Ожившая сказка

— Ближе, — повелел я, и дракон подался чуть вперёд. — На счёт три уничтожь их. Раз… — начал я, и Пиро вобрал в себя побольше воздуха. — Два… — его щёки выдохнули дым, освещённый внутренним пламенем. — ТРИ! — закричал я, и буквы занялись огнём.

Чернила закапали с них, превратившись в чёрный дождь, который зарядил, пачкая океан внизу.

— Ну всё, — потянул я вновь за гриву Пиро, похлопывая его по шее, когда на небе образовалась довольно вместительная для нас дыра, и дракон утробно зарычал в ответ.

Я легонько ударил его в бок сапогом, как обычно понукают лошадь. Дракон нырнул вперёд, прямо в океан звёзд.

Джулс ахнула позади. Ощущение было такое, словно кто-то бросил в нас пригоршню бриллиантов, и когда мы задевали какую-нибудь звезду, она звенела подобно осколку стекла. Наконец мы добрались до той, что не светила и не сияла.

— Я придержу его, — сказал я Джулс. — Сможешь её достать?

Я крепко схватился за гриву Пиро, сдерживая его силу всё то время, пока Джулс, наклонившись вправо, вытянула руки и сорвала звезду.

— Готово! — констатировала она.

Когда звезда была снята, остальные звёзды замерцали, создав собой небольшие скопления, а в ночном небе осталась пустота.

Обратный полёт выдался чудесным. Солнце уже вставало, играя с водой в солнечные зайчики. Птицы мелькали и кружили рядом с нами. Пиро взмыл над замком и проревел, как и всегда делал по утрам, только сегодня меня не разбудил этот будильник. Несмотря на то, что я не спал, внутри меня царило чувство небывалой оживлённости.

После приземления Пиро широко зевнул, извергнув дым.

— Ты круто справился, — похвалил его я, спрыгивая с драконьей спины и протягивая руку Джулс, чтобы помочь ей спуститься.

Дракон заполз в глубину своей пещеры и вовсю захрапел, когда мы с Джулс уселись на краю выступа, свесив ноги. Она достала полночное сокровище из лифа платья.

— Да ладно! — воскликнул я.

— Ну а что? — последовал ответ. — Карманов-то нет! — Джулс вложила звезду в мою ладонь.

Мне казалось, что небесное тело должно было немного жечь руку. Или хотя бы быть тёплым, или колючим и тяжёлым, как метеорит. Наша звезда, напротив, не обладала ни одним из этих качеств. В действительности, при ближайшем рассмотрении, она ничем не отличалась от сахарной печенюшки в форме пятиконечной звезды, покрытой жёлтой глазурью.

Повертев её в руках, я увидел на обратной стороне следующую надпись: ЗАГАДАЙ ЖЕЛАНИЕ.

— Джулс, — выдохнул я, — мне кажется, мы нашли то, что искали.

Представьте, что у вас остался только один день в этом мире. Как вы им распорядитесь?

Проведёте его с теми, кого любите?

Отправитесь в путешествие в самые дальние уголки мира, чтобы увидеть как можно больше чудес?

Будете есть только шоколад?

Попросите прощения за причинённые обиды? Дадите отпор тому, кого всегда боялись? Признаетесь в любви тому, в кого были всё это время тайно влюблены?

Так зачем же мы откладываем до последнего всё то, что следовало делать постоянно?

ОЛИВЕР

Согласно истории, в тот момент, когда мой отец сражался с драконом, моя мать давала мне жизнь. Ей помогали три феи, которые должны были чем-то одарить её дитя. Первая фея даровала мне мудрость. Вторая — верное сердце. Но прежде чем третья фея преподнесла свой дар — храбрость, моей матери было видение короля, которому грозила неминуемая гибель, и она выкрикнула: «Спасите его!». Третья фея, неверно истолковав её мольбу, не стала дарить мне смелость. Вместо этого она вдохнула в меня жизнь, так что в тот момент, когда король погиб, я — родился.

Я всегда думал: может, поэтому мне здесь нет покоя? Я был единственным персонажем, которому в самом деле дали жизнь — так что вполне естественно, что мне хотелось испробовать её в полной мере, а не в рамках чьей-то истории. Хотелось написать эту историю самому. Мне было тесно в своих границах; я мечтал о большем. Иначе какой смысл иметь жизнь и не жить её?

Однако когда вы сидите внутри и смотрите наружу, внешний мир кажется совершенным. Вы никогда не замечаете паутины в укромных углах; никогда не поворачиваете ту самую медаль пресловутой обратной стороной, чтобы посмотреть, в чём же она заключается, эта обратная сторона; никогда не знаете, что может пойти не так.

Вот она, правда о настоящих вещах — их можно сломать.

Сначала, когда я только открыл глаза и отключил будильник на тумбочке, моё состояние было похоже на блаженное, абсолютное неведение. Разум всё ещё находился где-то между сном и реальностью. Я не помнил, что было вчера. Не помнил, что должно было произойти.

Но потом вдруг воспоминания обрушились на меня и перехватили дыхание.

Фрамп. Машина. Смерть.

Расставание с Делайлой.

Каждая мысль была сродни удару ножа, но вот последний оказался смертельным.

Я провёл рукой по лицу, гадая, чего мне будет стоить сегодня моё амплуа подростка с фальшивым американским акцентом, который выслушивает жалобы одноклассников, словно они что-то значат, в общем, ведёт себя как стандартный школьник. Я даже не мог представить, каково это: видеть Делайлу и не считать минуты, что нам ещё остались.

Я застелил кровать (этого мне делать уже не придётся по возвращении в треклятую книжку, ибо тамошняя кровать умудряется заправлять себя сама), доковылял до ванной, почистил зубы и забрался в душ, подставив тело водяным струям.

Закрыв глаза, я увидел перед своим мысленным взором Фрампа. Интересно, как долго он будет так являться мне? А когда перестанет, значит ли это, что я его забыл? А когда мы расстанемся с Делайлой, произойдёт ли то же самое?

Нет, сказал я себе, ведь она всегда сможет открыть книгу и поговорить со мной, как и раньше.

А что будет, если она встретит другого, когда она вернётся со свидания с разрумянившимися щеками, думая о ком-то другом, не обо мне? Она выйдет замуж, у неё появятся дети, потом Делайла постареет, а я так и останусь шестнадцатилетним принцем навсегда.

Мне было всё равно, что её волосы поседеют, а на лице появятся морщинки. Я буду любить Делайлу до конца своих дней, что в моём случае — вечно. Но в её случае всё иначе. Мне некуда идти, у меня нет возможности двигаться дальше, в отличие от Делайлы. Её мир заставит её забыть обо мне, а мой — заставит о ней помнить.

Выключив душ, я некоторое время простоял, прислонив ладони к кафелю в попытках отсрочить неизбежное. Потом, обернув полотенце вокруг бёдер, я направился в спальню, чтобы одеться в те вещи, которые не стали для меня привычными. Запихнув в рюкзак книги и невыполненную домашнюю работу, я поспешил вниз, чтобы подкрепиться перед тем, как приедет автобус.