Ответный удар

— Нет! — Браен упал и заколотил себя кулаками по голове, словно таким способом надеялся избавиться от чуждого присутствия в своем разуме.

— БРАЕН… ПРАВИЛЬНАЯ МЫСЛЬ… ИСТИННЫЙ ПУТЬ… ОТВЕТЬ МНЕ, БРАЕН! грубый и властный голос Машины чуть дрогнул и зазвучал с новой силой, громом отдаваясь внутри его черепа. — ОТВЕЧАЙ МНЕ, СМЕРТНЫЙ!

— Я… нет! Оставь меня в покое!

— ВАША ЦИВИЛИЗАЦИЯ ДОЛЖНА РУХНУТЬ.

— Нет, Повелитель. Мы слушаем и повинуемся. У нас возникают только Правильные Мысли. Мы принадлежим ИСТИНЕ!

Браен осел вниз, его тело колотила безостановочная дрожь.

— ТЫ ЛЖЕШЬ, БРАЕН! ГОВОРИ СО МНОЙ, ЧЕЛОВЕК! ДАЙ МНЕ ПОНЯТЬ ТВОЮ ЛОЖЬ. ТЫ НЕ СПРЯЧЕШЬСЯ ОТ МЕНЯ. Я УНИЧТОЖУ ТЕБЯ ТАК ЖЕ, КАК Я УНИЧТОЖИЛ ХАЙДА. И ТАК ЖЕ Я УНИЧТОЖУ ВАШУ ЦИВИЛИЗАЦИЮ.

— Нет, Повелитель! Нет, Мэг Комм! Я — твой слуга.

— ТЫ — ЛЖЕЦ, БРАЕН. Главнокомандующий Стаффа кар Терма, несмотря на все мои расчеты, еще жив.

— Мы следовали твоим инструкциям до последней буквы, Великий.

— Ты переметнулся на его сторону! О, гнусное, лгущее человеческое существо! Я мог бы раздавить тебя, Браен, как насекомое. Вы, презренные смертные, уничтожаете вашу цивилизацию ложью. Посмотри на тела своих соплеменников, принесенные тобой в напрасную жертву. Вглядись пристальнее в их глаза. Ты обрек свой род на уничтожение, Браен. Никогда больше в космосе не будет звучать человеческая речь. Повсюду будет царить тишина. Мертвая тишина…

Вечная.

— Нет, Повелитель. Я… мы действовали согласно нашей вере. Правильная Мысль — наша мысль!

— Главнокомандующий — раковый нарост на теле вашей цивилизации. Как любая угроза общественному спокойствию и согласию, он должен быть выкорчеван с корнем, и только ИСТИННЫЙ ПУТЬ залечит раны человечества. Я четко вижу все хитрости твоих коварных замыслов и интриг.

— Не существует никаких интриг. Я — твой преданный слуга, о, Великий!

Яркое пламя страха вновь стало пожирать Браена, когда контрольные щупальца Машины протянулись и принялись сверлить его мозг.

— Поверь, я служу только тебе!

— Тогда почему ты лжешь? От меня ничего нельзя скрыть! Ты предал меня, Браен. За предательство я убил Хайда. Один за другим вы умрете все: кто-то погибнет на войне, а кто-то умрет от голода. Их крики слабым эхом отразятся от Запретных границ. И на тебе будет лежать, вечное проклятие ответственности за гибель человечества. Ты будешь жить с сознанием того, что кости людей гниют и разлагаются в вечной темноте по твоей вине. В твоих ушах будут вечно звучать их отчаянные просьбы и мольбы. Темнота смыкается вокруг вас все теснее и теснее.

Ты чувствуешь это, Браен? Хладнокровно, безжалостно люди истребляют сами себя, делая продолжение рода человеческого невозможным. И скоро последнее дитя будет нащупывать охладевающими пальцами слабое тепло, которое называется жизнью, но вместо этого почувствует лишь холодное дыхание смерти.

