Отсюда и в вечность

— Об этом Росс не знает.

— Почему?

— Болди Доум, — ответил Уорден, — отмечал, что ты присутствовал это время. Я был в отпуску, а он оставался вместо меня. Когда я вернулся, Болди все еще не отметил тебя в числе отсутствующих. И мне пришлось сделать вид, что я ничего но заметил.

— Но ты же вернулся из отпуска через три дня после того, как я ушел из части?

— Не обольщайся, — раздраженно ответил Уорден. — Я сделал это не для тебя. Будь я на месте, я сразу же сообщил бы о твоем отсутствии. Я всегда считал тебя болваном и сейчас считаю. Не знаю, зачем я только трачу время на тебя?..

— А может, тебе просто совестно, что ты становишься офицером? — улыбаясь заметил Прюитт.

— Я никогда ничего не делаю такого, чтобы потом могло быть совестно, — проворчал Уорден.

Прюитт промолчал. Он больше не пытался узнать, почему Уорден в течение четырех суток скрывал его отсутствие в части.

— Ты считаешь меня неблагодарным? — тихо спросил он.

— Все люди неблагодарны, — зло бросил Уорден. — Я тоже неблагодарен сам себе за все, что делаю для себя.

— Но ведь человек имеет право сам решать, как ему поступить, — спокойно продолжал Прюитт.

— Конечно, каждый сам за себя все решает. И в большинстве случаев решает неправильно, — убежденно сказал Уорден.

— Ты не был в той тюрьме, а я видел, как там убили человека. Его били, пока он не умер.

— Он, наверно, сам виноват.

— Дело не в этом. Никто не имеет права так обращаться с людьми.

— Возможно, ты прав, но это ничего не меняет, — сказал Уорден. — Ничего.

— Тот парень, конечно, сам виноват, но они все равно но имели права убивать его. Парень был моим другом, а убил его Фэтсо Джадсон.

— Ты мне, пожалуйста, о своих горестях не рассказывай, — оборвал Прюитта Уорден. — У меня своих забот хватает. Я тебе сказал все. Больше я ничего сделать для тебя не могу.

— Но ты можешь понять, почему я не хочу снова попасть в тюрьму?

— Нет, не могу! Ну а ты можешь сказать, почему я должен стать офицером?

— Конечно, — сразу ответил Прюитт. — Конечно могу. Я и сам был бы не против стать офицером. Из меня бы вышел неплохой офицер.

— Значит, ты все понимаешь лучше меня, — зло ответил Уорден. — Пошли-ка отсюда, здесь делать больше нечего.

Они встали из-за стола, с трудом протолкались к двери и остановились у выхода, чтобы закурить. На противоположной стороне переулка ярко горели неоновые огни кафе «Голубой якорь». На тротуаре толпились солдаты из Скофилда.

— Красиво, — сказал Прюитт. — Мне всегда нравились неоновые рекламы. Я люблю стоять на углу улицы и смотреть вдоль нее на огни реклам.

Уорден промолчал.

— Хотелось бы мне вернуться в роту, — проговорил Прюитт. — Очень хотелось бы, только не такой ценой, как ты говоришь.

— Тебе не придется сидеть в тюрьме положенный срок только в том случае, если японцы — или кто-нибудь еще — начнут войну. Тогда всех заключенных выпустят.

— Спасибо на добром слове, — ответил Прюитт.

— Ты бы лучше не ходил в «Голубой якорь» и вообще в эту часть города, — сказал Уорден. — После окончания учений в городе все время проверяют увольнительные.

— О’кей. Спасибо. До свидания.

— До свидания.

Уорден перешел улицу и направился к «Голубому якорю», а Прюитт свернул за угол и пошел к центру города. Никто из них даже не оглянулся.

Прюитт хорошо запомнил все, что сказал Уорден о шансах на благополучный исход дела. «Ничего себе… — подумал он. — Если только начнется война…»

На одном из перекрестков Прюитт столкнулся с Родесом и Нэйром. Обнявшись и пьяно покачиваясь, они подошли к нему и предложили выпить по рюмке виски.

— Мы только что из «Ритца», — счастливо улыбаясь, сказал Нэйр, когда они подошли к бару. — Там не так роскошно, как у мадам Кайпфер, но это мне и нравится.

— Я ходил в «Ритц» раньше, до того как перевелся в седьмую роту, — ответил Прюитт. — Там действительно хорошо.

— А когда ты собираешься вернуться? — спросил Нэйр, выходя из бара.

— Не знаю, — ответил Прюитт. — Мне еще пока не надоела вольная жизнь.

— Жаль, что у меня не хватает смелости сбежать в самоволку, — мечтательно произнес Родес. — Да и денег нет.

— А здорово сегодня было в «Рптце»? — пьяно улыбаясь, сказал Нэйр.

Родес рассмеялся.

— Пошли-ка лучше еще выпьем, — предложил он и, когда Прюитт наотрез отказался, взял Нэйра под руку и потянул за собой.

— До свидания, Прю. — Нэйр дружески хлопнул Прюитта по плечу. — Увидимся, когда вернешься. Жаль, что ты не хочешь идти с нами.

Прюитт посмотрел вслед удалявшимся друзьям. Неожиданно острый приступ злости охватил его. Ему захотелось избить первого же попавшегося под руку человека.

Когда Нэйр и Родес исчезли из виду, Прюитт свернул в переулок и, вместо того чтобы пойти к остановке автобуса, направился к «Ритцу».

Публичный дом был переполнен, и Прюитту пришлось довольно долго ждать, пока он увидел Жоржетту. Руки у него стали влажными от пота, лицо покраснело, в горле будто застрял комок. «Наплевать на все, наплевать», — думал он.

Жоржетта стояла в центре огромного зала и с кем-то разговаривала. когда Прюитт подошел к ней и взял за руку. Узнав его, она сразу увела его в свободную комнату, чтобы расспросить, что случилось и почему он пришел сюда. Сначала она смутилась, потом смущение прошло…

Когда он протянул ей деньги, Жоржетта засмеялась и отказалась взять их. Он не уступал, и тогда она, изменившись в лице, взяла деньги.

Вернувшись домой на такси, Прюитт улегся в кухне, поставил перед собой бутылку виски и тянул одну рюмку за другой, дожидаясь возвращения Альмы и Жоржетты. Он решил, что лучше за все дать ответ сейчас, разделаться со всем сразу. Но, так и не дождавшись подруг, заснул.

Когда он утром встал и вышел в кухню, чтобы умыться с похмелья, Альма уже сидела за столом и пила кофе. По ее холодному взгляду он понял, что Жоржетта уже обо всем ей рассказала вчера или сегодня утром. А ему так хотелось сделать это самому, но уж слишком много вчера он выпил.

Альма ничего ему не сказала, ни сразу, ни потом. Она не устроила ему скандала, наоборот, была вежлива и даже нежна с ним. Она улыбалась, спокойно разговаривала, и у Прюитта не хватило духу самому начать разговор.