Отвергнутые жёны, или Амазонки поневоле

– Ана, мне жаль, – опустила голову Кея, – его убьют. Женщины ненавидят мужчин. Не надо…

– Я знаю, куда мы отнесём его. Поможешь?

Подруга молча кивнула и подошла к мужчине. Я поднесла носилки ближе. Кея подхватила его под могучие плечи. Взявшись за бёдра, помогла перетащить его. Мужик оказался тяжёлым. Кое-как его пристроили.

Кея бросила сожалеющий взгляд на ящера.

– Мясо пропадёт.

– Мы вернёмся. Идти недалеко.

С трудом, но смогли сдвинуть с места волокуши и потащили их к логову тигров. Хозяев там нет, а запах хищника послужит хорошим прикрытием. Не каждый зверь рискнёт сунуться туда.

Дорога заняла куда больше времени, чем я предполагала. Мужик ворочался в забытьи, приходилось постоянно останавливаться, чтобы он не вывалился на землю. Наконец, мы оказались у знакомой прогалины, прошли к кустам. Положили мужчину возле логова. Кея пролезла внутрь, и мы втащили раненого в укрытие.

– Он умрёт здесь, – без сожаления констатировала женщина.

– Это мы ещё поглядим.

Я осмотрела мужчину, левая рука была сломана. Нужно зафиксировать её. И промыть раны.

– Пойдём за ящером, – махнула Кее. Мясо отвлечёт моих соплеменниц и позволит мне незаметно выскользнуть из деревни.

Вернувшись на поляну, с облегчением увидели, что нашу добычу никто не тронул. Ухватившись за задние лапы, потащили карнозавра домой.

Дая, увидев, кого нам удалось убить, подошла ближе, присела, разглядывая массивные клыки ящера. На них не охотились, скорее спасались бегством или становились добычей.

– Глупо, – коротко бросила она, – зверь мог вас убить.

– Он напал первый, – соврала Кея.

Дая только молча кивнула. Сделала знак рядом стоящим женщинам начинать разделывать тушу.

Скоро поднялась суматоха: крупного хищника каменными ножами распотрошить непросто. Я взяла из хижины свой рюкзак, прихватила пару туесков для воды и «молока», Кея по моей просьбе принесла тонкие кожаные ленты.

Мы выскользнули из посёлка и отправились к поляне, где росли Молочные деревья. Нацедив сока и набрав из ручья воды, вернулись к раненому. Я налила в широкий лист питьё и раскрошила туда таблетку антибиотика. Кея подержала его голову, пока я потихоньку поила мужчину. Затем нашла две подходящие сухие палки.

– Держи его, – попросила подругу.

Сама, насколько было возможно, придала руке правильное положение и туго примотала деревяшки. В забытьи теперь не повредит её. Похлопала мужчину по щекам, он уже приходил в себя.

Глаза открылись, они были глубокого сапфирового цвета. Таких здесь я не видела ни у кого.

Разглядев нас, мужчина удивлённо спросил:

– Где я?

– Лежи тихо, – положила руку ему на грудь придерживая.

Принялась промывать рану, на которой уже запеклась кровавая корка. Мужчина стиснул зубы, но я видела, как ему больно. Однако ничего не поделаешь. Растворила в воде таблетку обезболивающего.

– Пей.

Кея придержала его голову. Сделав глоток, раненый скривился, питьё стало горьким от лекарства.

– Пей, – повторила я, – так надо.

Он кивнул и осушил одним глотком остатки влаги.

Промыв рану водой, обработала антисептиком и туго перебинтовала, приложив на место болтающиеся лоскуты кожи.

– Как тебя зовут?

– Кир, – тихо ответил он. Голос был низким, с хрипотцой.

– Тебе надо лежать. Ты потерял много крови. Вот, выпей, – протянула ему млечный сок, – поможет восстановить силы.

Он посмотрел и мотнул головой:

– Это яд.

– Нет, – я сделала глоток и снова протянула ему.

Он осторожно глотнул, удивлённо причмокнул и осушил всё до дна.

– Хорошо, сейчас нам надо идти. Завтра я вернусь, принесу еды и воды.

– Кто вы? – Он рассматривал нас, крутя головой.

– Наше племя живёт недалеко, – ответила за меня Кея, – ты туда не ходи.

Кир понятливо кивнул. Собравшись с силами, попытался встать и тут же со стоном опустился назад.

– Ты меня слышишь? – рассердилась я, – тебе надо лежать. Мы поможем, принесём пищу. Когда выздоровеешь, уйдёшь.

Обречённо скользнув по нам взглядом, Кир вздохнул и прикрыл глаза.

– Мы вернёмся завтра. Вот вода, – придвинула туесок ближе.

Выбравшись из укрытия, поспешили в деревню. Наше отсутствие уже наверняка заметили.

– Ты странная, – сказала Кея, – всех спасаешь.

– Разве это плохо?

Она пожала плечами:

– Кто-то живёт, кто-то умирает. Так было всегда.

– Значит, пришло время менять правила.

Глава 9

Вечером в деревне был пир. Ящера разделали, и, когда мы вернулись, аромат жареного мяса уже плыл над селением.

На больших деревянных тарелках разложили кусочки огуречных плодов, ягоды гинкго и остальные фрукты. Скоро начали передавать исходящие ароматным соком, шипящие, поджаренные куски мяса. Ярко горел костёр, сегодня на него не пожалели дров. Дая, как матриарх, сидела на почётном месте. Мы же примостились сбоку от костра, удобно устроившись на небольшом бревне, будто на скамейке.

Скоро все насытились. Солнце уже скрылось за горизонтом, и ночь, как щедрый сеятель, густо разбросала на небе зёрна ярких звёзд. Кто-то с другого края затянул грустную песню. Впервые я слышала, чтобы здесь пели. Напев подхватили и остальные женщины селения, скоро над шатрами поплыли девичьи голоса. Слов было не разобрать, но несложно догадаться, что сетовали они на свою горькую судьбу, что заставила покинуть родные земли, близких людей и привела в скорбную деревушку, где женщины доживали свой век.

У Юны, сидевшей рядом со мной, блестели на глазах слёзы. Даже гордая Кея, пригорюнилась, опустив голову и задумавшись о чём-то своём. Я тронула её за плечо:

– О чём все поют? Не могу понять.

– О том, – подняла она голову, – что на свете женщине уготована страшная доля. Мы не живём. Рожаем детей, отдаём их племени. Пытаемся угодить мужу, чтобы не оказаться изгнанной в джунгли. И как бы мы ни старались, когда приходит старость, многие остаются одни, и только единицам из них удаётся добраться сюда.