Овидий

– Ну как ты? – спрашиваю я её. Улыбается и ничего не говорит. – Давай помогу тебе добраться до хижины. – Предлагаю. Беру её под крыло, ну реально под крыло, она же гарпия, и помогаю идти, она немного хромает. Слышу сзади разговоры простых хасов:

– Смотрите! Сэр Овидий говорит нам своим примером позаботиться и раненых!

Я довожу Ашану до избушки, но той уже нет на месте. Вообще ничего от деревни не осталось лишь пепелище.

– Может, уединимся в сарае, что на скале, - предлагаю я. – Помнишь, где я лежал, когда выздоравливал?

– Я тебя сейчас не подниму так высоко, - смущённо улыбается она, и кладёт мне голову на грудь. – Так хорошо к тебе прижиматься.

– А ты вообще летать сможешь?

– Да-а-а, - округляются её глаза. – Только немного отлежусь, в себя приду.

Понимаю, что в таком состоянии её лучше не тревожить.

– Ладно, - говорю, - оставлю тебя пока одну. Отдыхай.

Направляюсь к Малку. На полурослике ни царапины. И как это он умудряется из каждой битвы выходить без повреждений.

– Как ты? – спрашиваю его.

– Нормально, - отмахивается. – Вы бы это, поосторожнее там с гарпией. Судя по всему, она по уши в вас втрескалась, а влюблённые гарпии - опасны. Может глупостей наделать – век не разгребётесь. Похоже, она на вас давно глаз положила.

Вот что меня поражает в Малке, он постоянно рядом, но не видит очевидных вещей. Мы уже давно с Ашаной вместе. Целуемся на людях. Наверное, он из тех, что даже будучи свидетелем на нашей свадьбе так до конца и не поймёт, что мы поженились. Кстати: Малк свидетель – это мысль.

– Ну, она же мне жизнь спасла, - говорю. – Вот я за неё и беспокоюсь, - а сам едва от смеха не лопаюсь.

– Вы истинно благородны сэр Овидий. Вы величайший из людей, что я когда-либо видел. Как же я счастлив, что встретил вас. Вы будете примером для будущих поколений.

Слушать дифирамбы в таких количествах нормальный человек не может. Я отхожу в сторону и сажусь под деревом. У меня дико болят раны, ссадины и ушибы. Я поглядываю по сторонам, из гидры выползает последний её детёныш, и кто-то из хасов помогает ему добраться до воды.

Малк собирает стрелы и арбалетные болты, в общем мародёрствует на трупах, как обычно. Хасы пытаются помочь своим раненным, ящеры своим. Так неожиданно, что два враждебных народа в одну секунду забыли о вражде. Нет никакой ненависти во взглядах, только общее горе и общая радость. Даже не верится, что так бывает.

Ко мне подходит Корбак, в его руках свёрток из мешковины. Он опять становится передо мной на одно колено и протягивает свёрток.

– Благородный сэр Овидий, прими от ящеров подарок в знак вечной дружбы.

Я разворачиваю свёрток и вижу неплохие такие рыцарские перчатки: шипованные и чёрные.

– Спасибо, - беру из его рук подарок и надеваю. – А свои я где-то на болотах потерял.

– Это перчатки Ниггурата. Древнейшая реликвия болот. Теперь они ваши, - снова кланяется, как же часто эти ящеры кланяются, и уходит.

Удобные перчатки. Надеваю их и сжимаю кулаки. И тут из одной из них вылетает цепь с крюком и чуть не попадает в одного из хасов. Тот пугается и подскакивает.

 - Прости, - извиняюсь я.

– Ничего страшного, сэр Овидий, - вежливо отвечает хас.

«Прикольная вещь эти перчатки, - думаю. – Работает как лассо. Можно притянуть кого-нибудь или подтянуться к чему-либо. Надо будет потренироваться на досуге».

Снимаю перчатки и ложусь отдыхать. Вдруг вижу её лицо и волосы.

– Ашана, - улыбаюсь я.

Целует меня в губы, потом в подбородок, потом в шею.

– На нас же смотрят, - бормочу.

– Пускай, - шепчет она и целует меня в грудь.

– Сэр Овидий… вам нужно подойти, - смущенно отводит глаза подошедший Алкин.

– Что опять? – не скрываю недовольства я.

– Да, это обязательный ритуал.

– Иди, - шепчет мне ушко Ашана, - когда закончишь, у нас будет целая ночь впереди. Я буду ждать тебя вон там, – показывает на одинокую поляну вдалеке. – Там нас никто не потревожит.

– Хорошо, - улыбаюсь ей в ответ.

– Я оттуда никуда не уйду, и от тебя никуда не денусь, никогда, - не выдерживает и легонько кусает меня в нижнюю губу.

– Давай, - шепчу ей в отчет. Сердце готово выскочить из груди. Я готов бежать, лететь, спешить ради неё куда угодно. Иду и повторяю про себя её имя.

Подхожу к месту, куда звал меня Алкин. Там полукругом стоят старейшины хасов. Среди них и Алкин. Он первым берёт слово:

– Я Алкин, вождь племени тёмных хасов принимаю подданство сэра Овидия, герцога рикшезианского. Клянусь служить ему верой и правдой.

Следом за ним эти слова повторяет другой хас. Я и не знал, сколько разновидностей у этих хасов. Столько сколько пород у собак. Я внимательно слушаю всех. Честно говоря, процесс затягивается. Ритуал слишком долгий и скучный, мне тяжело стоять на месте и я переминаюсь с ноги на ногу. Но нужно его перетерпеть. Как-никак теперь я герцог, для них это почти что король.

– Отныне и впредь мы передаём герцогу рикшезианскому казну всех племён хасов, - Алкин протягивает мне довольно увесистый мешок серебра, непонятно где болотные волки столько заработали.

– А также свиток магии пятого уровня, - протягивает мне свиток один из старейшин.

У меня в руках древний манускрипт из пергамента. На нём чёрными чернилами нарисован знак вопроса. Свиток сохранился идеально и наполнен магией настолько, что даже парит в воздухе.

– Сэр Овидий, - говорит мне верховный шаман. – Вы можете спросить у него всё, что вас волновало. Кажется, вы хотели вернуться в свой мир.

«Точно! Я же не из этого мира, - вспоминаю. – Какой-там вопрос я хотел задать?»

Беру свиток в руки и громко произношу:

– Как мне попасть в свой мир! – в этот момент гремит гром, хасы пугаются. Но никакого дождя, вместо этого свиток рассыпается прямо в моих руках как пепел на ветру. А меня заключает в огромный шар, на подобии мыльного пузыря и поднимает высоко-высоко в небо. Выше, выше, и выше. Так высоко я даже с Ашаной не летал. Так высоко я был лишь тогда, когда в этот мир попал и сквозь облака на землю упал.