Ответ Империи

…Унылый осенний дождь повис над городом. Серая завеса закрыла перспективы улиц, крупные капли сверкали в лучах фар ближнего света, пузырили и морщили тысячи луж, внезапно покрывших землю и тротуары. По мостовым текла измятая пленка воды, собираясь по обочинам в потоки, и унося в решетки ливневой канализации мелкое измокшее золото листвы. Дождь мелкой дробью сыпал по крыше троллейбуса и струился по стеклам, рвался с козырьков крыш и желобов и моментально пропитывал все, за что успевал зацепиться. Угасающая волна бабьего лета не могла справиться с этой выжатой на город губкой; было тепло, градусов пятнадцать, но салон настолько был пропитан влагой, что вентиляция не справлялась, стекла были изнутри болезненной испариной, и воздух казался более зябким, чем на самом деле. В протертом ладонью пятачке стекла Виктор увидел, как ветер треплет на ветру изначально кумачовый, но теперь отяжелевший, темный, словно пропитанный кровью, лозунг — 'СССР — ПОСЛЕДНИЙ ШАНС ЗЕМНОГО РАЗУМА'.

В кооперативе, куда он вошел, складывая на ходу зонтик и поеживаясь, его встретили загадочными улыбками. Нетерпеливая Вики даже спросила:

— Вас поздравить?

— С чем?

— Тогда пока не буду. Сами увидите.

'Одни загадки, одни загадки… Премию, что ли, дали? Ладно, проставимся…'

Прогрузившись, он получил мессадж от Кондратьева: 'Зайдите, я жду'.

— Ну что ж, — с многозначительной паузой произнес Иван Анатольевич. — Полина Геннадьевна сегодня в Москве, так что на меня пала эта прискорбная миссия сообщить, что вы у нас больше не работаете.

'Вот как, увольняют, значит. Действительно, я здесь потенциальный источник проблем. Остались только связи с силовиками… Бездельничать мы вам не дадим, говорите… Вот проверим, как слово с делом.'

— Ну что ж, — спокойно сказал Виктор, — было приятно поработать.

— Прискорбная для нас, — продолжал Кондратьев, — а с вас торт, потому что забирают вас переводом в Брянское отделение НИИагропроминформатики, документ утром пришел.

— А что это за НИИ? — несколько удивленно спросил Виктор, озадаченный корнем 'агро'.

— Судя по сетевому справочнику — какая-то блатная контора при ГКНТ. Собирают на местах бумажки, сводят в отчеты, пишут нормативы и стандарты. В общем, островок бюрократии.

— Зачем я им понадобился?

— Видимо, хотят предложить интересную творческую работу. Иначе бы выбрали не вас.

— Что же там за работа?

— Понятия не имею. Но наверное же, разъяснят!

— То-есть, в принципе, я могу и отказаться?

— Н-нуу… — протянул Кондратьев, — формально, конечно, можете, но знаете… Я бы не советовал, по крайне мере, вот так, сходу. Понимаете, у нас через них сейчас очень выгодный заказ, не хотелось бы… Если вам не понравится — немножко поработайте, потом тихо переходите обратно. Всегда будем рады. Но, по слухам, с условиями там нехило. О текучке кадров ни разу не слышал. Жалко, конечно, только вы у нас прижились, ну, что поделать… Бугалтерия вас уже рассчитала, вот только наличных на выдачу до обеда нет, так что мы оформили вам карточку. Можете с ней рассчитываться, правда, по области не везде еще, можете деньги снять.

— Понятно. Комиссия по обналичке большая?

— Какая комиссия, по какой обналичке?

— Ну, комиссионный сбор, когда деньги наличными брать.

— А-а, вот вы о чем. Нет сбора. Просто в сберкассе так три процента годовых, если с картой — два.

… Пресловутый НИИагропроминформатики оказался за городом, и от 'Паруса' до него надо было ехать на моторе. Или же на автобусе от автовокзала, но Виктору не хотелось терять время. Ехать к нему надо было по улице Брянского фронта, что вправо от памятника летчикам, до поворота на Толмачево. Стоял он в небольшом лесном массиве, и Виктор подумал, что если так вот идти от дороги через лес и дальше через поле, то можно попасть в Бежицу на Первомайку или в Десятый микрорайон.

Мотор оказался новым 'пазиком' — маленьким, мест на двадцать, желтым, он чем-то напомнил Виктору 'Хендэ-каунти', только без передних мест, на которые надо лезть, пригнувшись, и чуть подлиннее. Стопятидесятисильный дизель тихо мурлыкал справа от водителя, не мешая динамикам транслировать по случаю рабочего полудня 'Любимые хиты с катушек'. Чей-то знакомый голос с кавказским акцентом игриво выводил шейк 'Хрупкая девчонка', который так любил заводить сосед за стеной сорок лет тому назад:

— Режут тени наиска-сок Рыжий берег с палос-кой и-ила, Я га-тов цило-ввять песок, Па като-раму ты ха-диила!

