Овечка в волчьей шкуре

— Конечно, её тщательно проверят, — пожал плечами Вадим, рассказывая мне все это, — но я почти уверен: женщина действительно ни при чем, кто-то просто позаимствовал её документы на время… Мы потратим не один день на поиски, а потом выяснится, что документы прихватил сожитель, которого она не помнит даже по имени или что-то в этом роде…

— Что же делать?

— Искать, — усмехнулся он. — Всегда есть один шанс из тысячи. Мы опросили соседей, ничего интересного, по их мнению, квартира вообще пустовала.

— Выходит, неведомый Эдуард Витальевич просто пользовался ей, когда желал со мной встретиться?

— Конечно. Странно, что у тебя ни разу не возникало мысли, что во всем этом есть нечто подозрительное…

— Я ездила к нему с мужем, который смог убедить меня, что это хороший специалист… — Я отвернулась.

— Ты что-то не договариваешь. Что произошло между вами в этом сгоревшем доме?

— У меня остались весьма смутные воспоминания, я почти всегда пребывала в полубессознательном состоянии, меня пичкали всякой дрянью, пытались что-то выведать.

— Что? — задал вопрос Вадим, как видно, забыв, что не так давно уже интересовался этим. Любопытно. Выходит это «что» по-настоящему его тревожит.

— Понятия не имею. Я ведь тебе рассказывала: они задавали вопросы, когда я была в отключке. Потом на время оставили меня в покое, думаю, дела мои были неважные и ребята испугались, что я скончаюсь раньше, чем они что-то заполучат. Я пребывала в состоянии редкого просветления, когда на дом напали вооруженные люди. Мне повезло. Среди стрельбы и сумятицы мне удалось ускользнуть.

Он задумался, должно быть, взвешивая мои слова. Но не это меня сейчас волновало.

— О моем предполагаемом муже удалось что-нибудь узнать?

— Абсолютно ничего, никаких зацепок.

Это становилось забавным. Я немного поразмышляла и, весело глядя на Вадима, сказала:

— Кассета.

— Какая кассета? — удивился он.

— В квартире, где вы меня нашли, за батареей лежала видеокассета. Сосед из квартиры напротив следил за мной, тот самый тип, которого нашли на пороге собственного дома. Так как меня обвиняли в соучастие в убийстве, я решила осмотреть квартиру и обнаружила видеокассеты. Одну прихватила с собой, на всякий случай, как доказательство, что я не спятила, а остальные оставила господам из милиции, но они их, как видно, не заинтересовали, впрочем, как и вас… На кассетах мой муж тоже запечатлен.

— О черт… — Вадим был крайне раздосадован этим промахом, поспешно покинул комнату, забыв сообщить, куда так стремительно направился, а я покосилась на телефон. Он стоял рядом, возле моей правой руки, точно оставленный нарочно. Я сомневалась, что они всерьез затеяли со мной эту игру. Кому, по их мнению, я могла бы позвонить? И еще, неужто я такая дура? И все-таки я позвонила. Набрала номер поликлиники и попросила к телефону Солдатова Евгения Сергеевича.

— Солдатов в отпуске, — равнодушно ответил женский голос.

— Когда он выйдет из отпуска?

— Не знаю.

— А можно узнать его домашний телефон?

— Мы таких справок не даем.

Что ж, вполне логично. Я перевела взгляд на экран, он уже некоторое время вспыхивал яркими звездочками, а я решила немного поэкспериментировать. В комнате, вне всякого сомнения, установлена видеокамера, так что прятаться нет смысла. Не торопясь я просмотрела телефонную книгу города на букву С. Солдатов Е.С. — всего-то три человека… По первому номеру ответить не пожелали, я набрала следующий. Женский голос:

— Да.

— Могу я поговорить с Евгением Сергеевичем?.

— Кто его спрашивает?

— Это из бухгалтерии, мы начислили деньги за отпуск…

— Евгений Сергеевич умер.

— Что?

— Он умер. — Голос женщины звучал сурово, точно она злилась на мою бестолковость. — Его сбила машина. Жена узнала об этом час назад.

— Извините… Мы думали, он отдыхает на юге…

— Он уехал к матери, и там произошло это несчастье. — Голос женщины изменился, теперь она вроде бы не прочь была поговорить, но я ещё раз извинилась и повесила трубку.

Дверь открылась, и вошел Вадим, точно специально ждал этого момента.

— Евгений Сергеевич погиб, — сообщила я.

— Евгений Сергеевич? Кто это?

— Врач-травматолог.

— Ах, да… конечно. Он погиб?

— Да. Попал под машину.

— Думаешь, это убийство? — Вадим нахмурился и выглядел встревоженным. Я пожала плечами:

— Откуда мне знать? А ты что думаешь?

— Признаться, ничего, то есть… как ты узнала об этом? — Я кивнула на телефон. — Кому могло прийти в голову убить его?

— Например, человеку, который хочет, чтобы Анны Шульгиной никогда не существовало.

— Что за чушь. Он врач, у которого ты несколько раз была на приеме. Он ни для кого не представляет интереса. Если уж на то пошло, надо убивать всех, с кем ты общалась за последние полгода.

— Не так уж много людей, — усмехнулась я.

— Я не понимаю. — Взгляд его сделался настороженным. — Ты что, обвиняешь меня? — Я не ответила, а он продолжил:

— Аня, я пытаюсь тебе помочь. Разве это не ясно? Я смог убедить людей, от которых зависит твоя судьба, что ты совершенно не тот человек, которым была год назад…

Я серьезно кивнула, с большим трудом подавив в себе желание расхохотаться. Он точно считает меня дурой. И слава богу… Вадим отвел глаза и, будто только что вспомнив, заговорил о кассете.

— Сейчас её привезут.

Вместе с кассетой прибыл молодой человек с длинными волосами, которые нелепо торчали в разные стороны, бородой лопатой и насмешливыми глазами. Маленький, упитанный и чрезвычайно подвижный, он вызывал невольную симпатию.

— Это Денис, — представил его Вадим мне, и тот сразу же занял место у компьютера. Следующие несколько часов мы прерывали работу только для того, чтобы выпить чаю или наскоро перекусить.

Я страшно устала, но мыслила как никогда четко. Забавно, но мы успели стать командой. Просмотрели огромное количество документов, фотографий, но никого похожего на моего мужа не нашли.

— Он мог сделать пластическую операцию, — прихлебывая кофе, говорил Денис. — Мы потратили время впустую. Нам нужен человек, который был в нужном месте в нужное время, а вовсе не тип с похожим лицом.

Когда голова у меня начала болеть, кофе больше не помогал, а глаза слипались, я вдруг вспомнила про одну фотографию. Я разглядывала её с особым вниманием, потому что на ней был мой отец. В полный рост, в окружении соратников. Группа из восьми мужчин…