Отверженный
Шрифт:
– Так что вы от меня хотите?
–Только узнать, может, она тут пробегала.
–Нет, к сожаленью она тут не пробегала.
– Вы уверены?
– Абсолютно.
– Спасибо вам большое.
Странный визитёр перешагнул через бордюр, прошёлся по клумбе с хризантемами и перелез через забор к соседям.
Подобные разговоры у нас не редкость. А порой и не такое услышишь. Однажды ко мне забрался полоумный мужик и на коленях просил, чтобы я его заживо похоронил на приусадебном участке и сообщил его жене, что он уехал на дальний север и уже никогда не вернётся. Я тогда наотрез отказался. А он предлагал мне за это сто долларов. Я уже и не помню, как мне удалось от него отделаться. Вроде, его кто-то позвал за калиткой, и он убежал.
Вообще то я привык к чудачествам своих земляков и уже ничему не удивляюсь. Такая видно у них судьба. Ведь кто хотел её изменить, выехал отсюда на заработки. Тут каждый второй дом заброшен. А те, кто остались, давно спились от горя или вообще не могут нигде устроиться по причине умственной отсталости. Больных у нас хватает. Рядом находится завод по производству химического и бактериологического оружия. Ещё до моего рождения там случилась крупная
Углубляясь в воспоминания, я ещё выпил вина, и оно мне показалось сладким. Таким точно, как варенье из шелковицы. Я его обожал и не мог никак его наесться. Его всегда казалось мало. А мне хотелось ещё. Через год я заметил, что начинаю полнеть. Но кушать меньше варенья всё же не стал. Мама умела очень хорошо его варить. А я неплохо его съедал. Но и не забывал поделиться с родителями. Иначе некрасиво получится. А я хотел, чтобы всё было по справедливости.
Стремление к справедливости не раз становились причиной моих конфликтов с соседскими мальчишками. Однажды я заметил, как курносый мальчуган поднял кошелек, выпавший из кармана пиджака у старенького дедушки. Наверное, у него карман был дырявый. Вот поэтому он и выпал. Ничего не подозревающий дедушка направлялся в аптеку. А мальчуган уже за его спиной пересчитывал измятые купюры. Ради восстановления справедливости я подбежал к нему и попросил вернуть кошелёк. Но моя просьба только вызвала у него вызывающую улыбку. Он даже принял оборонительную стойку, предчувствуя, что я могу его ударить.
Я не являюсь любителем уличных драк, но в редких случаях могу применить силу. А что ещё остаётся делать, если тебя не слушают и не понимают. К тому же мальчуган первым полез ко мне с кулаками и старался попасть мне в глаз. Такое неуважение к старшим меня просто взбесило. Я схватил его под мышки, поднял верх и потряс на вытянутых руках. От чего он даже захныкал. И стал меня умолять отпустить его, а добычу разделить поровну. Я наотрез отказался от его заманчивого предложения. Вследствие чего ему ничего не оставалось делать, как отдать мне кошелёк. А я уже вернул его дедушке. За что и получил благодарность в два рубля на мороженое. Я тогда купил четыре штуки шоколадного эскимо. И с огромным удовольствием с ним расправился в парке, где раньше были качели. Теперь там лесопосадка, заросшая сорной травой. И такое создаётся впечатление, словно там и не было ничего. А то, что было – всего лишь прекрасный сон с красочными картинками. И теперь на смену ему пришла серая и унылая реальность в виде закрытых заводов, разобранных магазинов, заброшенных фабрик, опустевших школ и детских садиков.
