Овладевая судьбой

empty-line/>

Влетаю на кухню, на бегу надеваю широкие джинсы, ох, я их так редко надеваю, все только деловые костюмы: серые да черные.

– Куда помчался?
– меня дергают за плечо и усаживают на стул.
– Сиди и ешь! Худой как столб, ты в спортзал ходишь?

– Хожу...
– это невероятно, он ведет себя как мой родитель, я на него даже посмотреть не могу.

– Не заметно, вот я хожу, по мне видно да?

Он расхаживает передо мной с голым торсом, с таким деловым видом. Ударить его хочется, вот отпинать! Что он себе позволяет в моей квартире?

– Я сейчас уезжаю, будь добр освободи МОЮ квартиру.

– Это твоя благодарность?
– садится напротив меня, передо мной лежит тарелка с яичницей.

– Алоис, я тебя не звал...

– Вот ты всегда так - никакой благодарности. Тогда ты тоже мне ни разу спасибо не сказал. Хотя, может, то, что ты передо мной ноги расставил, это и было некое спасибо...

Только сейчас снова смотрю ему в лицо, он ухмыляется. А я похоже краснею. Прикрываю глаза, вздыхаю.

– Слушай, мне правда не по себе, когда ты рядом. Я ведь даже толком не помню тебя, есть какие-то воспоминания на уровне снов, но... Алоис, мне не по себе.

– Ладно...
– он вздыхает, опускает на стол вилку, которой собирался поесть.
– Я и сам понимаю, что это все немного неправильно, - поднимается со стола. Обходит меня.
– Как захочешь что-то узнать о нас - позвони, напиши, я приеду.

Он выходит с кухни. Мне так сложно дышать. И я не знаю, почему.

Bill ©

Кто меня только не успокаивал эти дни, кому я только не звонил. Я понял, что вообще ничего не знаю о моем Томе. И у меня нет никаких связей с его друзьями, с людьми с его работы, я даже не знаю его рабочего адреса. Как только он приедет, я первым делом запишу всю его родословную и все номера людей с которыми он хоть как-то контактирует. Столько времени знаем друг друга, но друг о друге не знаем ничего.

Я ведь так переживал за него. Он сказал, что не может встать с кровати и больше не отвечал на мои звонки. А потом телефон и вовсе выключили. С кем он был эти дни? Нет-нет, я ничего такого не думал, но просто кто-то ему должен был помочь. Кто? Или он все-таки эти дни лежал в больнице? Боже, ну где он? Чего так долго едет?

Врачи обкололи меня успокоительными. Я истеричка! Меня точно можно назвать истеричкой! А как не истерить, когда самый дорогой человек исчезает почти на трое суток.

Когда я вижу его на пороге своей палаты, у меня сердце в пятки уходит. Серый, виноватое лицо, небритый - впервые такой.

– Том...
– поднимаюсь с кровати, босыми ногами по полу, мгновение, и я в его руках. В его сильных, родных руках. Он теплый, он живой, вроде как здоровый. Мой. Чувствую его губы на своей макушке, я готов был жизнь отдать за эту минуту. Как же я нервничал, как же я боялся за него...

Я не знаю, сколько мы с ним вот так стояли, пока он не заметил, что я голыми ногами на полу, то ругнулся, взял меня на руки и перенес на кровать. Да разве мне нужна эта кровать? Я эти дни не вылезал с кровати...

– Билл - смотрим друг другу в глаза, он стирает слезы с моих слез, я плачу. Рядом с ним я совсем слабый и беззащитный. А без него и подавно.
– Ну, не плачь, прошу тебя!
– от его слов слезы только сильнее наружу проситься начинают. - Малыш мой, - целует мои щеки, - не плачь, - обвиваю его шею руками, - все хорошо...

– Где ты был, Том?
– он выдыхает, несколько секунд смотрит на меня, только потом начинает рассказывать:

– Дома я был. После звонка тебе мне стало совсем плохо, я отключился. Почти на сутки, а когда пришел в себя, понял, что нужно срочно звонить в скорую или хоть куда-нибудь. Только телефон сел, а я не нашел зарядки. Решил, что справлюсь сам. Только сегодня утром наконец-то отыскал зарядку, когда понял, что мне стало намного лучше. Прости меня...

– Не извиняйся, - накрываю его губы пальцами, - главное, что с тобой все в порядке.

Закрываю глаза, в его руках так тепло и удобно. И мне наконец-то спокойно. Такое ощущение, что я никогда не чувствовал такого спокойствия. Будто я всю жизнь жил в том страхе, что с Томом что-то случилось. Я не понимаю как я мог привыкнуть к нему так быстро и так сильно. Это страшно.

– Как ты?
– его шепот над моим ухом, он полностью обволакивает мое тело, его руки везде, я словно в коконе, в оболочке по имени Том.

– Хорошо, - улыбаюсь его глазам, - там все заживает, никаких осложнений.

– Хватит кормить меня этими отмазками, всю эту неделю я слышал только эту фразу, ты скажешь мне, что происходит?

Выдыхаю. Нет-нет, ничего плохого не происходит, наоборот, все так хорошо, что меня обещают скоро отпустить домой. Ну, с тем условием, что я буду каждые два дня приезжать на процедуры. И я хотел бы сделать Тому сюрприз, поэтому и не говорю ничего точного ему. И врачам запретил ему что-либо говорить.

– Ну, а что еще тут сказать?
– возмущаюсь.
– Все хорошо, заживает...

– Если все так хорошо, то почему ты все еще тут валяешься, м?
– прищуривает глаза.
– Ты что-то задумал, подлец? Опять сбежишь от меня?
– его глаза в миг чернеют, вот идиот!

– Ну, Том, - провожу ладонью по его щеке,- успокойся! Все на самом деле хорошо, еще неделька и я вернусь домой. Не сбегу, а вернусь домой!