Ожившая головоломка

Я подхватил пару и отправился на кухню. Кот пошел со мной, время от времени поглядывая на меня снизу вверх.

— Пап, — крикнул я оттуда отцу, — а ты не знаешь, как здесь с рыбалкой?

Одна из немногих вещей, которую мы оба любили, — это ловля рыбы.

— Ну не знаю, — с сомнением отозвался отец, — люди мы избалованные Волгой. Вообще-то должно что-нибудь водиться. Обязательно проверим, но не завтра.

— Да ладно, я просто спросил. Да я завтра и занят буду. Думаю вот, не пойти ли в здешнюю баскетбольную секцию, — я вернулся за следующей порцией пакетов. Отец сидел, закинув руки за спину и вытянув ноги во всю ширину прихожей.

— Баскетбол — это неплохо, — проговорил он, но, судя по его виду, мысли его были совсем не об этом.

— Опять завтра дома работать будешь? — осуждающе спросил я его. Он только пожал плечами:

— Новая документация пришла, будем переводить.

— Ты себя в зеркале видел? Даже и не смотри! — нахально сказал я ему и снова отбыл.

— Докатились, яйца курицу учат! — беззлобно проворчал мне вслед отец.

Уголь терпеливо караулил пакеты, и за этот подвиг я его наградил сарделиной, которую потихоньку вытащил из них.

Потом мы пошли ужинать.

Ночью мне снились сны. Помню только, что я видел маму, и она была очень далеко, и никак не получалось до нее добежать, и я остановился в растерянности. А потом вдруг почувствовал, что кто-то стоит рядом. Какие-то две тени стояли и справа, и слева от меня, но когда я поворачивался, чтобы рассмотреть их, они ускользали, прятались в окружающем сумраке. Они не казались угрожающими, просто всегда были рядом. Потом во сне я кинулся бежать, и они бежали вместе со мной. Мы бежали так быстро, что можно было взлететь. А потом я проснулся с колотящимся сердцем и уставился прямо в светящиеся желтые глаза у меня под самым носом. Как я не заорал, не знаю.

Уголь зевнул, показав мне свернутый кольцом язык, и поуютнее устроился на моей груди. Потом сонно прикрыл глаза. Я не стал скандалить и последовал его примеру.

С утра отец окопался у себя со своими бумажками, подлый котяра меня бросил, променял, наверное, на крыс, так что мне было одиноко и грустно. Можно было заняться чем-нибудь полезным, например уроками, но какой же идиот перед каникулами будет их делать? Поэтому я решил прогуляться до реки, предварительно прихватив полотенце, — вдруг мне взбредет в голову повторить позавчерашний подвиг.

Поиски полотенца заняли минут десять. Я честно перерыл все в своей комнате, но ничего похожего не нашел. Где бы они могли быть? Быть они могли везде, и я это честно признал, после чего начал поиски по второму кругу. Тут мне и попалась на глаза доска. Я на нее сгрузил порядочное количество всякого барахла, и только ее краешек выглядывал из-под груды моих маек.

Я вытащил ее на поверхность и сначала ничего не понял. Тот камень, сине-зеленого цвета, который я пытался вчера двигать, был не на том месте, на котором он был вчера. Сдвинул-таки я его, что ли?

Я уселся прямо на пол, на свой свитер, и попробовал сдвинуть камень еще раз. Никакой реакции, стоит как приклеенный. Тут мне очень захотелось взять молоток и раздолбать эту штуку к чертям. Потом я успокоился. Очень интересно. Может быть, это новый физический эффект такой — отсроченная реакция? Вчера я его пытался двигать, а переместился он сегодня?

Еще, помнится, я нажимал и вот на этот, красно-коричневый. Ага, вроде и этот сдвинулся! Или нет? Не помню, а на глаз не скажешь. Теперь попробуем его. Так, двигаться и этот не желает, стоит насмерть. Ну уж тогда и остальные.

Минут пять я пытался сдвинуть все камни по очереди. Я их толкал, крутил и даже тянул на себя. Сначала осторожничал — камни выглядели хрупкими, потом изо всей силы. И ничего.

Потом я решил подойти к этому делу методично. Для начала я пересчитал камни. Всего их оказалось двадцать восемь, неожиданно много. Затем попытался их классифицировать по цветам и запутался — некоторые почти не отличались по цвету, а запомнить еще и форму всех их, тут никакой головы не хватит!

Поэтому я решил понаблюдать за несколькими из них. Вот, скажем, за этим сине-зеленым, который привлек мое внимание сразу, и коричневатым. Их я запомнил хорошо. Вот как бы теперь проследить, двигаются они или это воображение у меня больное. Гениальная мысль пришла неожиданно. Сначала я хотел линейкой промерить расстояние до края доски от этих камней, только очень сомневался в точности такого способа. Ну в самом деле — как я узнаю завтра, с какой стороны доски я мерил.

А потом я взял со стола белый маркер и просто обвел оба этих камня, и отошел полюбоваться на дело своих рук. Белые круги виднелись четко даже из другого конца комнаты. Теперь в любой момент можно за ними понаблюдать. Потом я поставил доску на ребро к стене и удовлетворенно вздохнул:

— Вуаля! — и гордо добавил:

— Если я и псих, то гениальный!

Была в этом и еще одна положительная сторона — моей тигровой раскраски большое полотенце обнаружилось среди рубашек. Я вытянул его оттуда за виднеющийся хвост и, решив отложить уборку на потом, пошел к реке.

— Пап, я до реки дойду! — крикнул я в сторону комнаты отца и, не получив ответа, вышел на улицу.

Солнце пекло вовсю, как в последние дни. Люди блаженствовали в расстегнутых пиджаках и легких куртках, а половина просто в рубашках. Совсем уже лето.

Я лениво плелся по улице, глазея по сторонам. Изучал город. Здесь, среди окраинных кварталов, машин почти не было. Зато было много собак, которые блаженно валялись на газонах, а то и просто на мостовой, подставив бока солнцу.

Берег оказался весь усеян загорающими. Похоже, здесь было полгорода, не меньше. Вот что значит север! Люди ловят любой момент, чтобы насладиться теплом. Мне до сих пор слабо верилось, что летом где-нибудь температура может не подниматься выше пятнадцати-двадцати. Но у нас бы в мае столько народу на пляж точно бы не пришло — зачем, все лето впереди!

Какие-то отчаянные личности, рисуясь перед девчонками, как раз с разбегу бросались в воду. Как они заорали! Мне так ни за что не заорать. Третья личность, оставшаяся при девчонках, размахивала руками, что-то рассказывая.

Кстати, девчонки были знакомые. Ну точно — вон Маша, она прямо передо мной сидит, а машет руками Макс, кто же еще. Еще тут была Оля Кирсанова и с ней какая-то чернявая девчонка. Ее я помнил смутно, только что зовут ее Ингой.

Как человек вежливый, я подошел к ним поздороваться.

— Всем привет! — кивнул я. — Как водичка?

— Антон? — удивился Макс, замолчавший на полуслове. — Привет.

— Привет, Антон, — это Маша поздоровалась.

Чернявая что-то пробормотала застенчиво, Кирсанова поздоровалась спокойно.

— Я купаться не могу сейчас, — Максим состроил гримасу, — я менингита боюсь! А ты боишься?

Я расстелил полотенце рядом и обдумал вопрос.

— Нет, не боюсь. Но сначала на солнышке поваляюсь. А кто там в воде плещется?

— Леха и Паша Синев, лучшие друзья менингита и радикулита, — торжественно объявил Макс и пошевелил пальцами босых ног. — А все нормальные на берегу.