Забывшись на короткое мгновение, я вновь пришёл к неутешительному выводу, что меня ничего хорошего не ждёт впереди. Тогда не плохо бы сейчас покончить с собой и получить долгожданный вечный покой, обещанный всем верующим на небесах. Под столом я нашёл нож. Откуда он там взялся, я понять не мог. Вроде если мне не изменяет память, то я всегда клал его в ящик для посуды. Боже, какое убожество меня окружает. Но это только додуматься надо, чтобы тарелки держать в узком ящике. Ну а что мне остаётся делать, если ко мне никто не приходит. Ну а что за обои висят. Им скоро сто лет исполнится. Надо будет обязательно отпраздновать их юбилей. А не то они всерьёз обидятся. Если, конечно, я не сорву их и тем самым укорочу им век. Они мне уже надоели до тошноты. О самоубийстве я уже позабыл и переключился на коричневую бумагу, наклеенную на стенке. Орудуя тупым ножом, я сдирал её клочьями и швырял куда попало. Скоро на полу образовалась приличная груда мусора. Но я не останавливался. Затхлый воздух действовал мне на нервы. Я решил отчистить комнаты от старого хлама и всего того, что раздражало меня в последние месяцы. Шум и треск только придавали мне бодрости и смелости. Будучи трезвым, я вряд ли решился бы на такие кардинальные действия по переустройству собственного жилища. Сломанный табурет я разрубал на части и швырнул в печку. Отсчитав нужное количество страничек отрывного календаря, я вырвал остальные и отправил туда же. Не пожалел даже свои старые рисунки. Для меня они не имели никакой ценности. А значит, их можно спалить. Скоро в доме стало жарко. Я почти полностью разделся и остался в одной футболке и шортах. Делая в перерывах между работой по глотку вина, я продолжал развлекаться. Рыжие шторы я сорвал вместе с карнизом и вынес в кладовку. Затем подумал, что не мешало бы принять тёплую ванну. У нас с водой раньше были проблемы. Её подавали два раза в неделю. Сейчас немножко чаще. Но только рано утром и поздно вечером. А в другое время тут действует сухой закон. Наполнив огромную кастрюлю водопроводной и подозрительно чистой водой, я оправил её греться. Как именно спросите вы? Да очень просто. Я разработал
новейший метод левитации, то есть переноса предметов на расстоянии с помощью силы воли. Но пока у меня её не хватает, я помогаю ей пальцами. Вот так.Я завёл будильник на пол шестого и направился на кухню. От чрезмерно выпитого алкоголя у меня пробудился голод. Несмотря на шаткую походку, я не падал и тем более не считал себя пьяным. Холодильник разочаровал меня сразу, как я его открыл. Видно он меня не возлюбил с тех самых пор, когда я его купил по дешёвке у одного старого еврея. Он подсунул мне непонятно что, без пружин, без мотора и без лампочек. И ещё называл это новейшим чудом научной инженерии. Я потом с ним провозился пол месяца. Покупал недостающие детали, вставлял их. И чудо заработало. А вот продукты хранить отказывалось. И всё, что я туда ставил, на следующий день скисало и пропадало. Не обошла эта беда и мой гороховый суп. Только приподняв крышку, я сразу понял, что он не годиться к употреблению. А значит с ним можно распрощаться. Выгребная яма стала невольной свидетельницей моего трогательного расставания с едой столетней давности.
Возвратившись к пустому столу, я вспомнил, что у меня осталось на худой конец килограмм гречневой крупы. Я её хранил на чёрный день. Похоже, он уже настал. На приготовление постного ужина ушло пол часа. К нему я добавил приличную кучку сухарей и стакан кипячёной воды, чтобы запивать сухую смесь. Диетологи утверждают, что она помогает похудению. Но я от этой напасти застрахован малокалорийным питанием. И продолжаю в том же духе. Не ждать же мне манны небесной на блюдечке с голубой каёмочкой. Но, по правде говоря, не отказался бы и от неё.
Старательно пережёвывая сухомятку, я вникал в подробности европейской кухни, о которой как раз шла речь по телевизору. И ужасно завидовал, что не могу попробовать даже и кусочка из предложенного меню. Рекламный проект по заманиванию голодных, но богатых клиентов действовал успешно. Настолько эффективно продемонстрировали изысканные блюда, что я непременно захотел обменяться с толстыми клиентами своей гречневой кашей. Думаю, польза бы была обоюдная.
Ещё немного пофантазировав на вольные темы, я стал клониться ко сну. Расстелив постель, я с большим удовольствием лёг в неё. Прокрутивши напоследок события прошедшего дня, я пожелал самому себе спокойно ночи и уснул.
