Овод

Вбиваю в навигатор адрес кладбища, уже через двадцать минут останавливаясь возле нужного нам места. Чувствую себя идиотом, который повёлся на бредни девчонки, возомнившей себя детективом.

– Это здесь, – втискивается между сиденьями, осматриваясь по сторонам. – Была тут с папой три года назад.

– Куда идти знаешь?

– Да.

Оставляю машину в стороне от больших кованых ворот. Проходим на территорию, утыканную внушительными надгробиями, не встречая даже сторожа. А может, его и нет. Старое кладбище, на котором больше не хоронят. Цветок уверенно двигает вглубь, петляет по рядам, а затем останавливается у небольшого скромного склепа, на дверях которого выведено «Потоцкая Милена Владленовна». И фото имеется, по всему видно, обновлено совсем недавно: Майя копия матери, и рыжина передалась от неё.

Уверенно отворяет дверцы, проходя внутрь. Странное, неприятное ощущение окутывает, когда оказываемся внутри. Места немного, я бы сказал в обрез. Два возвышения, на одном из которых мраморное надгробье, а второе свободно. Вероятно, предназначалось Банкиру.

– Смотри внимательно, – приказывает Цветочек, шарится в небольшом пространстве.

Смотрю, но в упор не понимаю, куда можно спрятать бумаги или хотя бы карту памяти. Сумерки спускаются на город, и я включаю фонарь, подсвечивая перемещения Цветка. И, судя по выражению лица, она свято верит, что Потоцкий здесь что-то оставил.

– Смотри! Иди сюда!

Подзывает, указывая на мраморную урну, предназначенную для цветов. На мой взгляд, единственное место, где можно что-то спрятать. Вынимает искусственный пышный букет, ныряет ладошкой и достаёт прозрачный герметичный пакет. Трясущимися пальцами Майя достаёт бумаги, подставляя под свет фонарика, позволяя и мне прочесть. Завещание. Но оно мало меня интересует, потому что вознаграждение я хочу получить здесь и сейчас, а вступление в наследство – дело небыстрое.

– Я же тебе говорила! – скачет на месте, борясь с возбуждением и эйфорией. – Говорила, говорила! А ты не верил!

– Теперь верю. Ещё что-нибудь есть?

– Да! – переворачивает небольшой листок, на котором выведены цифры. – Счёт и код доступа. Там однозначно деньги, – произносит дрожащим голосом.

– Половина моя.

– Я помню. Мы нашли! – бросается мне на шею и хаотично покрывает поцелуями лицо.

Обнимаю в ответ, отчего-то радуясь даже больше, чем она. Авантюра, которая закончилась заслуженной наградой.

Отдираю Цветочек от себя и тащу на выход, закрыв дверцы и направляясь к воротам. Издалека замечаю две чёрные тачки, перекрывшие выезд с территории кладбища. Напрягаюсь, потому что оружие в багажнике, а рядом девчонка. Но Майя меня обгоняет, бежит и падает в объятия какому-то мужику.

Тимур? Когда оповестила? Прикидываю варианты, оставляя один – утром. Меня не было двадцать минут, а Цветочек решила, что я её устраню. Позвонила этому баклану, который, уверен, не прочь поживиться деньгами Потоцкого.

Подхожу ближе, рассматривая хорька: чуть за двадцать, худощавого телосложения, высокий, крупный нос, маленькие сучьи глазки и кривой рот, перекошенный на одну сторону. Даже усы имеются, больше похожие на подростковый пушок, растущий клоками. И кого-то он мне напоминает. Блядь… И вот это объект её воздыхания? Да ну нахер! Он же днище по сравнению с девчонкой.

– Это мой Тимур! – представляет хорька, который напряжённо осматривается, будто ожидает ещё гостей.

Протягивает мне ладонь, которую я игнорирую. Знакомиться ни к чему.

– Он тебя не обижал? – спрашивает у Цветочка, делая вид, что переживает.

– Она сама кого хочешь обидит, – прыскаю и иду к машине. – Напоминаю о договоре, – бросаю через плечо, не останавливаясь.

Через пару минут Цветок несётся ко мне с лэптопом в руках. Ставит на капот и вводит номер счёта, а затем и код.

– Хочу, чтобы ты видел, – оправдывается, тычет в экран. – Полтора миллиона долларов. Половина твоя… И штрафные санкции.

Немного. По крайней мере, не триста лямов, на половину от которых я рассчитывал. Но и не ноль, что радует. Цветок настолько честная, что готова отдать мне больше, помня о правилах. И если ещё час назад я был готов вытрясти из неё всё, то сейчас смотрю на это рыжее чудо, поедающее зелёной бездной, и не могу открыть рот.

– Половина. Семьсот пятьдесят. Делай перевод.

Ввожу номер своего счёта, и ей остаётся лишь подтвердить операцию кодовым словом, которое она, на удивление, знает.

– Ты ему отдашь половину? – Рядом вырастает фигура хорька, вклинивающегося между нами и изучающего экран. – С ума сошла?! – верещит, и я понимаю, что Цветок может пойти у него на поводу, отказавшись платить. – Здесь и так немного!

– Я ему обещала. – Девчонка остужает жениха. – Мы заключили договор, и я его выполняю.

Что ж, моё уважение Цветочку. Заслужила. Подтверждает операцию, и указанная сумма улетает на мой счёт. Хорёк раздосадованно мычит, посматривая на меня, но больше не возмущается. Подхватывает её под локоть, утаскивая в сторону машин. Интересно, откуда у него такое сопровождение? Что-то мне подсказывает, что этот Тимур нечестен с Майей. Или же это привычка не доверять никому?

Закуриваю сигарету, глубоко затягиваясь. Редко курю, но в такие моменты почему-то возникает потребность. Майя обнимает хорька, повиснув на нём и улыбаясь во все тридцать два, а у меня внутри ядерный взрыв, который я старательно прячу за маской безразличия. Он её недостоин. Только не он.

– Мы вернёмся домой. У меня свадьба через неделю, – подбегает, переминается с ноги на ногу, словно ждёт чего-то. – Тимур всё организовал, даже платье. Красивое, белое, пышное. Для меня.

– Уверена, что хочешь за него замуж? – Не знаю, с какой целью спрашиваю, но хочется, чтобы Майя раскрыла глаза и посмотрела на свой выбор. Дерьмовый выбор.

– Да, – тихо и неуверенно.

– Он мудак, – заявляю уверенно, по какой-то причине стремлюсь убедить Майю. – На роже написано.

– Ты его не знаешь. Он единственный, кому я нужна. – Тоскливый взгляд проходится острым лезвием. Сама так решила. – Спасибо, что поверил, – подходит, оставляя на моей щеке поцелуй, – если бы не ты… Даже не хочу думать о «если». Спасибо и… пока.

– Прощай, – произношу уверенно, не оставляя шанса ни себе, ни ей на нечто большее.

– Береги себя, пожалуйста, – шепчет, смущённо пряча взгляд. Хочет сказать что-то ещё, но не решается.

Хорёк окликает Майю, и она, бросив последний взгляд на меня, торопится к нему, исчезая на заднем сиденье автомобиля. Визг колёс, и стальная коробка уносит Цветочек вдаль. Сожаление накатывает неожиданно. Надо было трахнуть её и успокоить ноющее неудовлетворение. Такие, как Тимур, не имеют права к ней прикасаться.

Наивная, эмоциональная, взбалмошная, но открытая и искренняя. Такие в спину не бьют. Хотя позвонила же Тимуру втайне, не признавшись, значит, играть втихую умеет. Плевать. «Не мой цирк, не мои обезьяны»*.