Отсюда и в вечность

Радуясь, что все обошлось, Прю и Маггио поспешили на второй этаж и быстро переоделись в рабочую одежду. Чоут, на лице которого было ясно написано, что он сказал им еще далеко не все, что имел сказать, с невозмутимым спокойствием последовал за ними наверх. Как всегда после попойки у Чоя, глаза Чоута были налиты кровью.

— Форму изменили, — сказал он нудным тоном. — Ремень со штыком и краги.

— Какого же черта ты не сказал нам сразу? — гневно спросил его Маггио, который уже успел полностью одеться.

— А когда же я мог сказать, если вас не было до сих пор, — спокойно ответил Чоут.

— Э, нам надо торопиться, — сказал Маггио и ринулся к своему шкафчику.

Удивленный тем, что лицо командира отделения не выражало ни малейшей озабоченности в связи с приказом об изменении формы одежды, Прю спросил его:

— Это значит, что занятия будут в поле?

— Ты угадал, — все так же спокойно ответил Чоут. — План занятий изменили ранним утром. Похоже на то, что сезон дождей кончился. Давай надевай быстрее краги.

Прю направился к своему шкафчику, а Чоут, закурив сигарету, терпеливо ждал, пока Прюитт и Маггио наденут краги.

— Айк начал разыскивать тебя еще до завтрака, — сказал Чоут, обращаясь к Прю. — Я сказал ему, что ты побежал в лавочку купить сигарет.

— Спасибо, командир, — поблагодарил его Прю.

— На здоровье, — буркнул Чоут.

— Я всегда говорил, что этот парень глуп как пробка, — пошутил Маггио, торопливо зашнуровывая краги.

Чоут флегматично посмотрел на него.

— Смешного здесь ничего нет, мальчик, — сказал он. — Это дело серьезное. Я ведь сказал, что занятия будут в ноле. Или ты не слышал?

— Нет, не слышал, — ответил Анджелло.

— Теперь тебя ничто не спасет, Прю, руки у них будут развязаны, — сказал Чоут, не обращая никакого внимания на Анджелло.

Прю молча надевал краги. Он давно уже знал, что такой момент когда-то наступит, и все же он оказался неожиданным для него. Это как со смертью: человек знает, что когда-то умрет, и все-таки смерть всегда приходит неожиданно.

— И еще этот фокус, опоздание к утренней поверке, — проворчал Чоут. — Тебя нет, а мне пришлось рисковать и изворачиваться. Больше этого не будет.

— А я и не требую этого от тебя. Во всяком случае, в дальнейшем, — сказал Прю.

— Я не могу позволить себе этого, — сказал Чоут. — Может, ты думаешь, что я обязан заступаться за тебя, потому что мы были друзьями?

— Нет, — ответил Прю.

— Я хочу, чтобы ты знал: я не буду тебя вечно покрывать.

— Хорошо. Я тебя понял.

— Я пользуюсь покровительством полковника, — объяснил Чоут, — но не настолько, чтобы злоупотреблять им. Я всегда выручал тебя, пока мог, но больше рисковать не буду. Мне нравится служить в этой роте.

— Мне тоже, — сказал Прю. — Смешно, правда?

— Очень смешно, — сердито ответил Чоут. — Ты восстанавливаешь против себя многих тем, что не хочешь выступать на ринге. В этой роте хозяйничают спортсмены. Недалек час, когда они будут хозяйничать и в полку. Тебя доведут до веса мухи, но заставят драться.

— Скажи мне лучше что-нибудь, чего я не знаю.

— Ну как хочешь, — с обидой в голосе сказал Чоут. — Я думал, тебе нужен хороший совет. Но ты упрямый и не хочешь никого слушать. — Сказав это, он поднялся и намеревался уже уйти.

— Подожди, — остановил его Прю. — Если я действую строго по уставу и не нарушаю закона, что они могут мне сделать?

— Может быть, и ничего, — уклончиво ответил Чоут. — Но они очень хотят завоевать первенство на следующем зимнем чемпионате в дивизии. Дайнэмайт хочет завоевать его во что бы то ни стало.

— Да, но я не вижу, что он может сделать мне, если я не нарушаю устава.

— Брось дурака валять. Не будь мальчишкой, — раздраженно сказал Чоут. — Ты же не новобранец. Что ты, никогда не видел, как собирается эта компания и как они обрабатывают человека?

— Я слышал об этом.

— Как обрабатывают? — поинтересовался Маггио.

— Я не видел ничего, что заставило бы солдата покориться быстрее. А если не покорится — ему крышка, — продолжал Чоут, не обращая внимания на вопрос Маггио. — Я знаю одного такого. Он дезертировал. Его поймали, и он получил двенадцать лет.

— Я ловкий, и меня не так-то легко заездить, командир, — заметил решительным тоном Прю. — Перенесу все, что они придумают, и даже попрошу еще.

— Правильно, — поддакнул Маггио, — я тоже.

— Ты хочешь, чтобы тебе проломили черепок, мальчик? — серьезно спросил его Чоут.

— Нет, — ответил Маггио.

— Тогда заткнись и помалкивай. Это дело серьезное. Если у тебя есть хоть немного ума, то не суй свой большой нос куда не следует. Это дело касается Прю, и твое вмешательство только испортит ему все.

— Это правильно, Анджелло, — подтвердил Прю, с сожалением посмотрев на узкоплечую фигуру маленького итальянца.

— А я не переношу, когда на кого-нибудь так давят, — сказал Маггио.

— Ничего, привыкнешь, — сказал Чоут. — Тебе еще много такого предстоит увидеть, мальчик. Я не понимаю, почему ты отказываешься, — снова обратился он к Прю. — Для себя же делаешь хуже. Это дело твое, и меня оно, конечно, не касается. Мне просто не хочется, чтобы ты попал в беду.

— Но ведь ты когда-то тоже отказался драться в команде Дайнэмайта? — спросил его Прю.

— Правильно. Но со мной совсем другое дело. У меня были покровители в полку, и поэтому я мог сопротивляться. А у тебя их нет.

— Может быть. Поживем — увидим. У меня еще не было таких случаев, чтобы я, находясь на службе, не выполнял приказов или распоряжений. А что касается моего неслужебного времени, то они не имеют права заставить меня делать то, что я не хочу.

— Это все только слова: что правильно и что неправильно, что ты хочешь и что не хочешь. А в жизни все делается по-другому. Существует ли для солдата это самое внеслужебное время — большой вопрос. Право солдата быть обычным человеком — весьма сомнительное правило.