— Нет! Прости меня. Великий Всемогущий Повелитель! Я…

— Ты — недостойный негодяй, не оправдавший моего доверия, Браен. Ты заслужил единственную награду. Смерть… Смерть… Смерть!

Браен закричал в ужасе, когда мощь Машины обрушилась на его мозг, сжимая его невидимыми щупальцами, уничтожая душу. Темнота, темнее и чернее чернил абсолютной пустоты наступала на его сознание, распыляя его по кусочкам.

Неумолимый холод проникал в хрупкую плоть, вытесняя из нее остатки жизни, а леденящие душу крики в это время рвались наружу из миллионов глоток страдающих и погибающих вместе с ним людей. Страшный могучий стон потряс Вселенную.

— Нет! Благословенные Боги, нет! Я вовсе не хотел этого! Помогите мне!

Пожалуйста, умоляю вас всеми святыми, помогите… мне!

— Магистр? — из-за сплошной завесы страха донесся знакомый голос.

— Помогите мне!

— Магистр! Проснитесь! Это Никлос. Вы — в полной безопасности.

Браен вздрогнул, почувствовав прикосновение теплых рук. Стряхнув с себя последние видения кошмара, он уставился во встревоженные карие глаза Никлоса.

— Это был всего лишь сон. Магистр. Все в порядке. Вы — на борту СВ, и вам ничто не угрожает.

Браен открыл было рот, но слова застряли у него в горле.

— Не волнуйтесь, все будет хорошо. Я позабочусь о том, чтобы ничто не нарушало ваш покой. — Никлос ободряюще подмигнул ему.

Усы Командира Седди при этом забавно зашевелились.

— Машина… Мэг Комм… — удалось наконец прокаркать Браену. — Во сне.

Жуткий кошмар.

— Сейчас Машина не может повредить вам.

Из глаз Браена потекли слезы, рожденные облегчением в настоящем и страхом перед будущим.

— Никлос, ты должен обещать мне… Что бы ни случилось, ты больше не позволишь им надевать этот шлем на мою голову. Никогда.

— Вам не придется больше носить этот шлем. Магистр.

— Дай мне слово, Никлос. Слово Командира Седди, что если они захотят надеть на меня шлем, ты… ты сначала убьешь меня.

— Магистр… я…

— Поклянись! Твое слово, Никлос! О, Проклятые Боги, поклянись мне в этом!

Никлос нахмурился и облизал пересохшие от волнения губы. Затем кивнул.

— Клянусь, Магистр.

Задыхаясь, Браен отвернулся. Усталость многотонной громадой навалилась на него, он не слышал больше вопросы Никлоса, пытавшегося продолжить разговор. Не сейчас. Он не мог говорить, не мог вынести тревоги в глазах Никлоса. Машина убила мою душу. Из прошлого появлялись лица и выстраивались перед ним в ряд.

Хайд, Бутла Рет, Претор, Тиклат и другие. Все они уже мертвы, превратились в тленный прах. И со смертью каждого из них умирала маленькая частичка души Магистра Браена.

Несколько минут спустя Никлос оставил безрезультатные попытки заставить Браена говорить и, пожав в расстройстве плечами, склонился над пультом управления систем жизнедеятельности и стал проверять показания приборов.

Браен уставился пустыми глазами на белую обшивку стен, окружавших его.

Белые, мягкие, как облака. В его памяти опять загремел металлический голос Мэг Комма. СМЕРТЬ… СМЕРТЬ… СМЕРТЬ!

— Я предал… предал всех. Это моя вина, Хайд, дружище.

Из туманного забытья вдруг всплыли когда-то невинные янтарные глаза Арты Фера, которые с почтением взирали на него. Он любил ее. Любил со страстью, ставшей для него губительной.

ПРЕДАЛ… ПРЕДАЛ СТОЛЬКО ЛЮДЕЙ.

Теперь с каждым ударом своего дряхлого сердца, Магистр Браен продвигался все ближе и ближе к Тарге, к Машине и к кошмару, воспоминания о котором были еще слишком болезненными, чтобы их можно было проанализировать.