Овидий
Шрифт:
– А-а-а-а, - понимает Алкин и опять вырисовывает каждую букву.
– Что ещё написать? – смотрю на Малка.
– Обычно про то какой король умный и красивый пишут, - отвечает полурослик.
– А-а-а, дифирамбы, ну это не моё, это как раз по вашей части, - хлопаю его по плечу. Сами с Алкином сочините?
– Да уж как не сочинить.
– Ладно, дописывайте пока, а я схожу за припасами.
Подхожу к своей хижине, пробую на вес мешок, что для нас собрали хасы. Тяжёлый, я с трудом поднять могу. Действительно нужен буйвол, с таким мешком пешком по полям не побегаешь.
«Скорее
«Я хотя бы гидру победил», - нахожу себе оправдание.
Проверяю меч, кистень, кинжал всегда со мной. Подарок от ящеров – перчатки. Возвращаюсь к Алкину с Малком, они как раз письмо закончили. Я его только пробегаю взглядом. Из письма прямо елей сочится, меня от таких дифирамб стошнить может. Сколько там раз король умный и ещё больше раз красивый и великий и где они только слова такие находят?
– Молодцы, - говорю ребятам. – Как с казной будем? Половину забираем.
– Да, я уже всё посчитал, - отвечает Алкин и передаёт мне мешок серебра.
– Малку давай, он со мной в качестве мажордома поедет.
– Ма-жор-дом, – по слогам повторяет Малк незнакомое слово.
Если бы я сам до конца понимал, что оно значит, было бы намного лучше. Но есть, как есть.
– Всё, пора, - говорю.
Возвращаемся к своей хижине. Закидываю на плечо тяжеленный мешок, на ремень ножны с мечом и кистень. Перчатки в свёртке несёт Малк. Нас полдеревни провожает. Мы по кратчайшей тропе выходим на край болот, где нас уже ждёт огромный буйвол. Грузимся на буйвола, и Алкин хлопает его по бокам.
– Но-но, поехал, - говорит он и тот медленно начинает идти.
– Кормить не надо, только поите, - на ходу рассказывает Алкин. – Сильно бить не надо, легонько по бокам похлопали и он поедет. А в остальном – сами разберётесь. Если оставите одного – то сам вернётся на болота.
Вся деревня смотрит нам вслед. А мы плавно отдаляемся в сторону королевства. По пути натыкаемся на деревянный указатель. Там написано:
«Болота Рикшез - назад, Дель-Галад - влево, столица королевства Санар - Мелиода - прямо».
– Нам туда, - показываю в сторону столицы.
– Но, - похлопывает буйвола Малк.
Мы едем совсем недолго, а я уже успеваю соскучиться по вечному шипению болот. Нет, луг конечно тоже звучит по-особому: лесная кукушка , жаворонок, двухголовые коровы-брамины пасутся, но нет этой чарующей атмосферы бульканья и шипения, нет вездесущих комаров и змеемух, нет аромата ставшего для меня родным за последние дни. Я поворачиваюсь назад и с грустью смотрю оставшиеся позади болотные джунгли и думаю про Ашану. Там мы сблизились с ней. Прощание с Рикшезом для меня, как последнее прощание с гарпией.
– Прощай Ашана, - шепчу под нос так, чтобы малорослик не услышал.
А сам себя ругаю: «Ты долго ещё будешь с этой стервой прощаться. Не стоит она того. Пора забыть и выбросить её из головы. В столице тебя ждут целые толпы похотливых эльфиек. И ты хотел от всего этого отказаться ради какой-то общипанной курицы». Убеждаю я себя, но сердце,
долбанное сердце не хочет слышать моих аргументов, а продолжает тихо умирать от грусти.«Так я и сам скоро от тоски умру, как вся родня Малка».
– Малк! – как можно громче говорю я. – Может песню какую споём, скучно ведь.
– Песню! Я как раз сочинил новую песню… - я не даю ему закончить.
– Нет, твою мы слушать не будем. Без обид Малк, но тебе слон на ухо наступил, ну какой из тебя певец. Давай лучше нашу споём, народную.
– Рикшезианскую?
– Не можно и так сказать. Путь будет рикшезианскую, - мучительно вспоминаю хотя бы что-то, что можно спеть. – Давай я начну, а ты подпевай. Лады?
– Лады, - показывает класс. Даже спрашивать его не буду где, он такому жесту научился.
Долго настраиваюсь. Если честно – я никогда не пел, а тут попал в мир, где ни смартфона, ни наушников. Самому себя веселить приходится.
– Кх-кх. – говорю.
– Кх-кх, - повторяет Малк.
– Да не повторяй ты «кх-кх», - останавливаю его.
– Я думал это песня, - так искренне на меня смотрит.
– Песня сейчас будет. Не мешай, дай сосредоточиться. Я как начну тебе махну, и тогда будешь подпевать.
– Лады, - снова показывает класс.
«Настройся, настройся, настройся», - повторяю себе и начинаю петь:
– Сигарета мелькает во тьме, ветер пепел в лицо швырнул мне-е. И обугленный фильтр на пальцах мне оставил ожо-о-оог, - душевно так тяну каждый звук. Малк внимательно слушает, думает, когда же ему вступить.
– Скрипнув сталью открылася две-ерь, ты идёшь ты моя тепе-ерь, я приятную дрожь ощущаю с головы до но-о-о-ог, - махаю Малку, типа вступай. А он слов не знает, но подвывает.
– Ты со мною забудь обо всём. Эта ночь нам покажется сном. Я возьму тебя и прижму как родну-у-ю до-очь, - пою, а сам думаю об Ашане. – Нас окутает дым сигарет. Ты уйдёшь, как настанет рассвее-е-т. И следы на постели напомнят про счастливую но-очь.
– Ещё раз вместе: Ты со мною забудь обо всём. Эта ночь нам покажется сном. – Слезу вышибаю, но пока только у себя. – Я возьму тебя и прижму как родну-у-ую до-о-очь. Нас укутает дым сигарет. Ты уйдёшь, как наступит рассвет. И следы на постели напомнят про счастливую ночь.
Душевно так спел, всю душу себе порвал. Только сердце разбередил и теперь оно беспокойно так стучится, всё вырваться норвит.
Малк сидит и на меня смотрит.
– Браво! Браво, сэр Овидий. Вы великий бард. Так душевно исполнили, так в роль вжились. Никогда не слышал ничего лучше на иных языках. Я почти все слова понял. – Искренне так меня поддерживает. Настоящий друг.
Едем весь день и всю ночь. Буйвол по пути гадит. По пути и пасётся. Его только поить иногда надо, а так идеальная скотина. Довезёт в любой край, только медленно. Зато ехать на нём удобно. Развалился в позе лотоса и сиди, на дорогу смотри да песни пой. А буйвол, похоже, даже спит на ходу.
– Пр-р-р-р, - слышу, тормозит его Малк. Открываю глаза, я и не заметил, как уснул. Вокруг темнота, а узкую тропу перегородило упавшее дерево.
– Надо бы его убрать, - говорит Малк.
– Не нравится не всё это, может, назад повернём.