Четырехэтажное зеленовато-серое здание института пряталось за деревьями, и к нему вела недлинная аллея, аккуратно уставленная светильниками. Дождь прекратился; по небу тянулись низкие, неестественно сочные лиловые тучи, словно сошедшие с компьютерных коллажей Бориса Борисовича, известного в Рунете под ником Boji. Теплый воздух был, как губка, пропитан влагой, в которой растворялись запахи грибов и прелой листвы, над асфальтом пешеходной дорожки вилась поздняя надоедливая мошкара. Пройдя вперед по аллее, Виктор увидел, что территория огорожена глухим трехметровым забором из зеленого профлиста, вьезд был сделан в арке такой же зеленовато-серой проходной, а на крыше института виднелась куча антенн и будок с жалюзи. 'Ведомственная связь, наверное' — мелькнуло в голове.

Сто пудов, подумал Виктор, в эту номенклатурную крепость его направило КГБ, и от этой мысли у него слегка тревожно заныло под ложечкой. Ну, то, что здесь он будет под присмотром, это понятно и логично. Вопрос в другом. Как он в эту закрытую среду бюрократии впишется? Какие у них там нравы, понятия? Наверное, подсиживают друг друга? Пишут телеги? И вообще, как там у них что принято? Паршиво быть белой вороной.

Виктор вдруг почувствовал, что за пару недель пребывания в другом Союзе перспектива пребывания в среде офисного планктона стала вызывать у него жуткое отвращение. Торчать среди людей, которые ничего полезного не производят, но тем не менее соревнуются в праве быть пупами земли разных категорий, слышать от каждого 'Это для босса', прекрасно зная, что это — перестраховка для их собственной задницы, отбиваться от их ежедневных, ежеминутных попыток перекладывать свою работу и свою ответственность на его плечи — до чего же это тошно после того ощущения силы и полезности, которое он успел почувствовать в кооперативе!

'Вряд ли я удержусь в этом дурдоме', сказал он себе, но тут же рассудительно добавил:

'Возможно, им просто нужен кто-то вроде универсала, чтобы и локалку админить, и железо чинить по мелочам и вообще… Еще б таких пару — тройку, будет нормальная своя компания, и тогда жить можно'.

Виктор вздохнул и оглянулся по сторонам, словно собравшись заходить в холодную воду. Вокруг тихо блаженствовала пригородная осень, пахло грибами и прелой травой, и в шелесте деревьев словно прятался негромкий гул, доходящий из-за забора. На небольшой асфальтовой стоянке дремали несколько авто в каплях невысохшей росы, и желтые березовые листики на их кузовах и стеклах, словно стикеры, напоминали хозяевам о грядущем переходе на зимнюю резину.

Стеклянные створки двери проходной автоматически разъехались перед ним, как в супермаркете. Он вошел внутрь и увидел привычные вертушки и стену с окошками для оформления пропусков.

— А вы пунктуальны, это хорошо, — раздался слева знакомый женский голос.

Виктор обернулся: перед ним стояла Семиверстова и какой-то незнакомый мужчина лет сорока пяти, невысокий, чуть полноватый, с азиатским прищуром глаз на смуглом лице с выдающимися скулами.

— Знакомьтесь, это товарищ Момышев, Илья Нариманович, завсектором проблем глобальной соционики. Будете работать в его подразделении. Извините, что не предупредили заранее — надо было проверить вашу реакцию.

Момышев, улыбаясь, подал Виктору мягкую и шершавую руку.

— Очень рад, что буду с вами работать. Надеюсь, и вы не разочаруетесь.

— Постараюсь… А реакция-то как? Подходит?

— Ну… Странно, что, узнав о переводе, вы не выразили беспокойства, как вы вольетесь в новый коллектив. Будь вы из нашего времени, это значило, что вы либо очень уверенны в себе, либо… не наш человек. Иногда эту мелочь упускают шпионы.

— Постараюсь не упускать.

— Ценю шутку… Мы пришли к выводу, что у вас там низкий уровень организации труда. Синергетика коллективной работы всегда дает лучший результат, чем соперничество индивидов, но требует личности в руководстве. Не обязательно сильной и яркой, иногда эта личность должна уметь держаться в тени, помогая раскрываться команде, но всегда личности развитой и духовно богатой. А вот посредственности, люди некомпетентные, боясь соперников, выстраивают организацию под себя, под шевеления своего тела, в результате большая часть людей действует в ждущем режиме, неэффективно, и не образует устойчивых межличностных связей. В этом случае человеку все равно, где работать, лишь бы… В общем, где-то так.