Ответ Империи

То, что он там увидел, ошеломило его, наверное, несколько поменьше, чем мобильный телефон в пятьдесят году. На снимке посреди степи высилась огромная башня, по сравнению с которой знаменитая 'семерка', которую он в натуре видел на ВДНХ, смотрелась бы примерно как горбатый 'Запорожец' на фоне карьерного самосвала. Больше всего она напоминала серебристую колокольню Ивана Великого, и размерами и формой — сходство довершал пояс из восьми разгонных блоков внизу, напоминавший церковь в первом ярусе. Из комментариев Виктор узнал, что 'Базальт' был малость пониже знаменитого 'Сатурна-5', на котором американцы слетали на Луну, но зато стартовый вес в полтора раза больше. 'Создание таких ракет', было написано в заявлении, 'ведется в соответствии с программой подготовки международной пилотируемой экспедиции на Марс и преследует в первую очередь мирные цели освоения космического пространства на благо всего человечества'.

'Ну да', подумал Виктор. 'Вот на чем, значит, они БКС выводят! Ясно, почему Штаты так дергаются. Тут лет десять догонять надо, если ничего нет, кроме шаттлов, да и то в утопленном виде. Развалить-то легко, потом хрен соберешь… Ну а что же все же у янки, тут скажут?'

В разделе международных новостей оказалось, что сегодня Штаты объявили дефолт из-за невозможности увеличивать размеры внешнего долга. МИД СССР отреагировал сдержанным заявлением, призывая мировое сообщество искать совместные пути преодоления возникших проблем, предостерег Запад от драматизации ситуации, и напомнил, что Советский Союз всегда готов к диалогу о расширении торгового, экономического и научного сотрудничества со всеми странами независимо от политической системы и идеологических ценностей. Вскользь было замечено, что 'кое-кто' хотел бы использовать нынешний кризис для обострения международной напряженности.

И напоследок, в где-то в разделе текущих организационных вопросов Виктор наткнулся на известие, которое шокировало его гораздо больше, чем 'Базальт'.

Черным по белому фону сайта было написано, что президент СССР Г.В. Романов в связи с резким ухудшением состояния здоровья временно передает руководящие полномочия вице-президенту А.В. Руцкому.

8. Попытка к бедствию

— Начнем сначала. Фамилия, имя, отчество, место рождения?

— Еремин Виктор Сергеевич. Уроженец города Брянска.

— Как оказались в расположении части?

— Вы же не поверите…

— Расскажите еще раз. Верить вам или нет — мы сами решим.

— Вечером… в одиннадцать часов вечера мне позвонили сотрудники госбезопасности по определенному им номеру и сказали, что мне надо выйти к подъезду.

— Они позвонили вам на квартиру?

— Нет, на этот мобильный телефон.

— На радиотелефон… Они представились, называли условные фразы?

— Там высвечивается на экранчике… Телефон мне тоже передали в госбезопасности.

— Спецтелефон, значит. Кто может это подтвердить?

— Здесь — никто.

— Что было дальше?

— Я оделся, вышел из подъезда, было темно почему-то, хотя на улице должно быть освещение.

— Вы проживали в Брянске?

— Да.

— В доме сколько этажей?

— Не помню точно… двенадцать или четырнадцать.

— Не помните, сколько этажей в доме, в котором жили?

— Я на днях вселился.

— Допустим. Что было дальше?

— Я увидел яркий свет… потом понял, что на меня едет машина.

— Так… Интересные пироги с котятами.

Старший лейтенант НКВД Рихштейн внимательно посмотрел на Виктора. Был он молодой, лет тридцать, не более, волосы стриженные 'под бокс', с проседью, и сам здоровый, как качок.

— Это хорошо, что вы считаете, что мы в это не поверим. Почему тогда настаиваете? Повторяете, как заученную легенду?

— Не вижу смысла врать и темнить.

— Настаиваете на том, что говорите искренне? Да или нет?

— Да.

— В Брянске нет домов в двенадцать этажей.

— В девяносто восьмом — будут. Бульвар Информатики, дом сто сорок два 'А'.

— Корпус 'А'?

— Корпус, простите, чего?

— Корпус дома.

— А, нет. Сейчас не называют корпусами. Просто дома и номера. То-есть, не сейчас. Я говорил, что очутился здесь из будущего.

— Бульвар Информатики как сейчас называется?

— Никак. Его нет. Он прямо на месте аэродрома построен. А аэродром будет за городом. За Супонево.

— Так далеко?

— Требования безопасности. Реактивные лайнеры.

— Ракетопланы?

— Вроде того.

— Кто дал вам радиотелефон?

— Капитан КГБ Доренцова, Варвара Семеновна.

— Что такое КГБ?

— Комитет госбезопасности СССР. Он будет отдельно от НКВД… то-есть, от МВД. После войны разделят.

— После какой войны?

— Великой Отечественной… В общем, с Германией будет тяжелая война, погибнет двадцать миллионов человек.

На лице старшего лейтенанта выразился неподдельный интерес.

— Когда начнется?

— Двадцать второго июня сорок первого года. В четыре утра, без всякого объявления. Немцы нападут.

— Сейчас уже двадцать седьмое. Сентября сорок первого. Войны нет.

— Как нет? — непроизвольно вырвалось у Виктора.

— Так нет. Панику сеете, гражданин. Завтра вон воскресенье, трудящиеся отдыхают.

— Воскресенье? Так, может, в это воскресенье, потому я и здесь? Товарищ гражданин, эти, как их, сосредоточение войск, провокации на границе, как, как там??? Тогда все понятно! Пять часов у нас, хоть что-то успеют, хоть из Брестской крепости народ выведут! Что там, на границе?

— Значит, из будущего, и спрашиваете, что в прошлом? И не знали, что НКГБ уже выделяли из НКВД и обратно объединили? Историю не учили? А по разговору вы, похоже, закончили при царе гимназию, а то и университет. Читали, похоже, много. Не вяжется.

— Знаю, свою знаю. Она у вас другая. Каждый раз немного другая история.

— Вы сказали 'каждый раз'. Что имели в виду?

— Я несколько раз попадал в прошлое и возвращался. Каждый раз оно другое. Да и сюда я попал из другого прошлого.

— Уже кое-что… Кто вас перебрасывает, каким путем, с какой целью?

— Понятия не имею. А домысливать не хочу, незачем. Знаете, как в кино: вот один кадр, а тут сразу другой. Ничего странного, необычного не замечал.

— Кино…

Старший лейтенант вынул из стола пачку листов бумаги и химический карандаш, и пододвинул их Виктору.

— Попробуйте изложить все связно и понятно. Я пока перекурю. Курите?

— Нет.

— Здоровье бережете. Это хорошо. О здоровье вам думать надо. Скажу, чтобы чаю занесли. Писать вам, похоже, долго придется…