Ответная угроза

Взрывают за собой все мосты, минируют дороги, — всё, как предсказывал этот зануда Павлов. Будто генералы вермахта подслушали его предупреждения или он их научил.

Жуков подносит бинокль к глазам. Почти беззвучные ругательства возобновляются. Можно без хлопот наладить понтонную переправу и переправить войска. А дальше? По полям, по долам идти? Дороги наверняка заминированы, что не страшно, как заминировали, так и разминируем. Но это время!

Железная дорога превращена невесть во что. Жуков сумел разглядеть с пригорка, что все шпалы сломаны. Все! Он даже не знал, что это возможно! Как они это сделали? Генерал, тогда ещё генерал, Павлов в своё время тоже устраивал немцам козью морду. Но он без затей разбирал и увозил к себе всё, и шпалы и рельсы. Тут хотя бы рельсы целые, на вид. Так-то их повести могло.

Вместе со всей свитой генерал возвращается на канонерку, на которой прибыл. Больше времени дорога занимает, зато дефицитное горючее не тратится. А угля в стране хватает.

Жуков уходит в каюту и расстилает на столе карту. Некоторое время привыкает к мысли, что немцев не догнать, они не собираются вставать на пути оборонной стеной. Очень не хочется признавать неприятный факт, но приходится. Хотелось догнать и вцепиться в хвост гитлеровцам хотя бы для того, чтобы доказать Павлову, что на этот раз маршал ошибся.

Нет. Придётся учитывать сей неприятный факт. И что тогда делать?

Спешно продвигаться от Николаева к Одессе. Вот что надо делать. И море нам в помощь, по нему можно быстро перебрасывать войска, не опасаясь мин. Минные тральщики уже работают, понтонный мост в Николаеве тоже. Про сухопутную дорогу забывать не будем, не могли немцы сплошь её минами нашпиговать. Чем больше доступных дорог, тем лучше.

20 декабря, суббота, 18:40

Минск, штаб Западного фронта.

— Вот так всё и получилось, — удручённо заканчивает доклад Анисимов. — Вырвались они. Не смог их удержать.

И виноватого вида генерал не удерживает. Климовских смотрит сочувственно, другие штабные тоже. Нас в кабинете немного, зампотылу генерал Курдюмов принёс бумаги на подпись и остался послушать немного грустный рассказ командарма-11. Каршин, сменщик Анисимова на должности шефа боевой подготовки, тоже здесь. У него, ввиду полученного им опыта, есть ещё одна ипостась — ночной начальник штаба фронта, фактически командующий. Штаб должен работать круглосуточно.

— Да и хрен с ними! — моя, малость легкомысленная, отмашка мгновенно стирает и сочувствие со стороны штабных и виноватость Анисимова. И все ждут, что дальше скажу.

— Ты и не мог их удержать. Капканом на лисицу медведя не удержишь. Ладно. В дела вы вникли, — это я ночной смене, — так что работайте. А я домой. Николай Палыч, поехали со мной, домашний ужин тебе не повредит.

Заодно и по рюмашке внутрь забросим. Изредка можно себя побаловать. Со стороны оно выглядит так, что вызвал командарма-11 на ковёр, чтобы морально изнасиловать за неудачу. На самом деле, давно его не видел, хочется пообщаться.

Едем на Хорьхе, за нами и перед нами — броневики. Минск стал тыловым городом и центральный район — режимный, мышь не проскочит, так что позволяю себе ездить на красивой машинке. Это мне Никитин из Восточной Пруссии презент подогнал. Хорьх-830, лимузин. Подумывал оставить лично себе, но не слишком удобно. Если в Москву переведут, с собой его тащить что ли? Там какой-нибудь представительский ЗИС или ЗИМ дадут. С бронебортами и стеклом, толщиной в два пальца. Так что поставил на учёт в хозчасть, как машину командующего Западным фронтом. К должности, то бишь, привязал.

Кстати, не организовать ли в Минске производство автомобилей представительского класса? Вывезу какой-нибудь завод «Опель» из Германии вместе со специалистами. Вот это будет трофей, всем трофеям — трофей. А не пошлые эшелоны с тушёнкой.

— Давненько в Минск не заглядывал, — Анисимов с интересом разглядывает городские пейзажи. — Как у вас спокойно всё…

— Ага… — отзываюсь односложно. Прокручиваю в голове доклад командарма, отсекая эмоции.

Операцию я, конечно, одобрил, но сразу предупредил: под вашу ответственность, товарищи генералы. Не вздумайте чего-то прошляпить, бошки поотрываю…

18 декабря, четверг, время 11:30.

Разгромленные позиции 11-ой армии,

в полутора десятках километрах севернее Шауляя.

— Влево, вправо! Быстро! Ложись! — орёт сержант, командир орудия. Одного из тех, что валяются сейчас на боку или таранятся немецкими танками.

Полтора десятка артиллеристов, всё, что осталось от личного состава батареи 76-миллиметровых гаубиц, бросаются в обе стороны. Обыденно и гулко стучит танковый MG. Один не успевает упасть в снег самостоятельно и валится с коротким хрипом.

— Быстро! Зигзагами! — орёт сержант.

Танк, давший по ним очередь, дёргает башней, стоит, будто раздумывая, стоит ли продолжать охоту? Решает, что ну его нахрен и, ревнув мотором, присоединяется к общему движению. Русская оборона прорвана, но надолго ли? Надо спешить. Расстреливать уцелевших русских приятно, но хлопотно. Их еле заметно в белых маскхалатах.

Оставшийся полувзвод добегает до леса. Затем пара бойцов возвращается за раненым. Бой закончен и не вхолостую. Перед батареей чадят три танка, один с оторванной башней. Это не считая тех, кого приголубила первая и вторая линия обороны, которых они поддерживали огнём на дальней дистанции.

Рванули они так, что чуть подмётки не оторвались. В самый последний момент. Даже привести в негодность пушки не успели. Впрочем, и необходимости такой нет. Немцам не до полуживых трофеев. Им бы самим ноги унести.

Шесть бойцов сержант отправил на доставку раненого по направлению «где-то там». Третья линия обороны сплошняком не идёт, по узловому принципу выстроена. Остальные рядом. Страшно интересно сержанту, что будет дальше. Что сделают врагу красные генералы за обиду своих красноармейцев? В то, что не спустят, сержант не сомневался. Их Анисимов точно не такой.

— Как думаете, товарищ сержант, авиацией ударят? — в лицо заглядывает совсем юный веснушчатый боец, подносчик снарядов из его расчёта.

Сержант снисходительно смотрит на веснушчатого, затем скептически на затянутое облаками небо и в конце, со злобой на сгущающиеся немецкие колонны, спешно уходящие на север.

— Посмотрим, — даёт неопределённый, но многообещающий ответ. — А вы чего тут разлеглись? А ну, вперёд! Костерочек сообразите, а то в сосульки превратимся.

Веснушчатого оставляет при себе. Сержант смотрит в бинокль, которым разжился у убитого комбата и диктует молодому бойцу сколько и каких войск проходит мимо них. На войне нельзя терять время просто так. Не можешь стрелять, наблюдай, чтобы доложить начальству.