Ожоги сердца (сборник)

Понедельник. С десяти утра оперативка в управлении производством. Затем хождение по отделам — уточнение графиков. Вечером собрание инженерно-технических работников цеха.

Вторник. С утра планерка. С двух часов заседание партийно-комсомольского актива смежных цехов главного корпуса.

Среда. С десяти часов утра и до конца дня объединенное заседание партийного и профсоюзного актива совместно с хозяйственниками трех управлений — завода, гидростроя и минмонтажстроя.

Четверг. С утра перекличка начальников цехов и инженеров по итогам выводов рабочих комиссий. В нашем корпусе по этому поводу был создан технический совет. Обсуждали до вечера, не успев побывать на тех объектах, что отмечены в выводах.

Пятница. Лишь до обеда удалось поработать с наладчиками на главном агрегате. После обеда — встреча с делегатами смежников и экскурсия по корпусу.

Суббота. Короткий день: подведение итогов недели; совещание у начальника управления по планированию работы на следующую неделю…»

— А почему он пишет об этом в завком? — спросил Олег Михайлович.

— Вы хотите сказать, в завкоме ничего не понимают в организации труда инженера? — усмехнувшись, заметил Булан Буланович. — Под таким письмом я готов поставить свою подпись.

— Лихо, но не похвально, — возразил ему Шатунов. — Вовлекать завком в организацию производства — значит ставить специалистов в ложное положение.

Недавно секретарь горкома партии остановил Шатунова, когда тот стал утверждать свое право давать установки специалистам по технологии. Теперь Шатунов нашел возможность показать, что умеет исправлять свои ошибки и уличать других в том, в чем сам был уличен лишь неделю назад.

Между ним и Буланом Булановичем назревала перебранка, но их прервал председатель завкома:

— Автор письма критикует нас сурово и беспощадно за плохую организацию инженерного труда, просит помощи. Он задыхается от заседаний и совещаний. У него отнимают право вкладывать свои знания в производство и заставляют заседать или, как он пишет далее, «вовлекают в сидячие забастовки; я же хочу работать, а не сидеть неделями на совещаниях…».

— Ну и ну, — вырвалось у Шатунова, — демагогия с перебором.

— Да, тут, вероятно, есть перебор, — согласился с ним Черноус. — Однако не будем приписывать ему то, что вы сказали. Между прочим, могу повеселить вас вот такими записями моих бесед по этому вопросу с инженерами других цехов. Планерку в корпусе вспомогательных цехов называют «лото», — один кричит, остальные молчат; оперативное совещание и переклички в механосборочном цехе именуют «КВН» — «клуб всегда находчивых»: «Заверяю, отмеченные недостатки будут устранены» или: «Коллектив сколочен, приложим все силы, задача будет выполнена»… Итак, «лото», «КВН»… А вы, товарищ Шатунов, что предлагаете?

— Чехарду, — ответил за Шатунова колючий Булан Буланович. — Заседательскую чехарду по профсоюзной линии: прыгать на спины самых слабых, пока кто-то не свалится, затем сызнова таким же манером…

Жемчугов решил осадить Булана Булановича практическим вопросом, иначе он собьет с толку всех:

— Назовите, Булан Буланович, наиболее совершенную форму управления производственным процессом в наших условиях? Это первое. И второе. Какое количество людей потребуется вам дополнительно для успешного завершения санмонтажных работ к прибытию государственной комиссии?

— На первый вопрос, Олег Михайлович, ответ надо искать в письме, которое сейчас зачитал председатель завкома: меньше заседать, больше заниматься практическим делом. На второй отвечу еще короче: не беспокойтесь, справимся своими силами.

— Вы отказываетесь от помощи?

— Не просим — значит, отказываемся.

— Не понимаю…

— А чего тут не понять? Наши люди расставлены по своим точкам, делают свое дело, а вы пригоните «авралом» по десять помощников. Зачем? Конечно, мешать. Скажем, за один гаечный ключ схватятся десять рук, что получится?

— Премиальные фонды боитесь потерять! — возмутился Шатунов.

— Да, боюсь, — согласился Булан Буланович, — боюсь распыления фондов зарплаты, в том числе и премиальных.

— Завидная сознательность: главный стимул — держи карман шире, а интересы завода забыты.

— А вы, я вижу, товарищ Шатунов, купили моторную лодку за счет сознательности…

До горячего спора между Шатуновым и Буланом Булановичем осталось полшага, но тут снова включился в разговор председатель завкома:

— Из каких цехов вы планируете взять рабочую силу на «бытовки» и «подсобки»? Завком и генеральная дирекция не видят таких возможностей.

«Вот как! Этот недавний инженер-электрик, выдвинутый на пост председателя завкома, уже умеет отфутболивать разумные предложения. Футболист от имени треугольника. Силен, в высоту устремился», — заметил про себя Жемчугов и, подвинувшись ближе к столу председателя, еще раз напомнил:

— Мы предлагаем новый график.

— Как мне известно, каждый график — это не только красиво разграфленные листы ватмана с цифрами по вертикали и горизонтали. Требуются еще фонды.

— Мы рассчитывали на привлечение общественных сил профсоюза, комсомола, — сказал Шатунов.

— Каким образом?

— Часть за счет внутренних ресурсов, часть за счет коммунистических субботников.

И вновь вмешался Булан Буланович:

— Может, возьмемся построить еще один завод на таких началах? Вот чудаки экономисты, отсталый народ, планируют затраты, финансируют стройку, — сотни миллионов! — когда можно обойтись вот так, без денег…

— Прекратите ерничать! — вспылил Шатунов.

— Нет, я серьезно предлагаю обсудить этот вопрос, скажем, на второй неделе после того, как все станут ударниками коммунистического труда и откажутся получать зарплату… Вы передовой человек, Сергей Викторович, смотрите далеко вперед. Завидую, очень завидую вашей дальнозоркости…

Тем временем председатель завкома прошел к шкафу, достал томик Ленина, открыл одну страницу, затем другую…

— Коммунистический труд, по Ленину, — сказал он, — это «бесплатный труд на пользу общества, труд, производимый не для отбытия определенной повинности, не для получения права на известные продукты, не по заранее установленным и узаконенным нормам, а труд добровольный, труд вне нормы, труд, даваемый без расчета на вознаграждение, без условия о вознаграждении, труд по привычке трудиться на общую пользу и по сознательному (перешедшему в привычку) отношению к необходимости труда на общую пользу, труд, как потребность здорового организма». Ленин, том сороковой, страница триста пятнадцатая…

— Похоже, мы попали на урок политграмоты, — притворно изумился Шатунов и собрался было высказать свои суждения на сей счет, как в кабинете появились Рустам Абсолямов, Виктор Кубанец, Владимир Волкорезов, Афанасий Яманов и Мартын Огородников.

— Как там Ярцев? — спросил председатель завкома.

— Ничего, хоть на костылях, но сам поднялся на второй этаж, — ответил за всех Рустам Абсолямов.

— Значит, вы его домой забрали?

— Конечно, домой, — подтвердил Афоня Яманов.

Черноус поставил томик Ленина на место и, пригласив вошедших к столу заседаний, объявил: