Ожившая головоломка

— А у Бульдозера сын есть, на класс старше учится. Я не знаю, в чем там дело было, только Серый с Гислером сцепился и теперь с таким фонарем под глазом ходит — закачаешься. Вот Бульдозер и злится, — Максим закашлялся. — Только, по-моему, тут не Гислер виноват, а то бы его не отправили просто двор убирать.

— Да, — задумчиво ответил я, — директорша у вас умная, похоже.

— Ого! — Максим сжал руку в кулак, энергично ею потряс и снова закашлялся. Наверное, начал уставать.

— Она кремень у нас! — гордо сказал он, наконец откашлявшись. — Чуть что не так, и привет!

Я не ответил, и он потихоньку отстал. А я прибавил хода и поравнялся с Гислером.

— Ты что сегодня после уроков делаешь?

— Территорию убираю! — зло ответил он. — А что?

— Да так, помощь нужна в одном деле, — я продолжал бежать рядом, хотя он прибавил ходу.

— Не получится, — коротко ответил он.

— Давай на спор, — он с интересом покосился на меня, — если я тебя сейчас обойду и первый на финише буду, ты мне поможешь. А если ты меня обгонишь, я тебе помогаю территорию убирать.

Он помолчал.

— Ну как? Спорим?

— Ладно, спорим! Леха, — обратился он к высокому белобрысому парню, бежавшему чуть сзади, — разбей!

Мы, не останавливаясь, сцепили руки, и Леха их разбил ребром ладони.

И мы рванули. Аж ветер в ушах засвистел. Остальные, удивленные таким неожиданным рвением, возбужденно загалдели. За несколько минут мы догнали наших вяло трусивших девчонок и по заросшей молодой травой обочине обошли их. Хитрый Гислер попытался было отпустить меня вперед, но добился лишь того, что мы побежали вровень, плечом к плечу. За лидером всегда бежать легче.

Во рту появился несильный кислый привкус. Слишком резко рванули! Ничего, время еще есть, нам целых два круга осталось.

Еще через круг мой противник начал наращивать темп. Он уже тоже дышал тяжело и неровно, только вот ноги у него были куда длиннее моих.

— Но зато и тяжелее! — подбодрил я сам себя и собрался. Если сейчас не выйду вперед, то могу и проиграть!

Вырваться вперед мне удалось только метров за тридцать до учителя с флажком. Он, жутко удивленный нашими успехами, ждал нас со странным выражением лица. Похоже было, что мы разрушили какие-то его планы. Я вихрем пронесся мимо него, за мной с разрывом секунды в полторы — Гислер. Остальных нужно было ждать еще долго, поэтому мы пока отошли в сторону и старались отдышаться.

Только когда сердце перестало колотиться как сумасшедшее и уже не нужно было сплевывать постоянно скапливающуюся во рту слюну, мы снова смогли говорить.

— Ладно, ты выиграл. Только все равно ждать меня придется с час, а может, и больше.

— Ну, если уж ждать, я лучше тебе с уборкой помогу, просто так сидеть ненавижу, — пояснил я удивленному Юре.

— Ну ты даешь! — только и сказал он. Протестовать не стал, и то хорошо.

Тем временем девчонки, наконец, прошли свой законный километр, и мы с интересом смотрели, как они финишируют — четкими группами.

В первой шли несколько, явно из тех, кто старался тянуться по физкультуре. Таких было целых пять. Я не всех еще знал, но среди них были и Света Лоза, и русоволосая Ева. Группа номер два — основная масса пешеходов, которые просто прошли дистанцию, не отвлекаясь на анекдоты. В третьей группе шли те, кто считал, что физические нагрузки вредят красоте. Тут осела и Кирсанова, наша примадонна.

Парни, не слишком вдохновленные нашим подвигом, пришли к финишу позже, хотя и более плотной группой.

В норматив, как ни странно, уложились все, и Бульдозер нас отпустил, злобно зыркнув напоследок на Юру.

После этого мы пошли к завхозу за инструментами. Когда я потребовал себе еще одну метлу, он удивился, но дал. Мы вымели тротуар перед школой. Довольные дежурные курили за углом и издевались.

В конце концов мы вернули метлы и двинулись от школы. Больше здесь делать было нечего, почти все уже разбрелись по домам.

Как выяснилось, Юра жил не так уж и далеко от меня — через две улицы, в относительно новой пятиэтажке. Домой он заходить не стал, сказал, что делать там сейчас нечего, и была бы его воля, он бы вообще только пожрать туда заходил. Я сказал, что не уверен, можно ли его вообще прокормить, но если в холодильнике что-то осталось, то почему бы и не попробовать. Вот так мы шли и упражнялись в остроумии. Он пересказывал школьные истории из жизни теперь и моего класса, а я их комментировал в своей манере — серьезно и коротко. Почему-то получалось смешно, Гислер ржал как сумасшедший.

Как ни странно, я чувствовал себя так, как будто мы давно и хорошо знакомы — с год, не меньше.

— Ничего себе домик! — уважительно присвистнул он, когда мы подошли к нашему дому. — И вы вдвоем здесь живете? Заблудиться же можно.

— Бабка вообще одна жила, — заметил я, открывая дверь.

— Совсем одна? Она у тебя, случаем, не того? — он покрутил пальцем у виска.

— Ну не одна, с котом. А насчет «того» я и не знаю. Она ж мне не родная бабка, двоюродная. Ты проходи давай, надо что-нибудь на зуб положить, а потом я тебя эксплуатировать буду! — угрожающе сказал я.

— Давай, давай, попробуй, — легкомысленно отозвался он, вешая свою сумку на крючок, — пока мало кому удавалось.

В сумке что-то звякнуло.

На кухне я сразу с головой залез в холодильник в поисках чего-нибудь съедобного. Нашлась банка каких-то консервов без этикетки и яйца.

— Ух ты! — послышался возглас Юрки.

Не обращая на это внимания, я осторожно потащил к столу все разом, да еще и прихватил полбанки майонеза.

На полу, рядом со столом, возле пустой миски в ожидающей позе сидел Уголь. На звук открывшегося холодильника, что ли, пришел?

На гостя он смотрел с брезгливой снисходительностью и на его восторженный возглас не прореагировал. Мало ли на свете двуногих? А вот кормят из них не все! Поэтому он подождал, пока я все сгружу на стол, и подошел потереться об ноги.

— Это Уголь, — пояснил я Юре, почесывая кота под подбородком, — бабкин кот. Он позавчера сюда вернулся.

После того, как мы все вместе пообедали, мы наконец пошли в бабкину комнату. Опять все втроем, потому что Уголь шел с нами, подняв хвост трубой и путаясь под ногами.

Несмотря на солнечный день, в бабкиной комнате было сумрачно и холодно. Я показал на гигантский шкаф у стены.

— Надо попробовать его отодвинуть. Один я не смог.

— Да тут бригада грузчиков нужна! Вон какое чудовище! А вы его продайте, он, наверное, жутко старый и стоит дорого.

— Бабка нам, ну, точнее, отцу завещала дом, а мебель еще одним родственникам. Они только два шкафа отсюда и не забрали, так что я думаю, ничего он не стоит, — рассудительно сказал я. — А у меня на его счет подозрения есть. Только я тебе потом о них расскажу, когда отодвинем.