать, мать.

Чарли что-то гнусил за спиной – настолько жалобное, что прямо мелькнула мысль прервать череду его мучений. Оглянулся: на мгновение показалось, что даже Мик квасится на ходу, вместо правильной гориллоидной фигуры оплывши в бесформенную грушу. Хорошо, стало быть, идем… в рейде он тот еще лось, хрен загонишь. Да и тут встрепенулся чуть заметно, опять пустил плечи крутыми валунами, а на морду сдвинул сонно-невозмутимое забрало – и все-таки видно, что пробрало не на шутку. Чего уж тут говорить о сержанте! Не так чтоб Чарли был совсем хилым, но, как ни крути, а при всякой нагрузке роляет прежде всего опыт. А этот красавец даже магазин через две улицы иначе как на машине с детства не посещал.

– Замрем! – предложил возмутительно бодрый Эл с траверса и, правда, перестал булькать по болоту. – Мистер Микки, вы интересовались – вот… внушает?

Чарли с облегчением начал оседать в грязь, которой и так было ему по грудь, так что пришлось подхватить его под руку. Мик синхронно поднырнул с другой стороны, да так мы и замерли скульптурной группой «трое вне лодки, не считая Кинг-Конга». Оборотились к проводнику – чем там радовать собрался?

Эл поддерживал одной рукой Айрин, а другой, в которой был меч, тыкал в туман, из которого выступал краешек некоего сооружения, по первому впечатлению совершенно циклопического. По крайней мере, от поверхности болота оно уходило куда-то ввысь крутой стелой и терялось, но, очевидно, вовсе не кончалось на высоте в добрых пятьдесят футов.

– Внушает, – признал Мик покладисто. – Прямо цветы возложить хочется. А что это?

– Большой Рогач, – пояснил Эл. – Вам его, должно быть, плохо видно. Это – копыто.

Айрин тихонечко ойкнула.

– Что ж ты орешь, сволочь! – просипел мгновенно оживший Чарли. – Разбудишь!

– Да он не спит. – Эл озадаченно поскреб оголовком рукояти свой косматый загривок. – Он вроде вообще не спит… мне так кажется. И, гм, не ест?.. Вообще это странно, есть должны все. Никогда не задумывался.

– А он нас не затопчет? – Айрин опасливо сместилась за спину Хранителя. – Вон какой здоровый, ему раз плюнуть!

– Он нас и не заметит. Он слишком большой, а мы для него слишком маленькие. И мы очень удачно вышли к краю его копыта… Если бы уперлись в середину, пришлось бы обходить, а это надолго.

Да уж… если это разводка, то хорошо подстроенная. Сквозь гнилостный болотный дух, правда, не чувствуется никакого постороннего животного… А чем он должен пахнуть, если не жрет?.. А само копыто слишком уж неподвижно, чтобы реально принять его за часть живого существа, но каким-то образом с одного взгляда на краешек этого грандиозного монумента пробивает на уважительную дрожь. Египетские пирамиды отдыхают.

– Это он и есть дьявол? – уточнил Мик хладнокровно.

– Не думаю. Дьявол, насколько я знаком с вашим фольклором, суть существо, способное снизойти до людей… а Большой Рогач ни до кого не снисходит. Слишком он большой… ему неудобно. Мы даже точно не знаем, воспринимает ли он хоть как-то наш Отстойник. Если допустить, что дьяволы ваши культы, правда, позаимствовали из здешней фауны, то это, скорее всего, Малый Рогач. Он очень похож на Большого по общему строению… гм… копыт и ног, потому что других частей Большого Рогача нам не видно с земли, но намного меньше – всего футов двадцать в высоту. Довольно интеллектуальная тварь, способна к ограниченной телепатии, коварна, обладает экспансивным темпераментом, могла бы добиться очень многого, манипулируя сознанием примитивных… – Эл осекся и виновато поморгал, – то есть поддающихся влиянию существ, но зачастую вредит сама себе, срываясь на жестокие и отвратительные выходки. Малый Рогач, по вашей терминологии, патологический психопат, маньяк-садист.

Какая милая компания. Двадцать футов роста, маньяк-садист с экспансивным темпераментом. Нет, если бы в сапогах так не хлюпало, а вместо забитого илом дробовика у меня была бы хорошая крупнокалиберная дурила типа «Гепард»… я бы от таких знакомств драпал с полным сохранением собственного достоинства. А в текущих условиях – это еще как получится.

– Мы можем от него пойти подальше? – Айрин подпихнула Эла в спину. – Что-то мне с ним рядом неуютно. Ну щас переступит!

– Он не может переступать. – Эл бесстрашно поскреб острием меча по копыту, черным монументом возносящемуся в неведомые дали. – Если он переступит, под ним продавится все что угодно. Он не ходит – он переносится… и, как правило, на расстояния, с нашей точки зрения, колоссальные. А не так, чтоб на пару футов. Это просто вне его системы координат.