2 ГЛАВА
Не помню точно, сколько я проспал. Но отчаянный крик будильника я не услышал. Он, наверное, так надрывался, что слетел с тумбочки и разбился. А может, это я ему помог. Кто его знает. Я же сам сплю. Свидетелей не было. Могу только заметить, что пробуждение вышло длительным и очень тягостным. Я без конца сверлил взглядом одну точку на потолке. И просил её, чтобы она свалилась на пол. Но она только увеличивалась или уменьшалась в зависимости от продолжительности моего взгляда. Вскоре точка зашевелилась и стала спускаться ко мне на тоненькой паутинке. Когда она приблизилась ко мне, я уже узнал в ней маленького паучка. Он забавно двигал тоненькими ножками и старался найти опору, чтобы подобно альпинисту закончить свой спуск. И он его завершил у меня на подушке. Смутные представления о возможной участи беззащитного насекомого разволновали меня до глубины души. Как же на самом деле бывает коварна госпожа фортуна. Один неправильный шаг, и ты погиб. А твоё тело превратится в прах. Я не стал убивать паучка. Ему тоже хочется жить. Я взял его бережно на ладонь и вынес на крыльцо. Пускай идёт своёй дорогой. Я не в праве забирать у него жизнь.
После вчерашнего веселья у меня немножко поднялось давление, и общая слабость не давала возможности заниматься полезным делом. К непрочитанной книге, лежавшей на письменном столе, я даже не прикоснулся. Любуясь собственным отражением в зеркале, я ужаснулся. На меня смотрело лохматое, заросшее густой щетиной чудовище. Такое точно, как из сказки «Аленький цветочек». Может быть, я тот самый заколдованный принц, ожидающий волшебного поцелуя красной девицы. Или восточный мудрец и волшебник в одном лице типа старика Хоттабыча. Но как бы там ни было, бороду я сбрил. И сразу ощутил себя моложе. С длинными волосами я поступил также. Отчего даже воспринял духом. Если бы ещё и переодеться в дорогой костюм, то из меня вышел бы завидный жених. А почему бы и нет. Ведь встречают всегда по одёжке. А провожают в зависимости оттого, сколько кому успел заплатить.
Я пересчитал свои весьма скромные сбережения и с грустью заметил, что их хватит ненадолго. На выплату пенсии я уже не рассчитывал. У меня сегодня закончился срок действия инвалидности. И необходимо снова ехать в больницу, сдавать разные анализы, проходить медосмотр, часами стоять в длинной очереди и всё только для того чтобы попросить врачебную комиссию сжалится над тобой, и признать тебя нетрудоспособным. Но только на пол года. А потом начинай всё заново. Вечная волокита плюс приличная нервотрёпка равняется сбору нужных тебе справок. Ходят слухи, что некоторые врачи неплохо подрабатывают на этом. Купить любую группу инвалидности не составит большого труда, если у тебя имеется несколько лишних тысяч долларов. К счастью, я пока с подобной несправедливостью не сталкивался. Но повторно оформлять инвалидность нет желания. Мне трудно смириться, что я не такой как все. Я дал себе клятву, что сумею заработать деньги другим путём. И ничего не стану просить у государства. Я не так уж много потеряю, отказавшись от его помощи. К тому же она не слишком велика. Я едва сводил концы с концами. И не редко испытывал муки голода. Сколько же надо иметь терпения, чтобы их выдержать. У меня его осталось очень мало. И может не хватить на следующее испытание. Ради чего, собственно говоря, я должен его проходить? Я же не подопытный кролик, загнанный в клетку. И ради чего я вынужден просиживать свои лучшие годы в этой дыре? Чтобы наслаждаться нищетой и жалким убожеством. Ну, так оно окружает меня ещё с рождения. Что я нового узнал, находясь взаперти? Только то что всё вокруг плохо, гадко, мерзко и не вызывает ни чего кроме откровенной тошноты и отвращения. Чему я научился, валяясь целыми сутками на диване? Размышлять о вечном, презирать всё, что меня окружает и бездельничать. И что я в итоге смог заработать? Хроническую депрессию и непреодолимую тягу к выпивке.